На кого похож Арлекин - Дмитрий Бушуев

Я люблю быть в пути — может быть, это неосознанные поиски утраченного времени и попытка бегства от самого себя. Если за вас некому молиться, смело отправляйтесь в дальнюю дорогу, а православные всем миром помолятся «о плавающих и путешествующих»:

— Я люблю поезд, — сказал Денис, оторвавшись от окна.

— А пароход?

— Ни разу не плавал на пароходе — наверное, тоже интересно. Но когда я был маленьким, я мечтал склеить огромный воздушный шар и полететь в дальние страны. Мне хотелось приключений и опасностей, я хотел быть героем: Скажу тебе смешное. Представляешь, я до сих пор не могу представить Землю шаром, а могу представить только плоскость, только огромный остров на спинах трех китов — или на спинах трех слонов, стоящих на ките — как рисовали в старинных книжках.

— Денис:

— Что?

— Денис, я люблю тебя.

— А?

— Я люблю тебя.

— Ага: — Денис шмыгнул носом и улыбнулся. — Я твоего мишку всегда с собой ношу, — бельчонок вытащил из кармана медвежонка и положил его на столик.

В тамбурах красные огни горят как лампадки, и даже ангел-хранитель не знает, на какой станции мне когда-нибудь придется сойти; когда-нибудь придется возвратить творцу свой прокомпостированный билет и помахать шляпой остающимся пассажирам. Счастливо оставаться, господа!

Полушутя-полусерьезно, но что-то вы далеко заехали, Андрей Владимирович — уж месяц за окном летит, места какие-то глухие: За пять минут до прибытия Денис уже стучит ногами от нетерпения, и мне почему-то приятно смотреть на его обшарпанные коричневые ботинки — старые несуразные ботинки со швом посередине.

На вечернем перроне холодно и пустынно. Снежинки плавают в рыбьем жире фонарей, а здание деревянного вокзала столь же призрачно, как и этот городок, забытый Богом, грязненький и спивающийся. Орангутанг в ушанке матерится в телефонной будке, на башне часы со светящемся циферблатом отстают на два часа и девять минут. Сначала показалось, что это луна, а не часы. Горящий циферблат жутко мерцал над заснеженной местностью. Денис взял меня за руку, точно боялся потеряться в снежной мгле.

Рафик обитал за рекой. Он должен был встретить нас на снегоходе у дебаркадера. Денис не знал про звероподобный «Буран», это должно было быть для него сюрпризом. Недоумевающий таксист подвез нас до безлюдной набережной, мы спустились к берегу по крутой деревянной лестнице с шаткими перилами — ступени обледенели, и спускаться пришлось с большой осторожностью. Бельчонок думал, что на другой берег нам предстоит переход по льду, и как будто испугался приближающегося издалека рева со снежным вихрем и горящей фарой. В этом белом облаке я увидел Рафика в валенках и дубленке. В горнолыжных очках и в шерстяной спортивной шапочке Раф был похож на авиатора первых фанерных аэропланов. Снегоход ревет как раненый зверь, Рафик уже издалека машет нам рукой — так торжественно, по-правительственному, как великий пилот Чкалов с облаков. Денис до сих пор ничего не понимает, но испуганное его удивление постепенно, по мере приближения товарища Чкалова на деревенском звездолете, переходит в экспрессию робкого детского восхищения: Выпендриваясь, Рафик столь лихо и круто развернулся, что едва не кувырнулся, чудом удержав равновесие: Я не мог удержаться от смеха и крикнул:

— Привет! Нельзя доверять такую технику эскимосам, уж лучше бы ты встретил нас с упряжкой собак:- Здорово, Найтов и маленький принц, — орет Рафик, стараясь перекричать мотор. — А ты опять издеваешься, поэт непризнанный? Представляешь, забыл о горючем — в самый последний момент у местных аборигенов выменял на два пузыря: Хорошо, что у меня еще старые запасы в подполье: Ну садитесь, что ли? Поехали!

Раф был заметно выпивши, мне не нравилась его клоунская бравада, с которой он старался выписывать на льду иероглифы, но Денис хохотал в искрящемся вихре, его цветной шарф развевался на ветру, «Буран» подпрыгивал на неровностях и скользил по льду.

Уже когда стало видно огни на другом берегу, мотор вдруг захлебнулся и заглох — мотор прекрасно знает, когда заглохнуть, и Рафик напрасно матерился, молился и бегал вокруг снегохода как чукча. Разум Вселенной приготовил нам огненное испытание, и у того писателя в аду, который пишет мою жизнь, видимо, не на шутку разыгралась фантазия. В кошмарных снах ко мне приходят почти игрушечные волки с горящими глазами — демонические игрушки на день рождения мальчика, который не слушается своих родителей, страшные сказки перед сном для Андрея Найтова и его несовершеннолетнего принца.

Но волки были отнюдь не плюшевыми — Денис первым заметил этих милых собачек без намордников, он дернул меня за рукав и показал пальцем в молочную темноту: «Андрей, смотри — собаки!» Когда я увидел их приближающиеся силуэты, меня охватил панический ужас, ноги стали ватными — я вдруг услышал колокола собственного сердца. Я хорошо знал, что в волжских лесах водятся такие хищные зверушки, но никогда не предполагал, что мне придется с ними встретиться. Позже я узнал, что в ту зиму волков развелось особенно много и их специально отстреливали, сохраняя поголовье в приемлемых рамках.

Господи, хоть бы какая-нибудь спасительная рука обложила нас красными флажками! Рафик мгновенно протрезвел, увидев медленно надвигающуюся стаю. Нас было трое, а их — пятеро. Более всего я переживал за Дениса, который уже понял, с кем посчастливилось нам встретиться.

Я почему-то более всего боялся увидеть именно их глаза. Рафик стал нервозно возиться с зажиганием, а я уповал только на Господа. Я как мог успокаивал Дениса, который спросил, собираются ли волки нападать на нас. Нет, Денис, волки не нападают на человека, волки просто очень любознательные, они как собаки. А может быть, они и вправду не собираются нападать? Только бы не сделать какой-нибудь ошибки, но как владеть такой ситуацией? Господи, что делать, что же делать? Рафик, милый, заводи мотор: Рафик, они ближе: Боже, какой ужас. Я почему-то вспомнил Преподобного Серафима Саровского, который кормил сухарями дикого медведя в своем скиту: Неожиданно простое решение пришло в голову — меня в буквальном смысле осенило! Я попросил у Рафика спички или зажигалку, он же посмотрел на меня как на придурка, решившего выкурить перед смертью свою последнюю сигарету. Слава Богу, сам Рафик был курильщиком. Если бы он бросил курить, я, может статься, уже не писал бы эти строки. Мне был нужен открытый огонь. Они боятся огня! Пламя задувал ветер, но с помощью Дениса мне наконец удалось поджечь свой шарф. Фокус сработал! Увидев огонь, волки остановились! После того как сгорел цветной шарфик Дениса, Рафик вымочил бензином свою шерстяную шапочку и бросил горящий шар на лед. Волки неуверенно отступили, а потом, вслед за вожаком, развернулись и стали удаляться — медленно и гордо, как все хищники. Мы ликовали. Снегоход по неписаному закону, конечно, сразу же завелся. Денис прыгал от радости и хлопал по спине глупо улыбающегося Рафика… Это происшествие не было простой случайностью.