Утро в раю (очерки нашей жизни) - Александр Фитц

Единственным результатом деятельности этой комиссии стала „концепция решения проблемы советских немцев“, которая. полностью игнорировала только что принятый Закон о реабилитации.

Позже я задавал себе вопрос: зачем было принимать этот Закон, если российские власти категорически не желают им руководствоваться?

Ситуация прояснилась осенью 1991 г., когда я, навестив в очередной раз А. Бира в Белом доме, получил от него официальную стенограмму „исторического“ заседания ВС РСФСР.

Она ясно показала, почему российские законодатели во главе с тогдашним председателем ВС РСФСР Б. Ельциным очень торопились принять Закон о реабилитации. Сам Ельцин бесконечно ссылался на нетерпение представителей Северного Кавказа, но кто поверит, что Борис Николаевич мог руководствоваться чувствами и настроениями народов или их представителей? Тем более сегодня, когда все мы знаем, что при его непосредственном участии были развязаны две кровавые бойни в Чечне.

Совершенно ясно, что лихорадочная спешка Ельцина и его команды в апреле 91-го могла иметь только одно объяснение: через полтора месяца предстояли первые в России президентские выборы, и в погоне за голосами они пустились во все тяжкие. А ещё они сделали всё, дабы принять Закон о реабилитации в таком виде, чтобы с властей нельзя было спросить за его выполнение.

Давно нет у власти Ельцина, миновали уже и два президентских срока его преемника, „германофила“ Владимира Путина, страну возглавил Дмитрий Медведев, однако в горестной судьбе российских немцев ничто не изменилось к лучшему. Закон о реабилитации так и не заработал».

В заключение могу сказать, что тоже хорошо помню, как ельцинские агитаторы раздавали посулы всем без исключения репрессированным народам. Мол, вы только проголосуйте за Бориса Николаевича. И люди, поверив, проголосовали. Результат — известен.

Преемники Ельцина, к которым бессчётное число раз с просьбами восстановить справедливость, уравняв в правах с другими народами РФ, обращались российские немцы, хранят молчание. Лучше бы они, конечно, хранили что-нибудь другое. Например, государственные интересы. Но им виднее. И я не вправе им указывать, говоря, что для такой огромной и малонаселённой страны, как Россия, потеря трёх миллионов работящих, мастеровых, прилежных людей может быть и не трагично, но уж точно плохо. Что следовать христианским заповедям о прощении и покаянии нужно не только на словах, глядя в объектив телекамеры. И, наконец, что всемерно дистанцироваться от российских немцев, живущих в Германии (я имею в виду позицию Посольства РФ и его генконсульств), заигрывая и привечая тех, кто покинул страну по политическим и экономическим мотивам, уж совсем ни в какие ворота. Хотя ворота, они ведь тоже разные бывают, как и понятия о выгоде личной и пользе государственной. И может быть, установление тесных контактов с общественными, культурными, молодёжными организациями и объединениями российских немцев ФРГ как раз для РФ и не является приоритетным. Кто от этого больше проигрывает и проиграет в будущем? Однозначно кто угодно, но только не российские немцы, живущие в Германии.

Что же касается Александра Кичихина, с которого я и начал свой рассказ, то пришедшие к власти демократы моментально вычистили его из органов. Теперь, как слышал, он адвокат, причём преуспевающий. Лерик Ахметов переехал в Москву и занимает высокий пост в Ассоциации международных перевозчиков Турции, продолжает научную деятельность, опубликовал 18 книг. Крымским татарам республику так и не восстановили, но они убеждены: бесконечные украинско-русские разборки относительно будущего статуса полуострова — пустое сотрясание воздуха. «Крым был и будет татарским, но чуть позже», — говорят лидеры Меджлиса. И я почему-то им верю. Ну а российские немцы тонким ручейком продолжают перетекать в Германию, сохраняя зыбкую надежду на чудо, то есть на восстановление республики на Волге, от которого если кто и выиграет, то прежде всего Россия.

2010 г.

У нас есть мечта

Знаете, чем похожи и что объединяет Мартина Лютера Кинга и российских немцев? Мечта, вот что. Хотя, если быть точным, у Кинга она уже осуществилась, пусть и после смерти. А вот у российских немцев — нет. Я имею в виду мечту быть окончательно реабилитированными. Правда, мы живы и это как-то успокаивает и даже бодрит.

Вообще-то, наша реабилитация началась давно, ещё во времена правления Н. С. Хрущёва. Проходила она тяжко и мучительно. Началось всё с того, что в 1955 году Указом Верховного Совета СССР с нас сняли режим спецпоселе-ния, но без права возвращаться в места, откуда были высланы. В 1957 году, когда другим репрессированным народам (карачаевцам, калмыкам, ингушам, чеченцам, балкарцам) вернули автономии, российские немцы вместе с крымскими татарами так и остались наказанными за то, чего не совершали. В 1964 году с нас сняли обвинения, выдвинутые в 1941, но опять же — без права возвращения в родные места, без восстановления гражданских прав, без малейшей материальной компенсации и без реабилитации как народа. В 1965 году двум делегациям российских немцев Кремль отказал в восстановлении государственности с мотивировкой, что без немцев вести сельское хозяйство в Казахстане будет невозможно. В 1972 году отменили запрет на возвращение в родные места, но с оговоркой: нельзя возвращаться в те города и села, из которых были выселены (?!). В 1979 году власти Казахстана под давлением Кремля приняли решение о создании автономной немецкой области, а затем сами же организовали массовые антинемецкие демонстрации и митинги. В результате Казахстан остался «неделимым», а немцы — в том же бесправном положении. В 1989 году восстановление АССР НП готовилось уже на уровне ЦК КПСС, но против решительно выступили руководители Саратовской и Волгоградской областей: ведь в случае восстановления республики пришлось бы вернуть прирезанные им территории бывшей автономии, а кроме того, рухнула бы годами отлаженная система круговой поруки и тотальной коррупции. В 1991 году ВС РСФСР принимает закон «О реабилитации репрессированных народов», который в отличие от аналогичного союзного закона предусматривал восстановление государственности российских немцев. Но до сегодняшнего дня закон есть (его никто не отменял), а вот республики — нет. Наконец, в 1992 году в торжественной обстановке подписывается Российско-германский протокол о поэтапном восстановлении автономии российских немцев. И снова — пшик, то есть хотели, как лучше и по справедливости, а получилось, по Черномырдину, то есть как всегда.

Перечитал написанное и подумал — кого российские чиновники, не рядовые, а облечённые властью и полномочиями, не любят больше: свою страну, то есть Россию, весь свой народ или же только нас, российских немцев? Вопрос это далеко не праздный, а судьбоносный, по крайней мере для тех немцев, которые живут в Российской Федерации. А их там тысяч 600 будет, то есть больше, чем граждан Люксембурга и Лихтенштейна вместе взятых. Ну и остальных россиян, услышь они этот мой вопрос, разве он не озаботит?

Хотя кто-нибудь наверняка попытается возразить, а заодно поинтересоваться: с какой стати тебя, гражданина Германии, волнует: любят ли немцев живущих в России тамошние чиновники? Ну а что касается российского народа и всей Российской Федерации, то это и вовсе не твоё дело.

Кто иной, услышав подобное возражение, может, стушуется и умолкнет, но только не я, ибо располагаю мощной группой поддержки в лице заместителя главы Министерства регионального развития РФ Максима Травникова, директора Департамента межнациональных отношений этого же министерства Александра Журавского, главы комитета по делам национальностей Госдумы РФ Валентина Купцова, председателя дислоцированного в Москве Международного союза немецкой культуры Генриха Мартенса и прочих разнокалиберных функционеров, включая нескольких губернаторов, руководителей общественных организаций, а также незабвенного Владимира Вольфовича Жириновского, у которого на языке исключительно то, что у начальства в голове. Поэтому, когда мне становится грустно и начинают одолевать благостно-ностальгические воспоминания по «стране исхода», я нахожу в Интернете любое выступление вышеназванных товарищей, в котором присутствуют слова «российский немец» или «соотечественники», и мне не просто легчает, а становится на душе радостно и покойно. Вот и недавно, прочтя интервью Максима Травникова, которое он дал еженедельнику «Русская Германия/Русский Берлин»[114], я в очередной раз порадовался тому, что переехал с семьёй в Германию.

Уточню — г-н Травников прибыл в Берлин на XIV заседание Межправительственной российско-германской комиссии по проблемам российских немцев (МПРГК), и вопросы корреспондент Татьяна Концур задавала ему соответствующие, начав с того, что попросила «пояснить суть их деятельности».