Глаз филина - С. Алесько

Как-то один из них, здоровенный заросший мужик со сломанным носом и шрамом через все лицо, поймал Оливию, возвращавшуюся на кухню с пустым ведром. Схватил за руку, прижал к себе и начал тискать.

— Говорят, тебе, красавица, уроды по вкусу, — приблизил свое лицо, будто желая, чтобы она рассмотрела во всех подробностях. — Не приласкаешь, раз уж твой дружок хозяйку теперь ублажает? Мне, правда, до него далеко…

Ли молча выворачивалась из медвежьих объятий, солдат не выпускал, упорно пытаясь поцеловать. К счастью, ее рука все еще сжимала ручку тяжелой грязной бадьи. Оливия с трудом размахнулась и ударила обидчика по загривку. Тот выпустил девушку, скорее от неожиданности, чем от боли, и разразился грубой бранью. Ли, не теряя времени, шмыгнула в дверь кухни, где на нее тут же накинулась одна из кухарок с выговором за долгое отсутствие.

О Сете Оливия почти ничего не знала. Из разговоров кухонной прислуги следовало, что он стал любовником Азары, к тому же ведьма поручила ему руководство стражей и какие-то дела за стенами замка. То ли сбор податей, то ли наведение порядка и усмирение недовольных. Справлялся он, вроде бы, хорошо, быстро завоевав горячую нелюбовь крестьян и даже замковой стражи.

Как-то поздно вечером, после затянувшегося из-за очередного пира рабочего дня Ли ушла в свою каморку. Только успела повесить на крючок масляную лампу и собралась придвинуть ларь, как на дверь обрушился чудовищный удар, и та распахнулась, едва не слетев с петель. Девушка сжалась в комочек, почему-то вспомнив огромного бородатого солдата со шрамом, и уставилась на стоящего на пороге мужчину. Это был Сет, встрепанный, босой, в штанах и не заправленной, расшнурованной у ворота рубахе. Шагнул внутрь нетвердо, будто пьяный. Ли, успевшая отскочить подальше, вжалась в стену между висящими гирляндами лука. Она не то чтобы боялась, ей, скорее, было противно. Противен Сет, судя по его виду только что выбравшийся из чьей-то постели, противна ситуация, в которой она не могла защитить себя. Сейчас под рукой нет ни тяжелой бадьи, ни палки, а кричать бессмысленно. Если кто-то из прислуги и сподобится прийти, то не поможет, а останется поглазеть, как ее насилуют.

Сет тем временем подошел к девушке вплотную. Глаза мутные, дыхание обдает винным духом, от самого шибает потом и каким-то сладким запахом. Женские духи? Щетиной зарос, волосы немытые, в раскрытом вороте видны царапины и следы поцелуев. Ли ощутила приступ тошноты. Мужчина навалился на нее, зашарил по телу. Страх, и до этого не сильный, вдруг совсем пропал, осталось чувство обреченности. Ли не стала сопротивляться, только спросила:

— Ты спал с ней?

Он тут же отстранился, молча взглянул ей в лицо.

— Спал? — повторила она.

— Да.

— Уходи, — толкнула его в грудь.

К ее удивлению, он послушно отступил на шаг, и остановился, по-прежнему глядя на Ли.

— Уходи!

— Во второй раз прогоняешь, — проборомтал он, повернулся и вышел.

Ли подбежала к двери, закрыла ее и придвинула ларь. Потом села на крышку сундука и заплакала от облегчения. И, как ни странно, от жалости. Стыдно признаваться самой себе, но именно от жалости к непутевому филину. Уж больно пришибленным он выглядел. Пьяный, немытый, изодранный ведьмой. Пришел к ней, мог бы сделать все, что пожелает, но оставил в покое по первому слову… За прошедшие недели первоначальная обида на рукоприкладство притупилась, к удивлению девушки почти ушла. А теперь закралась мысль, что, возможно, не так уж и хочется ему спать с этой Азарой. Или, скорее, это она, Ли, желает думать, что ему не хочется. Высокие небеса, неужели она все еще любит его? Сердце прыгнуло, внизу живота сладко потянуло. Нет, она действительно дурочка… Девушка вытерла слезы, поднялась с ларя, достала тюфяк, задула лампу и улеглась, прикрывшись плащом. Все равно холодно. И грязно. Хорошо, что нет ни крыс, ни мышей. Удивительно, но их нет. Может, ведьма каким-то колдовством от них избавляется? А эти сводящие с ума запахи кухни и припасов в кладовке! Обоняние будто обострилось в последние дни, и из-за этого все время тошнит. А может?.. Милла как-то рассказывала… Нет, только не беременность, только не сейчас!

После ночи в волшебном лесу у нее возникло чувство, будто тогда, на поляне, в свете юного месяца, звезд и светлячков они зачали дитя. Каюна еще так лукаво взглянула на нее утром… И потом Ли несколько раз тешила себя этой мыслью, прислушиваясь к собственным ощущениям. Хотела даже поговорить с Сетом, но решила подождать, узнать наверняка. А теперь… Если она действительно ждет ребенка, что сделает Сет, когда узнает? Защитит их или… И что может сделать ведьма?..

Сет провел первые дни в замке как во сне. В страшном кошмаре, имеющем дурное свойство повторяться. Азара насела на него не на шутку. То представала в знакомом с юности облике, то в виде белокурой девки, так хорошо памятной ему. Мелькали еще какие-то образы, но он не стремился их запомнить. Спросил ее как-то, не окажет ли она ему чести, сбросив все личины, как перед Повелителем, но красавица только расхохоталась в ответ. Злобным скрипучим старушечьим смехом.

Ему по большому счету было все равно. Ли не шла из головы. Как же она могла целоваться с рыжим? После всех признаний, заверений, волшебных ночей… Как-то ему приснился нездешний лес, куда послала его Каюна, еще одна старая карга, балующаяся ведовством. Там он тоже решил, что Ли ему изменяет. А оказалось… Может, и в этот раз все было не так, как увидел он? Думать об этом не хотелось, ибо если Оливия со рыжим просто болтали, он поступил как настоящее чудовище.

И тут Азара со своей неизбывной жаждой постельных утех оказалась весьма кстати. Сет срывал на ней злость, вымещал обиду, она не оставалась в долгу. Их ночи напоминали сражения, после которых каждый зализывал раны. Ведьма быстро избавлялась от царапин и синяков с помощь каких-то снадобий, но мужчину ими не пользовала. На нем, впрочем, все заживало очень быстро, и следов не оставалось. Видно, как он и предполагал, таково было побочное действие заклятия, изуродовавшего лицо.

Днем, когда ведьма оставляла его одного, Сет принимался за бутылку, старое проверенное средство. Он надирался к вечеру так крепко, что потом спал до утра беспробудным сном. Азаре быстро надоел пьяный храп вместо постельных побоищ, и уже к концу первой недели она предложила мужчине службу: стать ее управляющим. Навести порядок в замковой страже и проконтролировать сбор податей с крестьян. Сет согласился. Почему бы и нет? Будет на ком сорвать злость, не вечно же заливать ее вином. Теперь днем он раздавал зуботычины солдатам, приказывал забирать у селян последнее, а рискнувших возразить — пороть. И полмесяца не прошло, а его уже иначе как ведьминым чудищем за глаза никто не называл. Он только способствовал укреплению этого образа, начав завешивать волосами нормальную половину лица.

Азара была в восторге. Скорее всего, бесчинства и жестокости совенка вызваны угрызениями совести из-за его обращения с девкой. Ведьма уже несколько раз интересовалась, как быть дальше с его «невестой», он не отвечал, видно, еще не созрел для верного решения. Ничего, это вопрос времени. Раньше или позже парню надоест корить себя, и он начнет злиться на причину собственных душевных мук. Нет, не на свою злость, а на бывшую возлюбленную. Та, низведенная до положения последней прислуги, которую и за человека-то не считают, наверняка тоже скоро расстанется с нежными чувствами. И вот тогда…

…Сет со скучающим видом выслушивал оправдания очередного бедняка. Как все это надоело! Даже если у селянина и впрямь ничего нет, во что не слишком верится (куры по двору бегают, и поросенок в луже валяется), мог бы дочек на заработки отправить. Две девки стоят, раскрасавицы. В голову пришла забавная мысль.

— Хорошо, я прощу тебе долг. Вернее, не прощу, ты его по-другому отдашь. Мы твоих дочек заберем в замок. Поживут с солдатами, пока не забрюхатят или не надоедят, и считай, подать ты хозяйке заплатил.

С удовольствием поглядел, как побелели девицы. Крестьянин упал на колени.

— Пощадите, господин! Птицу с поросем берите, только дочек не трогайте.

Сет соскочил с лошади.

— А не попользоваться ли мне самому сначала?

Подошел вплотную к сестрам, те почти одновременно прижали ладони ко ртам, чтобы не закричать. А уж как они будут каменеть от его прикосновений… Он ощутил знакомое напряжение в паху. Это ж надо, отказаться от такого удовольствия из-за какой-то глупой девки. Он и сам, получается, не великого ума. Схватил одну из сестер за локоть, потащил в дом. Она даже не вырывалась, совсем сомлела от испуга.

— Вторую не смейте до меня трогать! — приказал солдатам. — Караульте, чтоб не убегла.

Втащил девицу в дом, толкнул какую-то дверь и оказался лицом к лицу с девчушкой лет десяти, видно, младшей дочкой крестьянина. Та уставилась на него с удивлением, но без страха. Потом перевела взгляд на старшую сестру. Поняла что-то по выражению ее лица, глаза наполнились слезами, губки задрожали. Опять уставилась на мужчину. Сет про себя выругался. Девчонка напомнила ему Ли, хоть внешне была совершенно не похожа, смуглая черноглазая южанка. А его не испугалась, прах ее побери, и этот взгляд детский, удивленный, дрожащие губы…