Повесть о Ходже Насреддине - Леонид Васильевич Соловьев

— Эй вы, доблестные воины, — вмешался Ходжа Насреддин. — Позовите сюда главного евнуха, я должен передать ему лекарство для больной наложницы.

Пришел главный евнух, благоговейно обеими руками принял кувшинчик, в котором не было ничего, кроме мела, растворенного в простой арычной воде, выслушал подробное наставление, как нужно пользоваться этим лекарством, и удалился.

— О мудрейший Гуссейн Гуслия! — льстиво сказал толстый стражник. — Ты знаешь все на свете, мудрость твоя не имеет пределов! Скажи нам, куда падают звезды с неба и почему люди никогда не находят их на земле?

Ходжа Насреддин не мог удержаться, чтобы не подшутить.

— А вы разве не знаете? — сказал он без тени усмешки. — Когда звезды падают, то рассыпаются на мелкие серебряные монеты, а потом нищие подбирают эти монеты. Я даже знавал людей, которые обогатились таким образом.

Стражники переглянулись. На их лицах изобразилось неописуемое удивление.

Ходжа Насреддин ушел, посмеиваясь над глупыми стражниками. Он и подумать не мог, как пригодится ему в самом скором времени эта шутка.

До полуночи он просидел в своей башне. Но вот все затихло и в городе и во дворце; огни потухли. Медлить дальше было нельзя: летние ночи пролетают на быстрых крыльях. Ходжа Насреддин сошел вниз и, крадучись, выбирая затененные места, направился к эмирскому гарему. "Стражники, наверное, уже уснули", — думал он.

Каково же было его огорчение, когда, приблизившись, он услышал тихие голоса стражников.

— Вот если бы хоть одна звезда упала сюда! — говорил толстый ленивый стражник. — Мы подобрали бы серебро и сразу разбогатели.

— Знаешь, я все-таки не верю, чтобы звезды могли рассыпаться на серебряные монеты, — ответил второй стражник.

— Но так говорит багдадский мудрец, — возразил первый. — Ученость его известна всем, он, конечно, не ошибается.

"Будьте вы прокляты! — мысленно восклицал Ходжа Насреддин, затаившись в тени. — Ах, зачем только я сказал им о звездах; теперь они будут спорить до утра! Неужели придется отложить побег?"

Над Бухарой в недосягаемой высоте горели чистым и тихим светом тысячи звезд: одна маленькая звезда вдруг оборвалась и ринулась в стремительный полет, рассекая наискось небо; вдогонку за ней ринулась вторая звезда, оставив за собой мгновенный, ослепительный росчерк. Была середина лета, приближалось время звездных дождей.

— Если бы они рассыпались на серебряные монеты… — начал второй стражник.

Ходжу Насреддина вдруг осенило. Он торопливо достал из кармана кошелек, туго набитый серебром. Ему пришлось ждать очень долго, а звезды не падали. Наконец одна полетела. Ходжа Насреддин бросил монету под ноги стражникам. Серебро зазвенело на каменных плитах.

Стражники сначала оцепенели, потом приподнялись, глядя в упор друг на друга.

— Ты слышал? — дрожащим голосом спросил первый.

— Слышал, — ответил второй, заикаясь. Ходжа Насреддин бросил еще монету. Она блеснула в лунных лучах. Ленивый стражник, коротко вскрикнув, упал животом на нее.

— По… поймал? — спросил немеющим языком второй.

— По… поймал, — ответил трясущимися губами толстяк, поднимаясь и показывая монету.

В небе вдруг оборвалось несколько звезд сразу. Ходжа Насреддин начал швырять серебро горстями. Тишина ночи наполнилась тонким, певучим звоном. Стражники, обезумев, побросали свои копья и кинулись шарить по земле.

— Нашел! — закричал один хриплым и душным голосом. — Вот она!

Второй ползал молча и вдруг заурчал, наткнувшись на целую россыпь монет.

Ходжа Насреддин подбросил им еще горсть и беспрепятственно проскользнул в калитку.

Теперь ему было легко. Мягкие персидские ковры неслышно принимали шаги. Он помнил все переходы. Евнухи спали…

Гюльджан встретила его влажным, горячим поцелуем и приникла к нему, трепеща.

— Скорее! — шептал он.

Никто не остановил их, только евнух заворочался и застонал во сне. Ходжа Насреддин, пригнувшись, остановился над ним. Но евнуху было еще рано умирать: он почмокал губами и опять захрапел… Слабый лунный свет пробивался сквозь разноцветные стекла.

У самой калитки Ходжа Насреддин остановился, выглянул. Стражники, стоя на четвереньках посреди двора, смотрели в небо, ждали, когда упадет звезда. Ходжа Насреддин, сильно размахнувшись, бросил горсть монет; они упали где-то далеко за деревьями. Стражники помчались туда. Они обезумели до того, что ничего уже не видели перед собой и, шумно дыша, судорожно вскрикивая, ломились напрямик, через изгородь колючего кустарника, оставляя на ветках лохмотья своих штанов и халатов.

В эту ночь из гарема можно было украсть всех наложниц, а не только одну.

— Скорее! Скорее! — говорил Ходжа Насреддин, увлекая за собой девушку. Они подбежали к башне, поднялись. Ходжа Насреддин достал из-под постели давно приготовленную веревку.

— Здесь высоко… Я боюсь, — прошептала Гюльджан. Он сердито прикрикнул на нее, и она покорилась.

Ходжа Насреддин обвязал ее петлей, вынул из окна выпиленную решетку.

Гюльджан села на подоконник. Было очень высоко, она задрожала. "Вылезай!" — властно сказал Ходжа Насреддин, слегка подтолкнув ее в спину. Она закрыла глаза, скользнула по гладкому камню, повисла.

Она очнулась на земле. "Беги! Беги!" — услышала она сверху. Ходжа Насреддин высунулся до пояса из окна, махал руками, дергал веревку. Гюльджан поспешно отвязалась и побежала через безлюдную площадь.

Она не знала, что в эту минуту весь дворец был уже объят тревогой и смятением. Главный евнух, воспылавший после недавнего внушения тростью необычайным усердием к эмирской службе, заглянул среди ночи в комнату новой наложницы и обнаружил, что постель ее пуста. Евнух кинулся к эмиру, разбудил его. Эмир позвал Арсланбека. Арсланбек поднял дворцовую стражу, загорелись факелы, зазвенели щиты и копья.

Послали за багдадским мудрецом. Эмир встретил Ходжу Насреддина крикливыми жалобами:

— Гуссейн Гуслия, до чего же дошло распутство в нашем государстве, если мы, великий эмир, не имеем даже в собственном нашем дворце покоя от этого бродяги Ходжи Насреддина! Да слыханное ли это дело, чтобы из эмирского гарема украли наложницу!

— О великий эмир, — осмелился вмешаться Бахтияр. — Но может быть, это сделал не Ходжа Насреддин.

— А кто же еще? — закричал эмир. — Утром нам доложили, что он вернулся в Бухару, а ночью пропадает наложница, которая была его невестой! Кто еще мог это сделать, кроме Ходжи Насреддина?! Ищите его, поставьте всюду утроенные караулы, — он, наверное, не успел еще выбраться из дворца! Арсланбек, запомни: твоя голова подпрыгивает на твоих плечах!

Начались поиски. Стража обшарила все уголки во дворце. Всюду пылали факелы, отбрасывая дрожащее зарево.

Больше всех усердствовал в поисках сам Ходжа Насреддин. Он приподнимал ковры, шарил палкой в мраморных бассейнах, кричал и суетился, заглядывая в чайник, в кувшины и даже в мышиные норы.

Вернувшись в эмирскую опочивальню, он доложил:

— Великий владыка. Ходжа Насреддин уже успел покинуть дворец.

— Гуссейн Гуслия! — в гневе ответил эмир. — Твое легкомыслие удивляет нас. А что, если