Бог войны - Дэвид Вебер

непристойными кучами вокруг него. Трудно было быть уверенным в их количестве, потому что ни одно тело, которое мог видеть Базел, не было целым. Большинство из них были так ужасно разорваны, их обрывки так разбросаны, что было трудно даже сказать, кто из них был мужчиной, а кто женщиной. Жалкая горстка мечей валялась в пропитанной кровью грязи посреди кровавой бойни, но большинство этих людей были вооружены, если можно так выразиться, не более чем топорами лесоруба, вилами или другими грубыми сельскохозяйственными инструментами.

<Так вот где они заняли свою позицию>, - тяжело произнес Уолшарно.

- Да. - В карих глазах Базела Бахнаксона вспыхнул холодный огонь. - Я думаю, это их ратуша.

<И ты думаешь то же самое, что и я, о том, почему они это сделали?>

- Да. - Голос Базела был резким. - Я не видел ни одного ребенка. Ни одного, - сказал он и почувствовал холодное, мрачное согласие Уолшарно глубоко в своем собственном сознании.

Градани посмотрел вниз, на то место, где взрослые деревни погибли до последнего мужчины или женщины, столкнувшись лицом к лицу со своими невероятными врагами в том, что, как они, должно быть, знали, было безнадежной защитой их детей, и его лицо, казалось, было выковано из старого железа.

<Как ты думаешь, почему им нужны дети?> - спросил Уолшарно.

- Могу привести две или три причины, - ответил Базел. - В конце концов, старый Дух Демона достаточно любит детские души. Но у меня такое чувство, что на этот раз все не так просто. - Он еще раз посмотрел на искалеченные тела и покачал головой. - Кто бы это ни был, за кем бы мы ни охотились, он не собирался перекормить своего проклятого питомца, Уолшарно. Не совсем. Если бы это было так, то вокруг не валялось бы так много тел или кусков тел.

<Ты думаешь, они знают, что мы следуем за ними по пятам?>

- Либо это, либо у них есть какая-то другая неотложная необходимость быть где-то в другом месте. Думаю, они ищут какое-то место, где встретятся со своими друзьями.

<И они везут детей к этим "друзьям".> - Уолшарно на мгновение задумался над этой мыслью, затем тряхнул головой. <Полагаю, что реальный вопрос заключается в том, собираются ли они "встретиться" с другими поклонниками Шарны или с кем-то совершенно другим.>

- Что касается этого, у нас нет возможности узнать. Тем не менее, в своем собственном уме я был бы счастлив, если бы знал, что мы имели дело с Духом Демона и ни с кем другим.

Уолшарно снова кивнул головой в знак согласия, и Базел глубоко вздохнул. Жертвоприношения детей всегда были приемлемы для любого из Богов Тьмы, но церковь Шарны обычно предпочитала более взрослых. Жертв с достаточным опытом, чтобы они в полной мере оценили ужасные, затяжные смерти, которым их подвергали поклонники Шарны, особенно для того, чтобы вызвать или контролировать демонов своего мерзкого покровителя. Маловероятно, что те, кто служил Скорпиону, потрудились бы напасть на деревню только для того, чтобы украсть ее детей.

Но у других Темных церквей были другие предпочтения. Например, Карнэйдосы, Владычица черного колдовства не наслаждалась жестокостью ради жестокости, как это делали Шарна и некоторые другие. Но во многих отношениях ее полная аморальность, ее полное безразличие к жестокости или зверству до тех пор, пока их исход отвечал ее потребностям, были едва ли не хуже. И все ее старшие жрецы тоже были волшебниками, а дети ценились, когда дело доходило до ритуалов колдовства крови.

<Шарна и Карнэйдоса не очень любят друг друга>, - заметил Уолшарно, следуя мыслям связанного с ним всадника с легкостью долгого знакомства. <Если уж на то пошло, ни один из Богов Тьмы не так сильно любит других.>

- Да, я так слышал, - сказал Базел. - И все же, несмотря на то, что все люди продолжают говорить мне подобное, думаю, что мы с тобой чаще видели, как они работают рука об руку.

<Возможно, нам просто повезло.>

Ирония в мысленном тоне Уолшарно была лишь хрупкой маской для ледяной ярости, пылающей в сердце скакуна. Если бы он не сблизился с Базелом и сам не стал защитником Томанака, Уолшарно почти наверняка в конечном итоге стал бы табунным жеребцом, а скакуны на самом деле не думали так, как раса людей. Правда, каждый скакун был индивидуумом, но они также видели себя коллективно, как члены табуна. И, как члены табуна, каждый был ответственен за защиту всех. Особенно табунные жеребцы, которые вели свои табуны и управляли ими... и умирали, защищая их.

Базел понимал это даже лучше, чем мог бы понять другой всадник ветра, поскольку, в отличие от большинства всадников ветра, он разделял чувство табуна скакунов. Даже если бы он этого не сделал, любой защитник Томанака разделил бы холодную, безжалостную ненависть, горящую, как лед, в сердце Уолшарно.

- Что ж, - тихо сказал градани, - я понятия не имею, насколько удачливыми или невезучими можем быть мы с тобой после того, как догоним их, Уолшарно. Но я думаю, что те подонки, которые сделали это, - его подвижные уши прижались, когда он обвел рукой дугу, указывая на разрушенную деревню, - сами заслужили немного невезения.

<Действительно, так оно и есть>, - согласился Уолшарно.

- Тогда давай мы с тобой донесем это до них, - сказал Базел. - Но сначала...

Градани протянул правую руку.

- Приди, - тихо сказал он, и пять футов сверкающей стали материализовались в его кулаке, когда он призвал меч, который обычно висел в ножнах за его спиной.

Он сжал его чуть ниже гарды, держа рукоятью вверх как символ бога, которому он служил, и почувствовал, как Уолшарно присоединяется к нему сердцем, разумом и душой.

- Я думаю о том, как эти люди пали на службе Света, - сказал он, обращаясь к ночи и к их божеству за них обоих. - Любого мужчину или женщину, которые погибают, защищая детей, я с гордостью называю братом или сестрой. И я не оставлю своих братьев или сестер на растерзание волкам и пожирателям падали.

<Ты уверен в этом, Базел?> - спросил глубокий, как землетрясение, голос в глубине его мозга. <С вами остаются только их тела.>

- Да, уверен, - мы уверены, - ответил Базел, зная, что говорит от имени Уолшарно, и ничуть не удивившись, услышав голос Томанака.

<Их души уже сидят за столом Исварии>, - произнес глубокий голос Томанака.