Груз - Наиль Эдуардович Выборнов

А что мишень, которая на спине у каждого из нас? Кстати, надо бы и про нее у Чеха спросить.

— А что до людей, которые тебя достать могут попытаться? Сейчас ты — вольная птица, перекати-поле. А потом, как имуществом обрастешь? На одном месте будешь сидеть…

— Ага, разжирею, обрюзгну, — перебил он меня. — Да нет, конечно, это дело такое, навсегда. Но я поэтому и собираюсь съебаться. Мстить мне ради мести, кому это надо? А если я от дел отойду, да еще и из Новой Москвы уеду, то кому буду мешать? Вот то-то и оно.

А сколько у меня хвостов осталось, если подумать? С пиджаком, который мне столько крови попил, я расправился, да так, что данных никаких там остаться не могло, я же ему башку расколол, только обрубок и остался. Парни Легиона? Так они, если бы могли, то уже достали бы, я ж не прятался больно. Вот только не до них нам сейчас, судя по новостям, которые из Старой Москвы до Новой доходят, пересрались они между собой за наследство. Легенды — они такие, после них всегда что-то остается, и претендентов на это обычно хватает.

«Канюки»? Так они все в переработке, где им и самое место. «Мироград» вроде не в курсах, что я в его дела влез.

Остаются «Резаки», вот откуда может прилететь. Если выйдут на меня, то точно попытаются прикончить. Причем не просто в переработку отправить, а как-нибудь по особенному. Я ведь целое отделение банды перехуярил. Могут и найти, так что начеку нужно быть.

Ну и «ИнвестТех», они ведь тех, кто на их конвой нападет, искать будут. Причем приложат все силы, и используют все возможности.

А еще какие-то непонятные отношения с «РосИнКомом». Чувствую я, не отпустят они меня на покой, использовать будут до последнего. И я им никак помешать не могу, не моего полета это птицы.

— Что, считаешь сколько народа тебе смерти желает? — усмехнулся Чех. — Не ссы, гораздо меньше, чем мне. Ты-то в этом деле новичок еще, но ничего, и тебе предстоит многим ноги оттоптать.

— Да и так прилично выходит, — я почесал бороду и снова затянулся. — Если тебе больше, то представить не могу, как ты по этой земле еще ходишь.

— Опыт, — ответил он. — Ну и осторожность, конечно. Лицо прятать надо, улик не оставлять. Вот, ты с открытой рожей явился к тому пиджаку, спутался с телкой, которая тебе это дело заказала, да еще и потом на работу к ним устроился. Натупил по-полной. Чего ожидать было?

С работы меня, кстати говоря, так и не выперли, что было удивительно, я-то думал, что Ната подсуетится. Я продолжал прилежно пересылать обговоренную сумму тем, кто меня прикрывал, и мне даже зарплату платили. Чисто номинальную, конечно, но все же.

Ната звонила один раз, просила забрать вещи. Я сказал ей, чтобы выбросила все на помойку. Видеться с ней еще раз мне не хотелось совершенно. Я считал, что эта страница жизни окончательно перевернута.

— Натупил, — кивнул я. — Но разрулил ведь все.

— Разрулил, — фыркнул он. — Куча трупов — это не разрулил. Я вообще иногда удивляюсь, в кого ты кровожадный такой пошел? Куда не отправишься, везде резня. «Канюков» всех под корень извел, банду «Резаков» перебил, про наемников, которых голыми руками покрошил у всех на виду, я вообще молчу. Как за тобой еще легавые не пришли?

А вот на этот вопрос ответ я знал, но говорить Чеху не буду. Легавые не пришли за мной, потому что по этому поводу подсуетился Эрнест. Стоило мне позвонить ему, и рассказать, что произошло, он тут же подключил адвокатов, они занесли, кому надо, и все списали на самооборону. Меня даже таскать на допросы не стали, один раз позвонили и ограничились устным предупреждением. А раньше-то, говорят, за превышение пределов самообороны и посадить могли. За то, что отпор дал тому, кто тебя убить пытался.

Вот ведь бред, верно? Хорошо, что мы не в то время живем.

А вот с трупами из спортзала меня никак не связать, разве что Ната расколется. Но мне кажется, что она молчать будет. Боится она меня теперь, наверняка думает, что я и ее убью в случае чего. А я как раз-таки этого сделать не смогу. Нас ведь кое-что связывало.

— Повезло, наверное, — ответил я. — А может быть, и придут еще. Заодно и тебя подтянут, ты ведь тоже на камеры попал, да и пистолет мне отдал.

— Да плевать им на это будет, у них четыре трупа. Вот за это палка будет, а ствол — ерунда. Иногда удивляюсь я, какой же ты везучий. Смотри, чтобы удача эта раньше времени не закончилась.

— Посмотрим, — я снова затянулся, выпустил пар в окно и сказал. — Никто ведь не знает, когда умрет. Такие вещи не угадаешь.

— Кстати, тут ведь еще прикол есть. Щегол-то все-таки на той девке женился.

— Да ну? — я удивился. Вот уж не думал, что это произойдет, искренне считал, что все ограничится его пробитой головой.

— Ага, — Чех улыбнулся. — Я случайно узнал, когда соцсети серфил. И на фотках свадебных он доволен, вроде. Так что, может быть, мы доброе дело сделали. Знаешь, для разнообразия.

— Странно, что нас на свадьбу не пригласили, — я улыбнулся. — Мы ведь, получается, сваты.

— Ага, точно, — он тоже усмехнулся. — Вот это умора была бы. Хотя, сам понимаешь, лучше нашим именам в этом деле не всплывать. Вспомни, что мы в «Маламуте» устроили.

Интересно, как оно там вообще сейчас в этом борделе, как дела у этой бешеной суки Рины, которая вырвала целый клок мяса из моего плеча. Нику предлагал закрыть шрам «рилскином», чтобы его не было видно, но я забил. Все равно ведь, не он первый, не он последний, двигать рукой рубец, вроде, не мешает, так что все нормально.

Интересно это, осознавать последствия своих действий. Как сегодняшнее дело закончится, разносом службы безопасности или крупной облавой? Да, скорее всего, и тем и тем, если у нас, конечно, получится перебить всю охрану, перегрузить золото и свалить.

Хотя далеко не факт, что там золото. Есть у меня сомнения. Может быть спросить, тем более, что мы у последней черты. Валить уже поздно, но узнать, зачем мы едем.

— Ты знаешь, — сказал я. — Я не верю, что там золото. Уж слишком много шума из-за него. Оно ценится, но ведь это тяжелый и объемный груз. Да и пятнадцать миллионов — не та сумма, ради которой можно потратить десять. Окупаемость в полтора раза — и не окупаемость вовсе. Так что скажи правду, что там.

— А если я скажу, что груз не пятнадцать миллионов стоит, а двадцать?

— Двадцать миллионов золотом? — я усмехнулся. — Не пудри мне мозги. Двух фургонов и двух легковушек не хватит, чтобы увезти столько. Да мы его грузить только будем несколько часов.

— Неа, — покачал головой. — В «летуне» специальные системы погрузки на антиграв пластинах. Так что один человек все перегрузит за пятнадцать минут, вместе же мы справимся гораздо быстрее. Но…

— Но я ведь прав? — перебил его я. — Там не золото. Скажи как есть, мы в машине посреди леса, мне уже не съехать, поэтому я, так или иначе, пойду до конца. Долю свою я тоже знаю, лишнего не попрошу. Скажи.

— Ты прав, не золото там. И груз даже не двадцать миллионов стоит, а под пятьдесят. Теперь понимаешь, за что мы так жопой рискуем? И почему Фанат все на кон поставил.

— Понимаю, — кивнул я. — Но все же, что там?

— Я толком не знаю, — качнул головой Чех. — Фанат и сам не знает, по его словам. Пиздит, скорее всего, занижает суммы, но дело верное. Если возьмем куш, мне еще полмиллиона прилетит. Тебе-то он сколько пообещал?

— Сто пятьдесят, — ответил я. — Вот, подумать, страшные деньги. У меня уже сейчас полмиллиона есть, тут еще сотка с полтинником. Раньше я бы даже представить не мог бы, куда их день. А, самое смешное, я ведь все это богатство у себя в квартире держу, в оружейном сейфе. В банк его не положишь, сразу же перед налоговой спалишься, за жопу возьмут. Легализовать бы эти бабки, да только как.

— Перед тем, как на покой уйти, познакомлю тебя с людьми, кто деньги моет. Возьмут тебя в учредители какой-нибудь фирмы-однодневки, проведут бабки по счетам, налоговая не прикопается. Процент возьмут свой, конечно, но немного.

— За контакт спасибо, но оно мне пока ни к чему. Все равно залечь надо будет на месяц минимум, пока буча