Три ступени до ада - Анна Васильевна Дубчак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да и сам ресторан шикарный, уютный. На стенах картины известных художников, на столах белые скатерти, красные салфетки, и все располагает к приятному отдыху.
— Заказывай, — отмахнулась от него Таня, не в силах скрывать свое раздражение и недовольство. Как же она ненавидела его в тот момент!
Он и заказал. Овощи, зелень, сыры, соленья, икра, суп, курица… Ну и водку себе, вино — Тане.
Таня сидела сжавшись, и ей казалось, что она уменьшилась, стала ниже и сильно похудела. Аппетита не было, а вид еды вызывал тошноту, которая могла быть признаком как беременности, так и общего нервного состояния.
Вся жизнь ее была разрушена, вся. В доме — грязь и беспорядок, все просто зарастает грязью: плита, кухонные шкафы, окна, полы в углах, появилось много паутины, в ванной комнате корзина переполнена грязным бельем, двери давно не мыты, стены, а ванна? Краны? Все стало мутным, грязным. И не было сил все это отмывать. А в холодильнике можно было найти прокисшие, заплесневевшие продукты, протухший борщ…
Почему Андрей не делает ей замечания? Он что, не видит, что происходит? Хотя, может, он помалкивает, чувствуя себя виноватым в том, что загрузил ее заботой о брате.
Откуда он вообще приехал? Чем занимался? И почему браться такие разные, хотя и на одно лицо?
Сколько денег потрачено на этого Виталия! Эти постоянные заказы алкоголя, каких-то деликатесов (он словно издевается над ней, испытывает ее терпение!), а теперь еще и ресторан! Один из самых лучших в Москве!
Как же много он ест! Мечет все подряд, нахваливает, словно год не ел. Может, у него болезнь какая и он не знает чувства сытости? А сам не толстеет, худой, жилистый.
— Ты чего не пьешь-то?
— Я пью…
— Я что, не вижу?
— Виталий, ты что, разве не видишь, что я нервничаю? Мы здесь, в ресторане, тратим семейные деньги, а Андрей у родителей с Машей. Ты не понимаешь, что все это не по-человечески? Что так нельзя. Что это подло. Да и ты еще меня шантажируешь, грозишься все ему рассказать. Что я тебе сделала?
— Да ты просто умница! Я обожаю тебя! А деньги, говорю же, все верну, как только начну зарабатывать. Сейчас вот силенок наберусь, окрепну, в себя приду и начну работать. Что ты так распереживалась? Уеду я отсюда, от вас, в смысле, и жизнь твоя покатится по-прежнему.
— Ты бегаешь к Ларисе… — осмелилась все-таки напомнить ему Таня. — От меня — к ней! Ты думаешь, мне это приятно?
— Да никуда я не бегаю, — поморщив лоб, неуверенно пробормотал он. — Это я просто так, для отвода глаз, для Андрея. О тебе, между прочим, забочусь, чтобы он нас не заподозрил.
— Ну конечно. Так я тебе и поверила.
— Ревнуешь? — хохотнул он сыто, подмигнув ей. — Брось, Танюха! Я ее не люблю. Я тебя люблю. Ты классная девчонка. Андрею повезло. Может, и я когда-нибудь найду себе такую. Ты хорошо готовишь, красивая…
— Ты никогда не задумывался, что будет, если Андрей узнает о нас?
— Он не узнает, — ответил Виталий, мгновенно потеряв интерес к разговору. — Забей! Ему такое и в голову не придет.
— Если только он узнает, разведется со мной и отберет у меня Машу. А тебя… тебя…
— Ничего он со мной не сделает, потому что он мой брат. Ты ему жена, жен может быть много, а вот брат у него один, поняла?
— Тебе совсем не жалко меня?
— Слушай, хватит тут сопли разводить! Весь праздник портишь! Ешь, пей, наслаждайся жизнью. Если ты о деньгах печешься, то я уже устал тебе повторять, что все верну. Сидишь такая кислая… Ну-ка улыбнись!
В такси по дороге домой Таня расплакалась. Сидела на заднем сиденье рядом с Виталием, который лапал ее, и тихо скулила от унижения. Ей было стыдно перед водителем, перед всем светом! Она не могла себе позволить взбунтоваться, ударить его, отодвинуться или вообще попросить водителя остановить машину и выйти. А ведь если бы она так сделала, то мысленно уже обнулила бы их отношения, позвонила бы Андрею и, заливаясь слезами, пожаловалась бы ему на Виталия, сказала бы, что он пристает к ней, что заставил ее поехать в ресторан, что она боится его!
Виталий почему-то уверен, что Андрей поверил бы именно ему. Но почему? Андрей любит Таню, она никогда прежде не давала ему повода ревновать или не доверять. Он бы разобрался. И если бы Виталий начал рассказывать о том, что между ним и Таней было все то время, что он гостит у них, пусть даже грубо и в красках, неужели Андрей поверил бы ему?
Таксист! Она взяла бы в свидетели его! У нее и номер его машины имеется, и фамилия! Это же она делала заказ. И если бы, к примеру, Андрей не поверил, то она организовала бы встречу мужа с водителем такси…
Вот только она не чувствовала в себе сил бороться. Ее сломали. Словно позвоночник перебили. Она не могла шелохнуться и сидела, терпя ставшие ненавистными прикосновения.
Уже дома, распаленный, Виталий умыкнул ее в спальню…
— Танюха, у нас печенье есть?
Она повернула голову и посмотрела на него с такой ненавистью, что не заметила, как заскрежетала зубами.
— Ты чего так на меня смотришь? Печенье, говорю, есть?
— Ну есть, и что? Ты не наелся в ресторане?
— Хочу торт из печенья. Ты поищи в интернете. К ужину сваргань. А сейчас приготовь мне чаю, да покрепче. Или просто покажи, где у вас заварка. А то вечно одной водой меня поишь.
— Тебе чифиру? — тихо спросила она и замерла.
Все ее догадки уже указывали на то, что Виталий сидел. Что у него нет нормального человеческого прошлого, истории, близких и дорогих ему людей, о которых бы он беспокоился, кому бы звонил. Что он волк-одиночка, который, выйдя на свободу, старается теперь каждую минуту получать удовольствие от жизни, наверстать все упущенное. И эта его ненасытность во всем, в
