Антоллогия советского детектива-40. Компиляция. Книги 1-11 (СИ) - Кларов Юрий Михайлович

Вскоре от яиц осталась одна скорлупа. В ход пошел третий бутерброд с маслом и последний кружок колбасы. Когда с ним было покончено и я собрался было почаевничать, в дверь постучали.

Я придвинул сахарницу. Повторялась вчерашняя история, но на этот раз у меня не было ни малейшего желания соревноваться в скорости с непрошеным визитером. С какой стати? Захочет — войдет, не захочет — пусть уходит, скатертью дорога. Не силком же его в дом тащить!

Стук повторился.

— Войдите! — крикнул я на всякий случай и высыпал в стакан пятую ложку.

Дверь, как ни странно, отворилась — должно быть, игра в прятки наскучила не одному мне.

— Проходите, — я намеренно громко зазвенел ложкой, наводя пришельца на цель.

Гость поскрипел половицами и направился к кухне. Еще шаг, и он вырос на пороге, заслонив собой весь дверной проем. Мать честная: Герась собственной персоной — прошу любить и жаловать! Воистину легок на помине!

— Салют, — сказал он, шныряя по сторонам заплывшими жиром глазками.

— Салют, — сказал я.

— Как жизнь?

— Течет, как видишь, — ответил я уклончиво. — Зачем пожаловал?

Он покрутил своей усеченной башкой. Спросил, показывая через плечо:

— Ты один?

— Нет, опер под столом прячется. С магнитофоном.

— Чего мелешь?! — недоверчиво покосился он, но не поленился и, присев на корточки, заглянул под стол.

— Ну ладно, хватит! — Я не забыл прием, который он оказал мне в день нашего знакомства, но с тех пор кое-что изменилось. Мы поменялись ролями, и я не отказал себе в удовольствии подчеркнуть это. Конечно, в доступной форме. — Выкладывай, чего надо. И покороче, у меня время не казенное.

Пустая затея: Герась обладал толстой кожей — булавочные уколы на него не действовали. Он втиснул свои пудовые кулаки в карманы шортов, прошелся, обживая пространство, отчего в кухне сразу стало и тесно и неуютно.

— А ты времени зря не терял. — Он показал на оставшуюся неубранной постель. — Неплохо устроился, а?

Меня так и подмывало поставить его на место, но я не мешал ему высказаться, ибо не сомневался, что немного погодя обо всем увиденном и примерно в тех же выражениях он доложит тому, по чьей указке здесь находился.

— Она девочка что надо, аппетитная. Не гляди, что худенькая. — Последовал игривый жест и кивок в мой адрес. — Везет же некоторым…

— Меньше суй нос в чужие постели — повезет и тебе.

Нарывчики на его лице предательски побагровели. Не иначе как я ненароком задел больное место.

— Ты по делу или как?

— Да вот шел мимо, вспомнил про тебя. Дай, думаю, загляну. Ты ж говорил, что у Кузи остановишься.

— Ну заглянул. Дальше что?

Герась пропустил мою реплику мимо ушей.

— Чаи гоняешь?

— А ты против?

— Да нет… Может, угостишь?

— Перебьешься.

Мне не было жалко чая. Да и ему он был ни к чему. Просто шло взаимное прощупывание: он хотел убедиться, что я по-прежнему нуждаюсь в его услугах, а я намеревался внушить, что стремление к контакту с моей стороны не столь уж велико.

— Перебьешься, — повторил я.

— Что-то ты сегодня больно суровый, — насторожился он. — К чему бы это?

— Все к тому же. Давай ближе к делу. А нет — проваливай. Нечего из себя козырного туза корчить.

В компании мальчиков, которыми верховодил на толчке, Герась, понятное дело, привык к более почтительному обращению и теперь, обескураженный холодным приемом, перебирал в уме инструкции, полученные от хозяина. То, что он всего лишь марионетка, действиями которой управляют на расстоянии, уже не вызывало у меня сомнений. Доказательством тому был вчерашний обыск.

— Слушай, — выдавил он после глубокого раздумья, — да ты никак нашел, что искал?

— Не твоя забота. — Важно было не перегнуть палку, она и без того угрожающе потрескивала. — С вами найдешь, только языками трепать умеете.

У него внутри что-то сработало, точно кассовый аппарат выдал чек на покупку, и он малость приободрился:

— Не нашел?

— Я этого не говорил.

Однако Герась предпочитал обходиться без дипломатических тонкостей:

— Не финти, отвечай прямо: нужен тебе покупатель или нет?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну, допустим, нужен.

— А без «допустим»?

— Нужен.

— Тогда собирайся, — тоном, не допускающим возражений, сказал он. — Да поживей. Там разберемся.

* * *

— Одну минуточку, молодые люди! — Давешняя старушка, дремавшая у медицинских весов, завидев нас, встрепенулась и помахала зажатыми в кулачке лотерейными билетами. — Не желаете приобрести? Через неделю тираж!

Герась на ходу выудил из кармана горсть мелочи и остановился, отсчитывая монеты:

— Давай, бабка, авось у тебя рука легкая.

— Легкая, легкая, — согласно закивала старушка, протягивая сложенные веером билеты.

Герась, зажмурившись, вытянул наугад три штуки.

— А ты ж чего, сынок? — спросила она и посмотрела поверх допотопных очков молодыми не по возрасту глазами. — Бери. Или снова торопишься?

— Тороплюсь, бабушка, — сказал я. — В другой раз непременно возьму.

— Пошли, пошли, кончай трепаться. — Герась спрятал билеты в карман. — Опаздываем.

Мы в темпе отмахали три квартала и свернули в безлюдный переулок, полого спускающийся к набережной. Он был нешироким, почти лишенным растительности. В просвете между крайними домами виднелась пепельно-серая полоска моря.

— Далеко еще? — спросил я.

— Уже пришли, — сказал Герась и направился к бару «Страус», вывеска которого висела поперек тротуара.

Он уверенно распахнул тяжелую дверь с медными поперечными полосами, с висевшей на гвозде трафареткой «Закрыто» и пропустил меня вперед.

В прохладном помещении мягко жужжал вентилятор. День стоял пасмурный, и внутри было сумрачно. Даже темно. Свет горел лишь в противоположном от входа углу. Там, на расположенных позади стойки полках, красовались сигаретные блоки, всевозможные вымпелы, пластинки, портреты эстрадных звезд — короче, целый иконостас для молящихся на подобные культовые причиндалы, а вместо лампадки горел розовый фонарь, освещавший многоярусную батарею разнокалиберных бутылок.

Под Герасем взвизгнуло обтянутое кожей сиденье. На этот звук, раздвинув бамбуковую занавеску, вышел худощавый парень в полосатой майке и широченных, усыпанных звездами подтяжках.

— Как дела, Витек? — приветствовал его Герась.

— О'кэй, — односложно ответил тот, пережевывая жевательную резинку.

— Клиента вот привел — наш кадр. Знакомься…

Витек бросил мимолетный взгляд, и я понял, что с этой секунды моя долговязая фигура, лицо, включая форму носа и разрез глаз, прочно отпечатались в его памяти. Что ж, будем считать, знакомство состоялось — я ведь тоже на память не жалуюсь.

— Мы не опоздали?

Бармен вопросу не удивился — надо полагать, знал, зачем мы пришли и кто нам нужен.

— Придется подождать, — сказал он, жестом приглашая меня сесть на высокий, обитый красной кожей табурет. — Вам кофе?

— Да, покрепче, — сказал Герась. — Чтоб с пенкой.

— И бутерброд с ветчиной, — добавил я, различив в полутьме поднос с едой. — Можно два.

Витек, не переставая двигать челюстями, поколдовал над кофеваркой, поставил перед нами чашечки величиной с наперсток, два стакана с водой и блюдце с бутербродами, после чего удалился, прошелестев бамбуковой занавеской.

— Музыку вруби! — крикнул вдогонку Герась.

Витек не откликнулся, но немного погодя из невидимых колонок заструился высокий медоточивый голос Демиса Русоса. Он, как водится, пел о солнце, о море, о неземной любви к красавице Афродите.

— Годится, — одобрил мой спутник и небрежно кинул на стойку пачку с золотым тиснением. — Кури.

Я отказался.

— Это же «Данхил», чудик! — поднял он брови. — Такие в магазине не купишь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не имеет значения. Бросил. — Я принялся за декорированный петрушкой ломтик ветчины.

— Ну как знаешь… — Он спрятал пачку в нагрудный карман. Отхлебнул из чашки. — А погода сегодня ничтяк, не жарко.