За гранью тьмы - Михаил Викторович Гречанников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Значит, вот что защищало Игната – символ покровительства Разума. Возможно, тот амулет обладал частичкой силы Разума, вложенной в неодушевлённый предмет? Возможно ли это? Я не знал, но тот амулет был старым, он достался Игнату ещё во время конфликта на Даманском, а сколько времени он пробыл у китайца, уже и не выяснить. Это подтверждало то, что я узнал, став частью Разума. Выходит, он мог противостоять детям Пожирателя и напрямую – по крайней мере, мелким тварям, типа тех же крабов.
Однако тот амулет раскололся на части в присутствии глиняной таблички, найденной при покойном. Символ на табличке был другим, а сила, заключённая в нём, превосходила оную в амулете. Логично было бы предположить, что в табличке была сила противоборствующая, а единственной известной мне силой такого рода был Пожиратель. К тому же, именно из-за этой таблички меня забросило в опустошённый мир, где я встретил Кристину.
Но ведь покойный принадлежал к последователям Разума? Почему же он принёс мне табличку с символом Пожирателя?
Ответа я не знал, но пока что вывод напрашивался ровно один – культисты Разума хотели ускорить моё попадание в тот мир. А значит, им было нужно, чтобы искатель как можно скорее проник в наш мир, на Землю. Зачем?
Опять же, мне виделось только два варианта. Либо Разум хотел отвлечь внимание эмиссаров Пожирателя от своего мира, сдав ему наш, либо он таким образом хотел получить какое-то преимущество в борьбе с врагом. Но какое преимущество? На первый взгляд казалось, что он помогал врагу.
Этого я пока не знал. Стоять и думать дальше времени не было. Направив луч фонарика на густые заросли вокруг, я так и не смог выбрать путь. Разозлившись, я захотел швырнуть фонарик на камни и разбить его. Это была секундная слабость, желание сломать что-то, выместить зло. Я замахнулся, подняв фонарик над головой… и тут увидел, куда мне идти.
Без яркого луча света, направленного на растения, в полумраке я видел слабое свечение тех листьев, которых касались проходившие мимо люди. Видимо, свечение медленно убывало, но ещё не погасло совсем, однако заметно оно было только в темноте. Выключив фонарик, я пригляделся – так и есть, все остальных растения сливались с темнотой. И только в одном месте еле заметно светились сиреневым толстые листья и стебли. Подняв канистру, я двинулся к ним. От моих прикосновений листья снова разгорались ярким светом, словно радуясь моему появлению. Мне даже стало стыдно, что я принёс сюда, в эту обитель чужой жизни, смерть в виде бензина.
Мой путь повторился без приключений. Точно так же, как и несколько часов назад, я дошёл до того места, где пещера сужалась до тоннеля, а потом шёл по нему, пока не наткнулся на стену из плоти, посреди которой сжимался гигантский сфинктер. Открыв пробку канистры, я плеснул бензином на шкуру пришельца, и она едва заметно дрогнула.
И в этот момент я почувствовал парализующую боль во всём теле. Мой контакт с Виктором ослаб, и тот снова взял контроль над своим телом. Но про Виктора я уже не думал. Я вообще не мог думать из-за боли: похоже было, что через меня пропускают электрический ток.
Моё тело – настоящее тело, запертое в горе плоти пришельца, конвульсивно дёргалось, я это чувствовал. Впервые с того момента, как меня поместили внутрь мерзкого создания, ко мне начали возвращаться чувства. Мои чувства. Боль отрезвила меня, смахнула наваждение. И я не знал, что в этом случае хуже – иллюзия или реальность, потому что реальность была отвратительна.
Всё моё тело было покрыто влажными шевелящимися сосочками, из которых вылезали тонкие ворсинки. Часть ворсинок заползла мне в нос, часть находилась во рту. Не знаю, почему меня не рвало, по-видимому, рвотный рефлекс эта дрянь подавляла. Получив контроль над чувствами и телом, я в первую очередь сомкнул челюсти, откусывая часть трепыхающейся плоти. Существо содрогнулась от боли, и утратило влияние на меня. Боль ушла, а моё сознание вновь растворилось в коллективном разуме пришельцев. Быстро, не давая опомниться своему могущественному врагу, я нащупал уже знакомый путь до сознания Виктора и взял того под контроль. Он всё ещё стоял рядом, не помня, как здесь оказался, и не понимая, как реагировать. Зато я понимал.
В руке Виктор всё ещё сжимал жёлтую пластиковую зажигалку. Наклонившись, я щёлкнул кнопкой над лужицей бензина, стекавшего с пришельца. Бензин вспыхнул, и в этот момент Разум вновь отрезал меня от Виктора, пропуская через моё тело потоки боли.
Но в этот раз боль длилась недолго. Мгновение – и загорелся бок существа, облитый бензином. Боль разорвала связь существа с Разумом, и тот потерял контроль надо мной. Я снова вернулся в своё тело, понимая, что плоть пришельца уже не так тесно сжимает меня. Напротив, меня словно не хотели касаться. Сфинктер раскрылся, и в отблесках пламени я увидел, что сосочки втянулись в слизистую, которая выстилала полость. Не медля больше, я пополз к раскрытому сфинктеру. Возможно, будь у меня под ногами твёрдая опора, я бы вылез быстрее, но здесь ноги и руки проваливались в мягкую плоть. Наконец, добравшись до выхода, я просунул руки в отверстие, схватился за края мышечного кольца и подтянул тело, вываливаясь наружу.
Из-за той встряски, которую пережил мой многострадальный мозг, я не сразу заметил, что мои руки обожжены. Но я ещё легко отделался – Виктор, вновь придя в себя, догадался, что произошло, и пытался потушить огонь. У него не было ни воды, ни песка, ни ткани, от его одежды мало что осталось, поэтому он пытался сбить огонь своими руками. С каждой секундой он получал всё больше и больше ожогов.
Я тоже не стал мешкать. Если Виктор останется жив, он либо запихнёт меня обратно в пришельца, и на этот раз у меня не будет никаких шансов, либо убьёт меня на месте. Вскочив, я схватил канистру, и плеснул бензином на Виктора.
Огонь быстро охватил его тело. До сих пор он только пыхтел, словно не замечая своей боли, а теперь закричал. Его крик на