Наградная медаль. В 2-х томах. Том 1 (1701-1917) - Александр Кузнецов

Ополчение создавалось и в других губерниях. Вот как рассказывает в своих «Письмах русского офицера» Фёдор Николаевич Глинка — брат того самого первого ратника Сергея Николаевича — о подобном формировании ополчения в городе Смоленске: «…Друг мой! наступают времена Минина и Пожарского! Везде гремит оружие, везде движутся люди! Дух народный, после двухсотлетнего сна, пробуждается, чуя угрозу военную. Губернский предводитель наш, майор Лесли, от лица всего дворянства, испрашивал у государя позволения вооружить 20.000 ратников на собственный кошт владельцев. Государь с признательностью принял важную жертву сию. Находящиеся здесь войска и многочисленная артиллерия были обозреваемы самим государем…» И дальше продолжает: «…Старый генерал Лесли, поспешно вооружив четырёх сынов своих и несколько десятков ратников, послал их присоединиться к тому же отряду, чтоб быть впереди. Вчера принят Е.И.В. (Его Императорским Величеством — Александром I) из отставки в службу Г.-М. (Генерал-майор) Пассек и получил начальство над частью здешних войск. Земское ополчение усердием дворян и содействием здешнего гражданского губернатора барона Аша со всевозможной скоростью образуется. Смоленск принимает вид военного города…».[594]

При формировании ополчения положением Особого комитета был решён также вопрос о будущем награждении ратников: «…Все… получают за (проявленную) храбрость медаль, для сего случая от государя императора установленную…»[595]

В литературе прошлого века и до нынешних дней сохранилось утверждение, что нижние чины ополчения были награждены серебряной медалью с надписью «За любовь к Отечеству». Но это оказалось не так. Она была только обещана при формировании народного ополчения, но награждение ею не состоялось. Ратники, принимавшие непосредственное участие в боевых операциях с противником, были награждены на общих основаниях с нижними чинами регулярной армии серебряной медалью «В память Отечественной войны 1812 года» со «всевидящим оком» на лицевой стороне её и с надписью: «Не нам, не нам, а имени твоему» — на оборотной. В манифесте по поводу награждения конкретно указывалось: «…Раздавать (медали) строевым чинам в армиях и ополчениях всем без изъятия, действовавшим против неприятеля в продолжении 1812 года».[596] Об этой медали и награждении ею речь пойдёт ниже.

Имеются в литературе упоминания и о награждении ратников народного ополчения за особые воинские подвиги против неприятеля нововведённым в 1807 году знаком ордена св. Георгия (знаком отличия Военного ордена). Но это бывало в редких случаях, как исключение.[597]

А медаль «За любовь к Отечеству» имела совершенно другое предназначение.

«За любовь к Отечеству». 1813 г.

У старого дома в деревне Алексотен, на берегу Немана, сидел бывший «маленький капрал», а ныне грозный покоритель всей Европы. Он пристально вглядывался в противоположный тёмный берег. Там, в туманной, предрассветной дымке, простиралась необъятная, загадочная Россия. Завтра ему предстояло со своим несметным войском ринуться через Неман в эту таинственную страну. Что ему сулит этот поход? Он надеялся встретиться только с русской армией, уступающей ему почти втрое по силе, окружить её охватывающими ударами, разбить по частям, быстрым броском захватить оголённую Москву и… Россия покорена. Но судьба приготовила ему непредвиденный сюрприз. Ему неведомы были русский народ, его неразрывная связь с родной землёй, его пламенная любовь к своему Отечеству. После вторжения в тылу его армии развернулась ещё одна война — «малая», но особенно каверзная.

Крестьяне, понимая, что иноземное нашествие грозит жестоким угнетением и вечным рабством, начали оказывать упорное сопротивление врагу. Сначала они, вооружившись топорами, вилами, дубинами, косами, серпами — кто чем мог, в одиночку и небольшими группами отбивались от захватчиков-мародёров, грабивших и разорявших их дома; затем стали стихийно объединяться в отряды. Ненависть к грабителям росла и одухотворяла простых русских крестьян. Можно привести бесчисленное множество примеров стойкости и мужества их. Вот один из таковых, описанный в религиозном журнале «Кормчий» за 1912 год:

«…Лишь только Наполеон вступил в Смоленскую губернию, жители стали покидать свои жилища, и большая часть их уходила в леса, а другие следовали за русской армией и со всем имуществом, семействами и скотом, предавая пламени всё то, что могло быть полезным неприятельской армии. В одном селении несколько крестьян были захвачены французскими фуражирами, которые привели их к генералу Груши… Он принял их ласково и, приказав заплатить деньги за взятый у них скот, говорил:

— Зачем бежите от французов? Ведь мы вас не притесняем. Напротив, император Наполеон пришёл, чтобы дать вам свободу…

Долго молчали крестьяне, не отвечая ни слова… Наконец ротмистр 9-го польского уланского полка Пасков ласковым обращением заставил их говорить, и престарелый крестьянин, ободрившись, ответил генералу через переводчика:

— Нам свободнее оставаться в наших землях; быть подданными Государя Императора… Где нам, батюшка, отстать от своего быту. А на волю ведь и господин отпустит, коли быть этому. Говорить с вашей милостью мы не умеем. А и у вас, чаю, есть присяга, ну и у нас присягали все государю Александру Павловичу, грешно нам будет, православным, отстать от веры нашей… Воля ваша, делайте что хотите, хоть убейте. Бог примет наши души (перекрестясь), а мы вам подданными никогда не будем».[598]

Жестокость и мародёрство неприятеля умножали ответные действия населения, даже у малых детей вызывали ненависть и презрение. Любопытный пример по этому случаю приводит Фёдор Глинка в своих «Письмах русского офицера»:

«…На вчерашнем ночлеге, в избе одного зажиточного крестьянина разговорились о злодейских поступках французов… двенадцатилетняя девочка вслушивалась в наш разговор. „Ну, чтоб вы сделали, когда б французы пришли сюда? — спросил один из нас. — И, барин! — ответила малютка, не задумываясь, — да мы б им, злодеям, дохнуть не дали; и бабы пошли бы на них с ухватами!“»[599]

Партизанское движение ширилось и крепло. Мелкие, разрозненные крестьянские отряды объединялись в крупные, стало появляться множество народных героев и талантливых руководителей сопротивления, таких как Герасим Курин, бежавший из плена солдат Ермолай Чертвертаков, гусар Самусь, отставной майор Емельянов, отставной штабс-капитан Тимашев, рядовой Ерёменко, знаменитая старостиха Василиса Кожина и другие. Предводителя одного из отрядов — Шубина, французы сумели захватить под Смоленском, привезли в город закованным, и там, на площади, его демонстративно предали смертной казни. Эти простые самобытные таланты имели в своих отрядах по нескольку тысяч человек и так организовывали и направляли их действия, что наносили огромные потери французской армии.

Параллельно, а зачастую совместно с крестьянскими отрядами действовали армейские партизаны, отряды которых создавались преимущественно по инициативе офицеров, таких как Давыдов, Сеславин, Фигнер, Кайсаров, Кудашев, Ефимов, Ожаровский, и многих других. Отряды быстро множились, крепли и действовали во всех оккупированных районах. Вот короткие эпизоды из действий только одного отряда — Дениса Давыдова:

«…В самый день вступления Наполеона в Москву, — пишет в „Военных записках“ Давыдов, — узнав, что в село Токарево пришла шайка мародёров, мы на рассвете напали на неё и захватили в плен 90 человек, прикрывавших обоз с ограбленными у жителей пожитками».[600] И тут же — когда сообщили Давыдову, что к Токареву приближается другой отряд, он рассказывает так: «…Мы сели на коней, скрылись позади изб и за несколько саженей от селения атаковали его со всех сторон, с криком и стрельбою ворвались в середину обоза и ещё захватили 70 человек в плен. Тогда я созвал мир… раздал крестьянам взятые у неприятеля ружья и патроны… дал наставление, как поступать с шайками мародёров, числом их превышающих…»[601]

А вот достоверный рассказ о его дальнейших смелых действиях:

«…Не проходило дня, чтобы отрядом Давыдова где-нибудь не была перехвачена французская эстафета, не был отбит неприятельский транспорт с оружием или обоз с награбленным провиантом. Случалось приводить в плен разом до двухсот пятидесяти человек. Партизанский отряд, руководимый Давыдовым, с течением времени до того усилился, что под Красным взял в плен двух генералов, множество обозов и до двухсот солдат. 9 ноября Давыдов напал на Копысе на французский кавалерийский склад, охраняемый тремя тысячами человек, овладел складом и, взяв двести восемьдесят пять пленных, вплавь переправился через Днепр и выслал партии к Шклову и Староселью. За эти смелые дела поэт-партизан получил Георгия 4-й степени».[602]