Новые приключения Майкрофта Холмса - Куинн Фосетт

Не знаю как, но мне все же удалось накрыть стол к ужину. М. Х. до сих пор совещается с Г. и Саттоном. Я по-прежнему переживаю смерть курьера, которая глубоко меня потрясла. Он напомнил мне племянника, который служит во флоте, поэтому я позволил себе принять его несчастье близко к сердцу, и вот результат. Клайв – хороший парень, он хочет служить своей стране, как и тот курьер. Как внезапно оборвалась эта многообещающая жизнь! Я не раз наблюдал подобное, но впервые так расстроен, словно тот юноша и был мой племянник.

В урочный час прибыл адмиралтейский курьер, на этот раз я предложил ему чашку чая за его хлопоты. Знаю: это попытка искупить вину перед убитым пареньком, но я ни о чем не могу больше думать.

От полиции не поступало никаких новостей о ходе текущих расследований. Это может означать, что либо следствие не продвинулось ни на шаг, либо появились какие-то затруднения, либо полицейские намеренно избегают ответов. Мы получили из Скотленд-Ярда предварительный отчет о покушении на сэра Камерона. В нем не содержится ничего интересного…

М. Х. отсылает Г. домой: он хочет завтра рано утром наведаться к сэру Камерону, который переехал в недавно снятый дом. Вполне понятно, что перед такой встречей необходимо как следует набраться сил…

Саттон остается ночевать, на случай, если завтра он понадобится Холмсу. Говорит, что больше пользы принесет здесь, а не в своей квартире, где будет слоняться из угла в угол, ожидая известий от антрепренера…

Скорее бы дождь прекратился.

Глава восемнадцатая

Дом на Динери-Мьюз оказался величественным четырехэтажным строением, возведенным около столетия назад, но хорошо сохранившимся. Когда в девятом часу утра мы поднялись по ступеням парадного входа, я заметил, что Майкрофт Холмс ничего хорошего от нашего визита не ожидает.

На наш стук открыл усталый дворецкий, изо всех сил старавшийся скрыть замешательство под маской выспреннего достоинства.

– Боюсь, сэр Камерон никого не принимает, господа. Пойду взгляну, есть ли у него ваши карточки.

– О нет, мы явились вовсе не со светским визитом, – приветливо пояснил Холмс. – Мы здесь по поводу совершенного на него покушения. Чтобы дело продвинулось, нам нужны дополнительные подробности. Попросите сэра Камерона спуститься к мистеру Холмсу из Адмиралтейства и мистеру Гатри. Мы не возражаем, если он выйдет к нам неодетым, так ему и скажите.

Не сумев выставить непрошеных гостей за дверь, дворецкий, которому больше ничего не оставалось делать, забрал у нас пальто и перчатки и нехотя пустил внутрь.

– Я сообщу сэру Камерону, что вы здесь, – сухо проговорил он.

– Весьма любезно с вашей стороны, – ответил Холмс и кивком указал на три сундука, стоявших около двери гостиной. – Я вижу, сэр Камерон привез собой кое-что из вещей.

– Да. Они прибыли вчера вечером из Шотландии, – ответил дворецкий, на этот раз гораздо обходительней, чем можно было от него ожидать.

– Уверен, сэр Камерон очень рад, – заметил Холмс. – Если вы скажете, в какой из комнат разожжен камин, мы с мистером Гатри подождем сэра Камерона там. Передайте, что мы всецело в его распоряжении.

Озадаченный дворецкий проводил нас в малую гостиную, дверь которой выходила в главный коридор. Это была уютная комната в восточной части дома; если бы не дождь, ливший из низких туч, в ней было бы очень светло. В камине горел огонь, для нашего удобства зажгли одну из газовых ламп.

– Во всяком случае, в такое время сэр Камерон, должно быть, еще трезв, – сказал я, пытаясь отыскать в этом пренеприятном деле хоть что-то хорошее.

– Скорее всего, страдает от похмелья, – отозвался Холмс, усаживаясь на канапе в стиле королевы Анны. – И тогда, может статься, он в ужасном настроении.

– А он бывает когда-нибудь в другом? – спросил я. – Пьяный или трезвый, этот человек – настоящий…

– Грубиян. Да, я знаю. Мы оба прекрасно это знаем. Впрочем сегодня, думаю, это сыграет нам на руку. – Он тонко усмехнулся. – Мы сможем многого добиться. Сэра Камерона надо лишь немного подтолкнуть, чтобы он перешел на наши позиции.

– Жаль, что вы не позволили мне взять с собой портфель. Без него я чувствую себя голым. – Я сел за небольшой письменный стол, стоявший у окна, и посмотрел на улицу. – Дождь зарядил еще сильнее.

– По крайней мере, он мешает злоумышленникам, охотящимся за сэром Камероном и нами. Прицелиться в такой ливень почти невозможно. – Холмс потирал руки, стараясь немного согреться, так как наши пальто и перчатки остались в передней. – Надеюсь, сэр Камерон прикажет принести дров, чтобы разжечь огонь посильнее. В этих старых домах – и в моей квартире на Пэлл-Мэлл тоже – нет угольных топок. В любом случае я предпочитаю дровяные камины. От них лучше пахнет.

– Не спорю, – сказал я. – Но дровяное отопление стоит дороже.

– Гатри, вы прижимисты, как настоящий шотландец, – заметил он и попытался рассмеяться, однако смех вышел натужным и скоро стих.

Мы провели в молчании минут десять, ожидая, когда придет сэр Камерон. Наконец он явился. Было видно, что хозяин дома только что встал и, по-видимому, спал не один, поскольку под темно-зеленым бархатным халатом в вырезе пижамной куртки виднелся алый след губ.

– Что, чума вас возьми, вы здесь забыли в такую рань, Холмс? – прорычал он, с силой захлопнув за собой дверь.

– Я прилагаю все усилия, чтобы защитить вас, сэр Камерон, – с серьезным выражением лица проговорил Холмс.

– Да неужели?! – Макмиллан тяжелой поступью прошел по затканному цветами ковру, яростно топча нежные бутоны. – Мне не по вкусу, когда какой-то чинуша, который так ничего для меня и не сделал, спозаранок вытаскивает меня из постели.

Макмиллан сложил руки на груди и воззрился на Холмса. На меня он, как обычно, не обратил ни малейшего внимания, и, пользуясь этим, я без стеснения изучал его: от меня не укрылись ни мешки у него под глазами, ни землистый цвет кожи, ни одрябший подбородок, ни первые седые нити в рыжих волосах.

– Простите за беспокойство, сэр Камерон, – умиротворяюще промолвил Холмс, – однако мы вынуждены просить вас опять поразмыслить над вопросом о свите леди Макмиллан.

– О ее родичах? А, у вас бзик насчет этого, верно? – Он покачал головой. – Только и думаете об этих ее дядюшках.

– Вам бы тоже не мешало, – заметил Холмс. – Неужто вы забыли про закон о собственности замужних женщин?[28] Вы знаете, что, пока леди Макмиллан находится на Британских островах, она имеет право потребовать свою долю вашей совместной собственности. При поддержке так называемых дядюшек она сможет предъявить права на доход со свадебных даров, и ни один суд мира не откажет ей в этом. Если же она приедет без «дядюшек», ее шансы выиграть какую бы то ни было тяжбу существенно уменьшатся. – Он замолчал, давая сэру Камерону возможность оценить предполагаемые убытки, которые тот может понести из-за притязаний супруги.

– Она этого не сделает, – проревел шотландец.

– Она, может, и не сделает, – согласился Холмс, – но «дядюшки», будьте уверены, не упустят такой возможности.

Сэр Камерон не на шутку взбесился:

– Вы говорите, что моя жена может потребовать назад свои свадебные подарки? – Он прошелся по комнате. – Она получила наследство. Неужели ей нужны и мои деньги?

– Вот именно, – подхватил Холмс. – Теперь вы видите, что за всем этим стоят ее «дядюшки». – Он помедлил, словно желая смягчить удар. – Вы сами поставили себя в затруднительное положение, согласившись встретиться с нею в Лондоне, где вы остаетесь обладателем титула, но лишаетесь некоторых преимуществ.

– О чем это вы толкуете? – Макмиллан совершенно вышел из себя, лицо его побагровело.

– Я толкую о том, что в Шотландии вы обладали бы куда бо́льшими полномочиями, чем здесь, в Англии. Я полагаю, то был хитрый ход – условиться о свидании в Лондоне. Здесь у ее «дядюшек» развязаны руки.

Я видел, как сэр Камерон взвешивает в уме все обстоятельства и алчность берет в нем верх.

– Какая разница – здесь или в Шотландии? – рявкнул он. – Я повсюду остаюсь рыцарем и дворянином.

– Разумеется, – с напускным сочувствием ответил Холмс. – Кроме того, вы прославленный герой. Публика восхищается вами. Эта блестящая репутация принесла вам всемирную известность, но есть много людей, которые только ищут случая, чтобы дискредитировать тех, кто снискал любовь британского народа. Невыносимо думать, что вас могут сделать мишенью для вульгарных шуток, а все потому, что «родственники» вашей жены попытаются оттяпать то, что по праву принадлежит ей, и происходить это будет здесь, под прицелом прессы и салонных остряков. – Он помолчал, а затем добавил: – Я вовсе не хочу лишить вас того, что по праву принадлежит вам, но боюсь, когда газетчики пронюхают об этой истории, они примутся обсуждать ее на все лады, взяв самый скандальный тон, и любые усилия замять шумиху приведут лишь к обратному.