Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990) - Юрий Лобанов

ИМИДЖ. Волосы — длинные, грязные. Кожа. Кеды. Интеллигентские, впрочем, очки. На лицо — ужасный. Добрый внутри. Еще обязательно нужно закорефаниться с какой-нибудь жутко народной, национал-радикальной, ныне действующей партией — типа лимоновской — это и есть т. н. СВОИ. С ними нужно ходить на партийные митинги. Потому что жизнь — это борьба. Петь — страшным, дрожащим голосом. С надрывом, чтоб все видели, как душа мается. Как наружу рвётся, водкой и любовью переполненная. И всё. Пусть хоть двести стилей и направлений в музыке сменится, у вас все равно будет постоянная, своя аудитория. И никакие кризисы вам не помеха. Пойте и ни о чём не беспокойтесь. Всё остальное за вас думают другие».

Неплохая музыкальная концепция, к тому же вполне объективно отражает «имидж» Летова (хотя в 80-х такого слова просто не было).

10 декабря 1998 года Егор дает интервью в Харькове, в котором проливает свет на свои современные занятия и внутреннее состояние. Например, самая удивительная сплетня о Летове, когда в какой-то газете написали, что некий человек видел, как шла ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА по улице, увидела лужу, к ней припала и стала воду пить. Потом встали все, такие настоящие панки, все в грязи, и дальше пошли. Еще была сплетня такая, что Егора якобы побили поклонники в Ленинграде. Никто его в жизни вообще никогда не бил. С тех пор, как группа стала политическим деятелем левого плана, в прессе процентов 90 стало появляться какой-то лжи, которая постоянно льется и льется на них.

Летов так же, как и многие другие считает, что рок в нашей стране заглох. Остались только старые монстры, которым придется играть до конца. Летов играл, и будет играть до смерти. Кроме групп прошедших школу 80-х у нас в стране нет других рок-команд. С этой стороны лучший рокер России — Шевчук, он такой нормальный, здоровый мужик, который много испытал, и боли, и горечи, и того, и этого, который до сих пор что-то делает, и воюет и не собирается сдаваться. Из отечественных групп Егору нравятся, например, ЛЯПИС ТРУБЕЦКОЙ, ЛЮБЭ, дружит он с АУКЦЫОНОМ. Не столько потому, что близко их творчество, а потому что это люди очень хорошие — Федоров, Гаркуша.

О прошлом своем Егор жалеет, можно было сделать и покруче, и посильнее. Но по большому счету, то, что он мог сделать, то сделал. Летов постоянно делал что-то все это время, делал через «не могу». Как, например, в 90-м году, когда его укусил энцефалитный клещ.

Летов не богатый, но и не бедный. «Мы иногда зарабатываем какие-то деньги, но они тратятся в основном на аппаратуру и на проживание, тем более, что оно становится сейчас очень жестоким, дорого стоит. Тем более что мне нужно кормить группу. Что я в последнее время и делаю», — говорит Егор.

К наркотикам и наркоманам он относится плохо, к торчкам, что называется. Есть два принципа приема наркотиков. Когда человек делает это для обретения силы в определенные моменты, и когда хочет избежать реальности. Последние обычно умирают. Летов — из области живчиков, ему нравится жить, нравятся живые. Легализация? Легализируй или нет — все равно это существует. Кому надо — все находят. «А вот, например, ЛСД — это вообще не наркотик. Это очень опасная штука, которая носит психологический характер. Мы иногда употребляем. Я считаю, что это полезно. Но дураку ЛСД есть нельзя. Очень сильно расширяется сознание на какое-то время, используется для того, чтобы понять — правильно ли ты двигаешься, или нет. Правильно ли ты смотришь на жизнь или в чем-то сильно лажанулся. Обычно у человека используется 2–4 процента мозга. Считается, что под ЛСД работает 16 процентов. Детям и дуракам, разумеется, этого давать нельзя. Можно с ума сойти, действительно», — объясняет Егор свой опыт принятия ЛСД.

Читает Летов сейчас в основном, «Спорт-Экспресс» и фантастику, либо очень научные книжки относительно психологии — всевозможные психологические разработки 20 века. И по магии, хотя он сам может таких книг написать огромное количество. Опыт очень богатый. Пелевин — очень плохой писатель, попс такой современный, издевательство. Нельзя так писать о таких вещах.

Хотя Егор читает также то, что пишут о нем. Раньше читал постоянно, то радовался, то противно становилось, а в последнее время просто смешно становится. Прочитал книгу про Янку — такой смех разобрал, сидел и хохотал до слез. До какой степени народ воспринимает их совершенно не так, как это было на самом деле. Как Янка писала, кто она была, как Летов с ней дрался, что это было на самом деле. Все думают, что это был такой серьезный человек, что она, в частности с собой покончила, что это была такая трагедия. Это был веселейший человек, веселее всех нас вместе взятых. Егор вообще к ней имеет не такое близкое отношение как многие думают. Он иногда помогал, когда просили, а вообще Янка жила своей жизнью. Иногда они встречались, а большее время Летов только слышал, как про нее чудеса рассказывают.

Так вот, в книге каждый пишет что-то, все смотрят — и ничего не видят. А на самом деле смотрят-то не туда. Человек совсем в другом месте находится. Все смотрят в какую-то точку, которую создали они сами и хотят видеть именно такой персонаж, который там. Таким же образом все смотрят и на Летова. Думают, мол, Егор Летов — серьезный человек.

Кризисом своего жанра Егор считает кризис всего искусства, кризис культуры. Проявление культуры в том виде, в котором она проявляется. В кино, в литературе, в музыке. Это кризис. Видимо, что-то должно появиться другое. Сейчас люди живут как идиоты, в определенных схемах, полностью заторможенные, заквашенные в этих схемах — какие бы они не были — политические, эстетические, искусствоведческие. Панки, не панки — все равно дураки. Если человек себя как-то назвал — значит, дурак. Если в какой-то одной схеме ценностей находишься — все, обречен! Ты заточен в определенной системе и уже больше ничего не увидишь. Все, что делал Егор в этой жизни — ломал любые схемы, он и сейчас их ломает, и дальше будет ломать. Пока жив.

Егор считает, что во вселенском хаосе наша страна, наша культура последняя, где еще осталось сопротивление силам энтропии. Поколение, воспитывающееся в хаосе, мерзостях нынешних, уже потеряно, проиграло. И все равно, Россия — единственная великая держава в мире, способная еще воевать и побеждать, еще сопротивляющаяся натиску вавилонской — европейской и американской — культуры. «Вечность пахнет нефтью», — поет Летов. Это слова Бертрана Рассела. Россия сейчас скатывается к положению сырьевого придатка Запада. Процессы в геополитике и геофизике происходят столь стремительно и непредсказуемо, что говорить о том, что произойдет через год, просто невозможно. Россия в упадке и это беспокоит Егора.