Дживс и Вустер - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

Билл откинулся на подушки, разочарованный.

– Нет, Дживс. Это не пойдет.

– Милорд?

– Я понял, к чему вы ведете. Вы хотите, чтобы я вырядился в плат и юбку с фижмами и пробрался в комнату, где спит миссис Спотсворт, чтобы она, если даже проснется и увидит меня, просто сказала: «А-а, призрак леди Агаты!» – перевернулась на другой бок и опять заснула. Ничего не выйдет, Дживс. Ничто не заставит меня облачиться в дамские одежды, даже ради такого важного дела. В крайнем случае я согласен снова налепить усы и нашлепку на глаз.

– Я бы вам не советовал, милорд. Даже на ипподроме некоторые клиенты, как я заметил, при виде вашего сиятельства отшатывались в испуге. А дама, обнаружив столь ужасное видение у себя в спальне, вполне способна завизжать на весь дом.

Билл беспомощно развел руками:

– Ну, вот видите. Ничего не получится. Ваш план аннулируется как несостоятельный.

– Нет, милорд. Ваше сиятельство, позволю себе заметить, не уловили его суть. Главное в том, чтобы выманить миссис Спотсворт вон из комнаты и тем самым создать условия, при которых ваше сиятельство сможете войти туда и завладеть подвеской. Я вызываюсь постучаться к ней и попросить ненадолго флакончик нюхательной соли.

Билл схватился за волосы.

– Что вы сейчас сказали, Дживс?

– Флакончик нюхательной соли, милорд.

Билл затряс головой.

– Эти овцы, которых я тут пересчитывал, как-то плохо на меня подействовали. У меня испортился слух. Мне почудилось, будто вы сейчас упомянули нюхательную соль.

– Так оно и было, милорд. Я бы при этом объяснил, что нюхательная соль мне нужна, чтобы привести в чувство ваше сиятельство.

– Ну вот, опять. Я прямо готов поклясться, что слышал, будто вы сказали: «…привести в чувство ваше сиятельство».

– Именно, милорд. Ваше сиятельство пережили сильное потрясение. Случайно оказавшись в полночный час вблизи разрушенной часовни, вы увидели призрак леди Агаты, и вам стало дурно. Как вашему сиятельству удалось добрести до своей комнаты, это навсегда останется тайной, но я вас застал в почти бессознательном состоянии и поспешил к миссис Спотсворт занять немного нюхательной соли.

Билл все еще недоуменно хлопал глазами.

– Ничего не понимаю, Дживс.

– Дозвольте мне продолжить мои разъяснения, милорд. Как я это себе представляю, милорд, услышав, что леди Агата, если можно так выразиться, под самым боком, миссис Спотсворт загорится желанием немедленно бежать к разрушенной часовне, чтобы самолично наблюдать это потустороннее видение. Я вызовусь проводить ее туда, а в ее отсутствие вы, милорд…

Обычный человек, потрясенный проявлением чужой гениальности, как правило, не сразу находит слова для выражения охвативших его чувств. Когда Александр Грейам Белл[243] в 1876 году, встретив в одно прекрасное утро своего знакомого, сказал ему: «Слыхали последнюю новость? Я вчера изобрел телефон», – очень может быть, что знакомый просто молча переступил с ноги на ногу. Вот так же и Билл. Он не мог выговорить ни слова, а лежал молча, заливаемый волнами раскаяния из-за того, что мог усомниться в этом человеке. Все было точно так, как неоднократно рассказывал Берти Вустер. Стоит только этому вскормленному рыбой великому уму перейти к психологии индивидуума, и дело сделано, тебе остается лишь подбросить шляпу в воздух и пуститься в пляс на зеленой лужайке.

– Дживс, – выговорил он наконец, когда к нему вернулся дар речи.

Но Дживс уже мерцал на пороге.

– Спешу за нюхательной солью, милорд, – пояснил он через плечо. – Прошу прощения, я сейчас.

Минуты через две, хотя Биллу казалось, что дольше, он возвратился, держа в пальцах маленький флакончик.

– Ну? – нетерпеливо спросил Билл.

– Все прошло согласно плану, милорд. Дама реагировала, в общем, так, как я и предвидел. Сразу же по получении известия она проявила интерес. Вашему сиятельству известно выражение «Джимини Кристмас»?

– Да нет, по-моему, я его никогда не слышал. Может быть, «Мерри Кристмас»?

– Нет, милорд. Именно «Джимини». Эти слова произнесла миссис Спотсворт, когда узнала, что в разрушенной часовне можно наблюдать фантом леди Агаты. Они, как я понял, выражают удивление и радость. Она заверила меня, что в два счета накинет халат и по истечении названного срока выйдет ко мне, прямо, как она сказала, с заплетенной косой. Я должен быть у двери и проводить ее к месту события. Вашу дверь я оставлю приоткрытой, и ваше сиятельство, глядя в щель, сможете проследить, когда мы уйдем. Как только мы спустимся вниз по лестнице, я рекомендую немедленное действие, поскольку нет нужды вам напоминать, что время…

– …решает все? Да, в этом нужды нет. Помните, что вы мне говорили про гепардов?

– В связи со скоростью, которую они развивают?

– Полмили за сорок пять секунд, если не ошибаюсь?

– Да, милорд.

– Ну так вот, я сейчас разовью такую скорость, что самый резвый из гепардов останется, считайте, просто за флагом.

– Это будет как раз то, что требуется, милорд. Со своей стороны замечу, что видел на туалетном столе у миссис Спотсворт небольшой футлярчик, несомненно, содержащий искомую подвеску. Туалетный стол стоит прямо под окном. Ваше сиятельство сразу же его увидит.

И как всегда, Дживс оказался прав. Первое, что Билл увидел, когда проводил глазами процессию, состоящую из миссис Спотсворт и Дживса, прошествовавшую вниз по лестнице, и вбежал в Комнату королевы Елизаветы, был туалетный стол. А на нем – небольшой футлярчик, как и говорил Дживс. И в этом футлярчике, убедился Билл, дрожащими руками открыв крышечку, находилась та самая подвеска. Он поспешил схватить коробочку и сунуть в карман пижамной куртки и уже направился было к двери, как вдруг в тишине, которую до той минуты нарушало лишь его шумное дыхание, раздался оглушительный визг.

Выше уже упоминалось обыкновение собачки Помоны при виде всякого знакомого или даже незнакомого, но чем-то ей приятного лица выражать радость ушераздирающим лаем. Именно такая радость охватила ее и в данную минуту. Во время давешнего разговора на скамейке, пока Билл ворковал,