Сон и явь. Перепутье (СИ) - Лин Брук

— А что ты хотела, чтобы я сделал? Кинулся к нему в объятия?

— Ну не прогонять же его с порога, как вшивого. Он твой отец!

— У тебя температура? Кто он мне? Какой отец? — кричит папа. — Где этот отец был все эти годы, и зачем он мне нужен сейчас?!

Мне становится не по себе. Неужели, к нам приходил дедушка, и папа его прогнал?

— Дионис, умоляю тебя, приди в себя! Ты поступаешь неблагоразумно.

— Я больше не хочу обсуждать это.

Я решаю, что нужно вмешаться и поддержать маму, ведь она права — чтобы не было, он его отец, и если дедушка пришёл к нам, значит, признал свою ошибку. И неважно сколько времени прошло.

— Что здесь происходит? — спрашиваю я, войдя в гостиную.

Родители сразу меняются в лице, будто испытав стыд, что я поймала их на таком эмоциональном разговоре, не присущем им.

— Ничего. Спорили, кто сегодня будет готовить ужин, — отшучивается папа и хочет уйти.

— Я услышала, что дело касается дедушки, — задерживаю его я. — Он приходил к нам?

— Да, — эмоционально отвечает мама, и папа одаривает её недовольным взглядом. — А твой отец даже не дал человеку объясниться, просто прогнал его. Я в ужасе и не могу прийти в себя.

— А когда он нас с тобой прогонял, ты в ужасе не была?

— Сто лет прошло, я не держу на них обид. Я смотрю на это иначе, понимаешь? Они твои родители, они подарили мне тебя. Я им благодарна.

— Мама права, — я поддерживаю её. — Ты ведь всегда говорил нам с Лианой, чтобы мы были выше любых пороков и никогда не опускались на уровень подлецов. И ты был отличным примером своих слов. Но сейчас ты полная им противоположность.

— Марианна, ты лезешь не в своё дело.

— Разве? Это ведь получается мой дедушка. И если он хотел прийти и помириться, то ты лишил нас возможности обрести новых членов семьи. Не ты ли говорил, как важна кровная связь и любовь к своим родителям?

— По щелчку пальца можно обрести домашнее животное, но не родственников. Тем более тех, кто однажды от нас уже отрёкся, — отвечает папа.

— Ну по крайней мере дать высказаться ты мог. Ты не задумывался о том, что если с тобой и мамой что-то случится во всём городе не найдётся ни одного члена нашей семьи, которые помогут нам? Это страшно, поверь мне. Когда во сне я вас всех потеряла, мне было невыносимо от одиночества и мысли, что я одна на всём белом свете.

Он внимательно слушает меня. Что мне нравится в моих родителях? Они никогда не лишают нас слова в семейных вопросах, если видят, что нам есть что сказать и посоветовать. Они всегда с уважением относятся к нашему мнению, и меня это всегда трогало. Я всегда себя чувствовала личностью, ведь самые главные люди в моей жизни воспринимали меня, как достойного и равного себе человека.

— Меньше всего я бы хотел, чтобы вы с Лианой, оставшись одни, попали под крыло этих людей, Марианна, — отвечает он с досадой в голосе.

— Если они осознали свои ошибки и достойны тебя, то почему нет? Я бы хотела иметь бабушку и дедушку.

Папа молчит. Мы с мамой выжидающе смотрим на него, в ожидании его решения.

— Хорошо, ладно, — сдаётся он. — Позже позвоню и узнаю, что он хотел.

Я расплываюсь в улыбке.

— Спасибо, — бросаюсь к нему на шею и крепко его обнимаю. — Ты лучший папа.

— Ты вся в мать. Истинный манипулятор.

Рассмеявшись, мама целует его в щёку и благодарит за принятое им решение.

— И ужин готовишь ты, — добавляет она, садясь довольная на диван.

— Ты ведь хотела сама.

— Передумала, я на тебя обижена немного. Боюсь, если буду готовить, ужин получится не таким вкусным, — артистично заявляет она.

Я отпускаю папу, и он с наигранным драматизмом принимает свою участь, уходя на кухню. На самом деле, мне кажется, в нашем доме лучше всего готовит именно он. И он получает от этого удовольствие. Он рассказывал,

что раньше мечтал стать шеф-поваром, но его отец решил, что это не очень серьёзно для юноши его положения. Поэтому, при любом удобном случае, папа встаёт за плиту.

— Ты большая умница, что настояла на своём и уговорила его, — говорит мне мама и рукой манит к себе. — А теперь иди ко мне и расскажи, что происходит у тебя на сердце.

Я сажусь рядом с ней, кладу голову ей на колени. Но говорить с ней откровенно не решаюсь. Возможно, если бы чуть больше времени мы были наедине, ей бы удалось вытянуть из моей души всю боль, но нас прерывает незваный гость. В дом входит Лукас.

Его появление — это как раненого добить камнями. Последний, кого я сейчас хотела бы видеть в своём дом — это он. Я не знаю, о чём с ним говорить, как не сорваться и не броситься на него с криками обиды. Я знаю, что он сейчас будет делать и говорить, и не хочу это слушать. Как жаль, что мне не удалось поговорить с Дженни, ведь сейчас у меня были бы доказательства его вины, и мне не пришлось бы с ним церемониться.

Он приветствует нас, идёт на кухню, чтобы поздороваться с папой. Мама замечает, как я напрягаюсь, и уточняет, всё ли в порядке.

— Да, всё хорошо. Не думай об этом, — я спешно встаю с дивана, чтобы она не продолжила свой допрос, и направляюсь к выходу из дома. — Скажи Лукасу, что я на улице его жду.

Глава 5

Я выхожу во двор и нервно хожу взад-вперёд, ожидая встречи с ним. Мне с трудом удаётся собрать мысли в кучу и взять себя в руки. Мне есть, что ему предъявить и без разговора с Дженни, об этом сейчас и поговорю с ним.

Лукас выходит во двор и предлагает сесть к нему в машину, чтобы спокойно поговорить, и мы следуем к его автомобилю.

— Почему ты выключила телефон? — спрашивает он, когда мы остаёмся наедине.

— Не хотела ни с кем разговаривать, — отвечаю я честно. — Ты для этого приехал?

— Хотел тебя увидеть.

— Как ни в чём не бывало, — с уст вырывается смешок. — Ты так передо мной и не объяснился, касаемо Дженни. И даже не соизволил в тот день позвонить и узнать, как я добралась до дома.

— Я догадываюсь как, — с неприкрытым отвращением произносит он. — Думаешь, я не понял, почему ты не захотела садиться ко мне в машину?

— Я не хотела находиться с тобой, так как ты начал переводить все стрелки на меня, а отвечать честно на мои вопросы не желал.

— Перестань, Марианна. Думаешь, я не понял, что ты знакома с Итаном? И хотела поехать с ним, а не со мной?

Его слова настолько неожиданные и абсурдные, что я сначала теряю дар речи, а потом начинаю истерично смеяться, смотря прямо ему в глаза.

Он серьёзно вздумал нести такую чушь?

— И ты неделю придумывал этот бред, чтобы приехать и предъявить его мне? Может стоило просто попросить прощения за своё поведение?

— Как только он появился, у тебя отключился мозг. Я с тобой говорил, а ты не слышала, а потом заявила, что поедешь домой сама. Я ещё умею складывать два на два.

— И сколько у тебя получается? Десять? — спрашиваю я саркастично. — Лукас, я не собираюсь объясняться перед тобой за плод твоего воображения.

— Я не хочу ссориться, но и хочу знать, что между тобой и ним происходит.

— Я тебе уже отвечала на твой вопрос. Верить или нет — твоё право, а я не хочу оправдываться вновь, тем более, когда это ты должен объясняться передо мной.

— Я тебе всё сказал в тот день. Мне больше нечего сказать про эту сумасшедшую.

Меня оскорбляют и задевают его слова. Я не знаю Дженни, но уверена, она не заслуживает таких слов, тем более за спиной.

— Будь добр, не оскорбляй передо мной другую девушку. Это унизительно. И да, помимо этого, тебе стоило бы объяснить мне, как ты в течении нескольких дней не соизволил мне позвонить и узнать, как я добралась до дома. Я сделала две пересадки и потратила на дорогу два часа, а ты придумал какую-то чушь в своей голове и уехал, даже не подумав о том, что стоит меня проводить.

— Я сказал, что думал по этому поводу.

— И ты считаешь это уважительной причиной? Вот этот бред, касаемо другого мужчины? Ты либо не здоров, либо считаешь меня тупой.