Мистические истории. Призрак и костоправ - Маргарет Уилсон Олифант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вечер двадцать четвертого декабря увенчался лютым морозом. Погода на улице стояла безветренная, но холодная, а внутри Хэрроуби-холла слуги с трепещущими сердцами ждали, чем же закончится поединок их хозяина с пришелицей из потустороннего мира.
Сам хозяин лежал на постели в злосчастной комнате, облаченный в вышеописанный наряд, и вот – чу! – часы пробили полночь.
Внезапно во всем доме захлопали двери, по залам пролетел холодный порыв ветра, дверь в спальню отворилась, раздался всплеск, и у изголовья наследника Хэрроуби-холла появился призрак. По верхнему слою одежды Оглторпа тут же заструилась вода, но благодаря продуманному снаряжению ему было тепло и сырости он не ощутил вовсе.
– А, это вы! – воскликнул молодой хозяин Хэрроуби-холла. – Рад вас видеть.
– Воистину, вы самый большой оригинал из всех, кого мне доводилось встречать! – отозвалось привидение. – Откуда, позвольте узнать, у вас этот головной убор?
– О, сударыня, это всего-навсего маленькая переносная обсерватория, приспособленная как раз для таких случаев, – вежливо отвечал хозяин. – Однако скажите мне, верно ли говорят, что вы обречены преследовать меня ровно час – не больше и не меньше – и сопровождать неотлучно, как тень?
– Да, такова моя печальная участь, – кивнула призрачная дама.
– Тогда давайте прогуляемся к озеру. – С этими словами молодой Оглторп поднялся с постели.
– Так вам от меня не избавиться, – заявило привидение. – Я не растворюсь в его водах, они лишь придадут мне сил и сделают больше.
– Все равно мы отправляемся к озеру, – твердо сказал хозяин.
– Но, сударь, помилуйте, снаружи адская стужа. – Призрак как будто пришел в замешательство. – Вы замерзнете до полусмерти, не пройдет и четверти часа.
– Вот уж я-то не замерзну, – откликнулся молодой хозяин. – Я очень тепло оделся. Идемте же!
Голос его прозвучал так повелительно, что привидение задрожало и подернулось рябью. Они отправились в путь, но, пройдя совсем немного, призрак приметно забеспокоился.
– Сударь, вы идете слишком медленно, – пожаловалась дама. – Я замерзаю. Колени у меня так застыли, что я едва передвигаю ноги. Умоляю вас, ускорьте шаг!
– Я бы с радостью повиновался, сударыня, – вежливо ответил ее спутник, – но на мне весьма тяжелый и плотный костюм, и потому скорость в сотню ярдов в час меня вполне устраивает. Я даже думаю, что нам стоит присесть вот на этот сугроб и потолковать по душам.
– Ах нет! Только не это, умоляю вас! – вскричало привидение. – Давайте пойдем дальше, тут я вконец замерзну. Я чувствую, что совсем отвердела.
– А вот ради этого, сударыня, – не спеша произнес молодой Оглторп, с удобством усаживаясь на ледяную глыбу, – я и привел вас сюда. Мы пробыли на воздухе около десяти минут, и впереди у нас еще пятьдесят. Не торопитесь, сударыня, мне того и надо, чтобы вы замерзли.
– Моя правая нога совсем онемела! – в отчаянии воскликнула призрачная дама. – А юбки застыли как цельная льдина. О, милый добрый мистер Оглторп, будьте так добры, разведите огонь, позвольте мне оттаять и высвободиться из этих ледяных пут!
– Ни за что, сударыня. Ни в коем случае. Вы наконец-то попались.
– О горе! – запричитало привидение, и слеза скатилась по его оледенелой щеке. – Помогите мне, заклинаю! Я замерзаю!
– Замерзайте, сударыня, замерзайте! – холодно ответил молодой Оглторп. – Сто три года вы лили воду на моих предков и на меня. Этой ночью состоялось ваше последнее протекание.
– Ах, я все равно оттаю, вот тогда вы поплатитесь! – угрожающе вскричала дама. – Если раньше я была прохладной, приятной влагой, то отныне стану талой водой со льдом!
– Нет, не станете, – возразил Оглторп, – потому что, когда вы превратитесь в ледышку, я отнесу вас на склад, положу в холодильник, и там вы навечно останетесь ледяной статуей.
– Но склады горят!
– Случается, но этот не сгорит ни в коем случае. Он выстроен из асбеста и обнесен огнеупорными стенами, и температура в нем вовеки пребудет четыреста шестнадцать градусов ниже нуля[127] – такой мороз превратит в сосульку любое, даже самое жаркое пламя, – объяснил хозяин имения, с трудом сдерживая смех.
– В последний раз умоляю, сударь, пощадите! Я встала бы перед вами на колени, Оглторп, да только они уже не гнутся. Я заклинаю вас, не-е-е…
В этот миг даже слова замерли на застывших губах водяного призрака и пробил час ночи. Все его существо сверху донизу пронзила дрожь, и затем луна, показавшись из-за облаков, осветила неподвижную фигуру прекрасной женщины, выточенную изо льда – чистого и прозрачного.
Так был навечно пленен призрак Хэрроуби-холла, побежденный стужей.
Молодой Оглторп наконец-то взял над ним верх, и с тех пор в холодильнике на одном из лондонских складов надежно заперта недвижимая фигура той, что отныне никогда не затопит Хэрроуби-холл своими слезами и морской водой.
Что касается наследника Хэрроуби, победа, одержанная над привидением, прославила его, и эта слава по сию пору бежит впереди него, несмотря на то что прошло уже добрых два десятка лет. Да и неудачи Оглторпа в общении с прекрасным полом давно миновали: он уже дважды был женат и в самом скором времени, до конца этого года, поведет к алтарю свою третью невесту.
Клуб привидений
Несчастливый эпизод из жизни заключенного № 5010
В ту пору, когда я услышал из уст номера 5010 подробности этой истории, рассказчик, приятный в обращении мужчина тридцати восьми лет, плотно сбитый и смуглый, никак не походил на человека, отбывающего срок за воровство. О его положении свидетельствовали только полосатая одежда (такой фасон по-прежнему моден в тюрьме Синг-Синг[128]) да короткая стрижка, которая как нельзя лучше подчеркивала явственные признаки высокого интеллекта, сквозившие в его чертах. При нашей первой встрече он тачал башмаки, и я, пораженный контрастом – он, с его утонченной внешностью и изящными, как у моряков, движениями, а с другой стороны, его грубые на вид сотоварищи, – осведомился у своего проводника, кто этот человек и какими судьбами он оказался в Синг-Синге.
– Таким манером забивать гвоздики способен только джентльмен, – заметил я.
– Верно, – кивнул тюремщик. – С ним одна морока. Воображает, что рожден для лучшей доли. Ни одной путной пары не стачал – все на выброс.
– Зачем же вы приставили его к этой работе? – поинтересовался я.
– Такой работы, к какой он привычен, здесь не найдешь, вот и обходимся тем, что есть.
