Люба (СИ) - Даниленко Жанна

— Я не знаю, мама говорит, чтобы я шел в медицинский, а я не знаю, хочу я или нет.

— Так давайте узнаем. Сейчас мы с вами пройдем по всему институту, вы посмотрите все отделения, операционные, лаборатории. Дальше будете решать — нужно вам все это или нет. Костя, я очень обязан вашей маме и оплачу вашу учебу, куда бы вы не поступали.

— Спасибо, Саша, — произнесла Нина.

— Ну что, молодой человек, пошли. — Саша с мальчиком вышли из кабинета.

Вернулись они где-то через час.

— Мама, я все посмотрел, я не хочу так работать. У них только халаты белые, а работа грязная. Я хочу поступать в технологический и работать на твоей шоколадной фабрике.

— Вот вам и решение. Принесете мне счет, я его оплачу по безналичному расчету. Хорошо, Нина?

Нина с Костей распрощались и ушли.

В августе Нина пришла со счетом. Саша пошел с ней в банк и оплатил всю сумму сразу.

— Нина, мне очень понравился ваш сын, он серьезный, толковый мальчик. Пусть заходит, если ему будет что — то нужно. Но я вас разочарую, он не мой ребенок. Я провел генетическую экспертизу.

— Саша, а у вас есть дети?

— Да. Сыну девять лет, а дочери два. И у обоих синие глаза.

Нина его больше не беспокоила.

Профессор Борисов

Прошло полтора года со дня смерти академика Корецкого. Саша уже больше года был директором. Клинику переименовали, теперь это был Институт экспериментальной медицины имени академика Корецкого. Год назад Саша начал строительство нового лабораторного корпуса. Дел на работе хватало, и если жену, пусть урывками, но на работе он видел, то Валера и Марина остались совсем без его внимания. Стройка отнимала много времени и требовала чуть ли не каждодневного его присутствия. Прорабы и строители норовили все время сделать что-то не так, деньги на строительство были ограничены, а строители придумывали все новые затраты. Приходилось крутиться. В воздухе висели контракты с зарубежными инвесторами, они ждали новые лаборатории. Саша вернулся со стройки, принял душ, надел белый халат. Сел в свое кресло. Сейчас пять минут он посидит, и надо сделать обход хотя бы в терапии, приемном покое и реанимации. Надо позвонить Любе, пусть сделает обход в хирургии и гинекологии. Сегодня надо дойти до дома пораньше, Валерка обижается. Даже написал ему письмо, передал с Любой.

Зазвонил телефон,

— Александр Борисович, — Раздался голос секретаря, — к вам посетители, они говорят только на испанском. Мне пригласить Корецкую?

— Да, пожалуйста. Как только она подойдет, сразу приглашайте. И приготовьте чай и кофе.

Через несколько минут дверь отворилась и в кабинет вошли. Пожилой мужчина, седой, высокий, с гордо поднятой головой и очень красивым, правильным лицом, его совсем не портили морщины под глазами и на лбу. Его спутница была явно моложе, типичная испанка, с заколотыми на голове черными волосами, смуглая и достаточно красивая. Она о чем-то очень быстро говорила с Любой. Люба больше слушала, чем отвечала, и вид у нее был явно озабоченный. Саша встал, подошел к вошедшим и на чисто русском языке и довольно сухо обратился к мужчине, которого узнал с первого взгляда.

— Я приветствую вас в нашем институте, профессор Борисов. Какими судьбами вас занесло в Россию? И с какой целью Вы решили осчастливить меня своим присутствием?

Люба поддерживала разговор с женщиной на испанском, та улыбалась и все продолжала тараторить.

— Саша, я очень рад, что ты узнал меня. Я долго не мог решиться приехать. Но все эти годы я думал о тебе, думал, кем ты стал, чего добился в жизни. Месяц назад я разговаривал с моими друзьями из «TPRO TELSTAR» и «COFARES». Они рассказывали о совместном проекте с московским новым институтом, возглавляемым профессором Борисовым. Я заинтересовался, они показали фотографии с вашей встречи. Сынок, у тебя слишком яркая внешность, чтобы тебя не узнать. Я был рад, что ты добился таких высот.

— Это визит вежливости или вам от меня что-то надо?

— Саша, я хотел тебя видеть, хотел все тебе объяснить. Когда мы расстались, ты был слишком мал, чтобы понять, но я думал, что теперь мы могли бы поговорить и наладить отношения.

— Зачем? И наладить отношения вы хотите только со мной или с Алексеем тоже?

— Вы с Алешей общаетесь?

— Да, в этом году он закончил МФТИ, поступил в аспирантуру.

— Он с матерью живет по старому адресу?

— По какому старому адресу? Они уехали из Шахтинска, куда их отправили по вашей вине, разыскали меня. И живут со мной. Мать делает вид, что следит за моими детьми, Алеша учится в аспирантуре, Зина ищет жениха. Если мне удастся встать материально на ноги, я куплю им дом в Подмосковье.

— Я не понял, что случилось с вашей московской квартирой?

— Ее конфисковали вместе с имуществом, мать судили и сослали в Казахстан, как жену предателя родины. Я не хочу об этом говорить. Все это в прошлом, а то, что нас не убивает, делает нас сильнее.

— Саша, я даже не мог предположить…

— Вы об этом прекрасно знали. Перед вами стоял выбор: или разойтись с женой, и получить взыскание и понижение, или поехать на конференцию, а там попросить убежища, тогда это было модно. Вы знали, что найти работу с вашим запасом секретных знаний не составит труда. Одним махом вы убивали двух зайцев. О детях вы думали меньше всего. Я прекрасно помню ваши скандалы с матерью, она родила второго ребенка, чтобы хоть как-то удержать вас в семье. Ей это не удалось. В Казахстане она вышла замуж за тюремщика и спилась, от него она еще родила девочку.

— Но как ты попал в Москву?

— Зачем вам все это? Говорите, зачем пожаловали.

— Саша, у него онкология, мне его жена все рассказала. Он хочет, чтобы его оперировали у нас. Саша, ты сумел простить мать, прости и отца. Давай подготовим палату, пусть ложится.

— Саша, кто эта девочка, переводчик?

— Нет, познакомьтесь. Кандидат медицинских наук, доцент Корецкая Любовь Александровна, по совместительству моя жена.

— Ты всё-таки на ней женился? Я помню тот Новый год в доме ученных. Я тогда посмеялся над твоим увлечением, а ты серьезно.

— Ладно, давайте посмотрим ваши документы и будем решать, как вас лечить.

Бориса Александровича положили. Обследовали. Через день Люба зашла в Сашин кабинет.

— Ты у отца был?

— Нет, мне некогда. И потом, его лечащий врач — ты.

— Саша, он приехал попрощаться и, наверно, получить твое прощение. Он умирает, ничего сделать нельзя. Ему осталось несколько месяцев. Поговори с ним. Если ты этого не сделаешь, ты себя никогда не простишь. О своем состоянии он знает, о прогнозе тоже.

— Люба, я не священник, и отпускать грехи не в моей власти.

— Но ты его сын. У тебя его гены. Он никогда не обижал тебя, пока вы жили вместе. Он воспитывал тебя, как умел. Он привил тебе целеустремленность, работоспособность. Посмотри, кто ты есть, в этом и его заслуга. Кто есть Зина, целиком заслуга твоей матери. Саша, не будь максималистом, ты уже вышел из этого возраста. Я тебя ни к чему не призываю и не тороплю. Обдумай ситуацию беспристрастно, посмотри со стороны, а не глазами обиженного мальчика. Решать тебе.

— Хорошо, я поговорю с Алексеем, и если он захочет, я отведу его к отцу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Саша позвонил Алексею, после обеда они беседовали в Сашином кабинете.

— Саша, ты его видел? Ты с ним уже разговаривал? Как он? У него в Испании семья? А дети есть?

— Алеша, ты как будто рад его приезду! Какое тебе дело, есть у него еще дети или нет? Мне, например, все равно. Я не хочу его видеть, но он умирает. Люба считает, что мы должны с ним поговорить, простить его, может, даже понять. Я этого не чувствую. Вот решил с тобой посоветоваться.

— Саша, я хочу его видеть. Я много слышал о нем в институте, все им восхищаются, мой руководитель сказал, что взял меня только потому, что я его сын. Саша, понимаешь, они говорят о нем, а я его совсем не знаю. Ты его помнишь, ты был большой, у тебя есть свое мнение. Мне же приходится только слушать. Пойдем к нему.