Медовый месяц - Дороти Сэйерс

— Видишь, вот и ты спросил, Почему. Но предположим, Кратчли решил ограбить дом, взломал бюро или где там у Ноукса хранились деньги. Кажется, в кухне, где нашли завещание. Он там рылся, а Ноукс услышал и спустился…

— Предварительно надев пиджак и галстук и предусмотрительно захватив все деньги в крупных купюрах.

— Конечно, нет. Он спустился в пижаме. Ноукс наткнулся на Кратчли, Кратчли на него набросился. Ноукс попытался убежать, Кратчли догнал и ударил. Старше падает, садовник думает, что он мертв и в страхе убегает, закрыв дверь снаружи. Потом Ноукс приходит в себя. Ничего не помнит и удивляется, что это он тут на полу делает. Поднимается наверх, одевается. Чувствует себя плохо и вдет к задней двери, чтобы позвать миссис Руддл. Но по пути падает и скатывается по лестнице в подвал.

— Отлично. Но кто убрал постель?

— О Господи! И мы еще не объяснили, почему молчал радиоприемник.

— Не объяснили. Моя идея такова. Кратчли заранее перерезал провод или испортил антенну, чтобы обеспечить себе алиби в ночь убийства. Я говорил «предумышленное убийство», но мне понравилась твоя версия об ограблении бюро.

— Извини. Я погналась за двумя зайцами. Н" Кратчли вполне мог это сделать. Кстати, приемник сейчас работает?

— Мы это выясним. Если нет, это доказывает что-нибудь?

— Если мы выясним, что его специально испортили, го, конечно, доказывает. Он, по-моему, работает на батарейках. Нет ничего проще. Вставь батарейку неправильно, будет выглядеть, как обычная рассеянность.

— Но Ноукс и сам прекрасно смог бы исправить такую мелочь.

— Конечно, мог бы. Давай я сбегаю вниз и посмотрю, что с приемником.

— Лучше спроси у Бантера. Он тебе сразу скажет.

Харриет вышла на лестницу и позвала Бантера.

Через секунду она вернулась и сообщила:

— С приемником все в порядке. Бантер вчера его включал, когда мы ушли.

— Понятно, тогда это ничего не доказывает. Возможно, Ноукс пытался включить его, но смог отремонтировать только после того, как кончились новости.

— Возможно, так все и было.

— Но тогда время убийства установлено неправильно.

— Очень жаль.

— Почему? Ведь в таком случае у викария был отличный шанс нанести смертельный удар с десяти тридцати до одиннадцати.

— А почему он?.. Извини, я опять задаю этот вопрос: Почему?

— В нашей семье, похоже, все проявляют нездоровое любопытство. Ты только представь наших детей, Харриет. Совершенно невыносимые почемучки. С самого раннего детства.

— Такими они, наверное, и будут. Жуткое зрелище. И все-таки как-то спокойнее, когда есть мотив. Убийство ради удовольствия — дурной тон. И, к тому же нарушение всех законов детективного жанра.

— Хорошо. Тогда постараемся найти мотив для стера Гудекера. Один мне уже пришел на ум. Он приходит к Ноуксу примерно в десять тридцать пять. Стучит в дверь. Ноукс его впускает. А почему бы не впустить в дом викария? К тому же, он такой мягкий, приятный человек. Но на самом деле под маской добродушия викарий давно скрывал жуткую сущность, широко распространенную среди наших священников и так живо изображенную современными реалистами. Итак, Ноукс открыл ему дверь. Викарий говорит, что заглянул на огонек, а потом начинает обвинять Ноукса в том, что он портит деревенских девушек. Тайное желание самого святого отца, подавленное и вытесненное в подсознание.

— Конечно! — весело воскликнула Харриет. — И почему это раньше не пришло мне в голову! Это же совершенно очевидно. У них происходит жуткая сцена, потом у викария наступает временное помешательство, он представляет себя молотом Господа, как пастор в рассказе Честертона. Он бьет Ноукса кочергой и удаляется. Ноукс приходит в себя, далее — смотри выше. Зато теперь понятно, почему убийца не взял деньги. Мистеру Гудекеру они были не нужны.

— Точно. А почему сейчас викарий опять стал приятным человеком и ничего не знает об убийстве? Да просто потому, что приступ прошел! Он все забыл.

— Раздвоение личности. Думаю, это наша лучшая версия. Осталось только придумать имя опозоренной девушке.

— Да мы и без имени можем прекрасно обойтись. У викария могла быть совершенно другая мания. Например, страсть a la Plato. Скажем, к садовнику. Или нездоровая привязанность к кактусам. Он замечательный садовник, ты, наверное, знаешь. А любовь к огурцам и помидорам запросто может превратиться в болезненную привязанность. Ты помнишь того человека из повести Эден Филлпотс, который полюбил железный ананас, а потом кого-то стукнул этим ананасом по голове. Хочешь — верь, хочешь — не верь, но викарий в тот вечер приходил сюда неспроста. А когда бедный Ноукс упал на колени и взмолился: «Возьми мою жизнь, но не покушайся на честь моего кактуса», — он замахнулся цветочным горшком…

— Все это замечательно, Питер. Но беднягу действительно убили.

— Сердце мое, я помню. Но пока мы не выясним Как, мы можем сочинять только фантастические истории. В этом чертовом мире лучше смеяться, чтобы твое сердце не было разбито. Мне делается дурно, когда я вспоминаю, что в тот вечер не проверил подвал. Мы могли бы сразу оказаться на месте преступления, все улики и следы были бы нетронутыми. Никакие Пуффетты, Руддлы и Вимси не слонялись бы вокруг и ничего бы не трогали. Боже мой! Такой бездарной ночи у меня еще не было!

Если он хотел ее развеселить, то жестоко просчитался.

— Все это очень грустно, — сказала Харриет, придя в себя. — Никогда, никогда, никогда мы не будем жить, как другие, нормальные, люди. Мы будем смеяться, когда нужно плакать. Будем любить друг друга, когда нужно работать. Мы станем всеобщим посмешищем, и все будут показывать на нас пальцем. Посмотри сейчас на себя! Что скажет Бантер, когда увидит тебя в таком виде? У тебя в волосах пепел. Тебе лучше одеться и посмотреть будущему в лицо. — Она вернулась к окну. — Смотри-ка, по тропинке идут двое. У одного из них фотоаппарат.

— Черт!

— Пойду их развлекать.

— Подожди меня, — благородно предложил Питер и пошел следом за ней.

Бантер открыл дверь и бесстрашно вступил в заранее проигранный бой.

— Какой ты невежливый, Бантер, — сказал Питер. — В доме произошло убийство, господа хотят все знать. Привет! Неужели это ты, Салли? Замечательно! Ты что, трезвый?

— К сожалению, — ответил мистер Сэлком Харли, давний знакомый Питера. — Да, я трезвый. В этом доме найдется что-нибудь для несчастного страдальца? Ты нам задолжал после того теплого приема во вторник.

— Бантер, принеси виски джентльменам. И подсыпь немного яду. А теперь, детки, шевелитесь. У меня в одиннадцать дознание. Я же не могу явиться туда в пижаме. Что вам больше нравится? — «Загадочная смерть во время медового месяца»? Или «Романтическая любовь в высшем обществе»?

— И то, и другое, — усмехнулся Харди. — Думаю, лучше начать с сердечного поздравления и плавно перейти к искреннему соболезнованию. Писать, что вы убиты горем? Или для света лучше подойдет «они счастливы, несмотря ни на что».

— Мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее, Салли. Напиши: «…они грызлись, как кошка с собакой, и только возможность провести небольшое расследование на некоторое время их примирила».

— Получится грандиозная статья, — восхитился Сэлком Харди, но, подумав, покачал головой. — Вы вместе расследуете это дело? Я правильно понял?

— Вовсе нет. Этим занимается полиция. Можешь сам у них спросить.

— Большое спасибо! Но из того, что скажут полицейские, получится только передовица. А мне нужен взгляд рядового англичанина на это гнусное преступление. Давай, Вимси, расскажи нам о своих впечатлениях. Это же история века! Известный сыщик-любитель женится на писательнице детективных романов. А в первую брачную ночь они находят труп.

— Враки. В первую брачную ночь мы ничего не нашли. В том-то вся и проблема.

— Да что ты! И в чем же проблема?

— На следующее утро мы смели все следы и затоптали улики, — сказала Харриет. — Думаю, нам лучше все рассказать.

Она посмотрела на Питера, он согласно кивнул. Лучше мы, чем миссис Руддл, — подумали оба. Они вкратце рассказали все, что случилось.

— Скажите, а у вас уже есть какая-нибудь версия?

— Конечно, — ответил Питер.

— Замечательно, — обрадовался Сэлком Харди.

— Моя версия такова: это ты, Салли, привез сюда труп, чтобы потом состряпать веселенькую статейку.

— Как я сам до этого не додумался? А еще какие-нибудь версии?

— Я же тебе сказал, — ответил Питер. — Все следы и улики уничтожены. Ты можешь построить версию на пустом месте?

— Дело в том, — вмешалась Харриет, — что мы в полной растерянности. Питер сбит с толку.

— Сбит, как кран в нашей ванной, — печально согласился муж. — И жена моя тоже сбита с толку. Это единственный пункт, в котором у нас полнейшее согласие. Когда мы устаем ругаться, мы садимся рядышком и вместе смеемся, что оба сбиты с толку. И Полиция сбита с толку. Они подозревают нас и, возможно, скоро арестуют. Или одного, или другого. Кого арестовать, Салли? Выбирай!