Цвет ночи (Любовь навеки) - Патриция Хэган

– Да Эдди скорее умрет, чем будет терпеть твою компанию.

Дэнси пропустила это мимо ушей и поспешила в путь.

Подойдя к дому, она открыла дверь и вошла. Нет нужды стучать, если никто не ответит. Никто не отзывался, когда девушка шла по коридору, окликая Эдди, и ей ничего не оставалось, как открывать каждую дверь, пока она не нашла больную. Дэнси пришла в ужас, увидев, что та без сознания от жара. Девушка быстро нашла чистые тряпки, налила в миску холодной воды и стала прикладывать холодный компресс ко лбу.

Спустя некоторое время ресницы больной дрогнули – Дэнси увидела ее остекленевшие глаза и поняла, что та бредит, слабо протестуя:

– Молли, ты меня всю измочила…

Эдди снова потеряла сознание, но Дэнси обрадовалась, что она хоть ненадолго приходила в себя. Продолжая обтирать лицо больной, Дэнси заметила, что кожа у нее чистая, на оспу не похоже. Ей вспомнилось, что бабушкина сестра в Дублине тоже так болела. Только у нее была не оспа, а что-то с почками. Болезнь Брайта, вот как это называется.

Дэнси всматривалась в лицо больной – оно было отекшее и опухшее, видно было, что ее рвало. Ночной горшок под кроватью был пуст, ясно было, что им не пользовались по крайней мере сутки.

Просунув руку под спину, Дэнси легонько надавила на поясницу. Лицо Эдди скривилось, не оставляя сомнений в том, что ей больно.

– Болезнь Брайта, – вслух сказала Дэнси. – Уверена, что это болезнь Брайта.

Она отыскала кухню, находившуюся в отдалении от господского дома. Там, среди сушеных трав, она нашла айву и зерна горчицы. В двух деревянных ступках Дэнси растолкла то и другое в порошок, заварила чай из айвы и добавила воды в горчицу, чтобы получилась припарка.

Вернувшись в спальню Эдди, она повернула больную на живот, подняла рубашку и положила теплую припарку на поясницу до остывания; потом заменила ее тканью, пропитанной водой с маслом, чтобы не было ожога от горчицы.

День подходил к концу. Не сосчитать, сколько раз Дэнси ходила на кухню подогревать воду для горчичников. Без устали хлопотала она около Эдди, прикладывая холодные компрессы, обтирая горячечное лицо мокрой тряпкой. Слава Богу, температура начала падать.

Длинные тени сумерек поползли по комнате, когда Эдди зашевелилась. Она открыла глаза и хрипло закричала:

– Молли! Что ты там делаешь? Что там за гадость у меня на спине? Что…

Она повернулась и увидела Дэнси.

– А ты какого черта тут делаешь?

Дэнси отшатнулась. Держа миску с припаркой и мокрые тряпки, она начала все объяснять.

– Оспа? Молли посмела всем сказать, что у меня оспа? – кричала Эдди. – Вот дура!

Взгляд, обращенный на Дэнси, сначала выражал недоверие, потом гнев.

– Но ты мне еще не объяснила, что ты делаешь в моем доме. Задираешь мне рубашку, вымазываешь меня какой-то гадостью… Какое ты имеешь право?

Дэнси снова попыталась убедить Эдди, что просто хотела помочь.

– Молли зашла в лавку и сказала Дороти Пибоди, что вы совсем одна, а Дороти послала сказать Джордану, но он был где-то в городе. Я узнала об этом и пришла помочь, чем могу. Я думаю, у вас что-то с почками. Болезнь Брайта, мисс Эдди.

Она рассказала о своей родственнице в Дублине, болевшей точно так же, с такой же отечностью, и о том, как ей помогли припарки.

Когда она закончила, Эдди молча смотрела на нее с той же яростью.

– По-моему, ты сошла с ума. Ты что, вообразила себя врачом? Я до смерти простужусь после того, как ты целый день мочила меня своим дурацким варевом. А теперь убирайся отсюда, или я сообщу в полицию, и тебя арестуют за вторжение в чужие владения. Неужели я недостаточно понятно тебе объяснила в прошлый раз?

Она потянулась к своему зонтику, всегда лежавшему рядом с кроватью. Злобно потрясая привычным орудием, она кричала:

– Я помню, ты и в детстве была маленькой бестией, а теперь выросла в большую. Убирайся, я сказала!

– Нет, мэм. – Дэнси отрицательно покачала головой. Бог свидетель, мисс Эдди была самой сварливой из всех женщин, которых она когда-либо встречала. – Боюсь, я не могу этого сделать. И, поскольку вам заметно полегчало от горчичника, я сейчас схожу на кухню и подогрею вам чай из айвы. Потом пойду в курятник и поищу яиц – приготовлю что-нибудь поесть.

– Я не стану есть твою стряпню, – кричала ей вслед Эдди. – И лучше тебе убраться отсюда подобру-поздорову. Я не желаю терпеть в своем доме подобных особ. Ты, как и твоя мать, хочешь всем нравиться. А люди тебя не любят. Они видят, что ты за штучка.

Но Дэнси не слушала и делала то, что считала нужным. Когда она вернулась с подносом, Эдди уже спала. Прикоснувшись к ее лбу, Дэнси убедилась, что жар прошел и, значит, ей стало лучше.

Близилась ночь. Дэнси уже собиралась прилечь возле больной, как вдруг услышала звук приближающегося экипажа. Спустившись, она увидела, как человек с потертым коричневым саквояжем поднимается по ступеням, и узнала доктора Каспера.

– Мне говорили, тут оспа, – осторожно сказал доктор. – В каком состоянии больная?

– Слава Богу, это не оспа.

Сопровождая его наверх, Дэнси рассказала, что она предполагает и о том, что делала.

– Я, конечно, не врач, но я знаю симптомы болезни Брайта, от этой болезни я ее и лечила. Кажется, ей сейчас гораздо легче.

Доктор вздохнул с облегчением.

– Вероятнее всего, так оно и есть. Эдди недавно жаловалась на боль в пояснице и выглядела отекшей. Я пытался добиться у нее, не затруднено ли мочеиспускание, но она фыркнула, как цесарка, и сказала, что я ее не устраиваю, так как задаю чертовски интимные вопросы. Отправления человека касаются только его и никого другого.

Дэнси засмеялась. Это так похоже на мисс Эдди!

Как только они добрались до комнаты больной, Дэнси снова услышала звук экипажа, который на этот раз ехал очень быстро.

– Я оставлю вас, – сказала девушка, возвращаясь вниз.

Это был Джордан. Он крикнул, чтобы Габриель поскорее снял его и отнес в дом. Дэнси поспешила сказать ему, что у матери не оспа, а почечное заболевание.

– Слава Богу! – глубоко вздохнул он и благодарно улыбнулся ей из экипажа. – Как мило, что ты пришла, Дэнси. Надеюсь, ты понимаешь, как важно это для меня.

Габриель внес хозяина в дом и поднялся с ним на второй этаж. Дэнси шла рядом.

– Ну, мне пора, – нерешительно сказала она. – Пора домой.

– Нет-нет, уже слишком поздно. – Он строго посмотрел на девушку из-за плеча Габриеля. – И слышать не хочу. Никуда ты не поедешь. Это небезопасно. Габриель подаст нам ужин, и ты здесь переночуешь. Я настаиваю, слышишь?

Дэнси не протестовала. Она так устала, ей так хотелось отдохнуть, что она решила воспользоваться его гостеприимством.

– Не волнуйтесь, с ней все будет в порядке, – с усмешкой заверил Джордана доктор Каспер. – Слышали бы вы, как она тут бушевала! Такой шум подняла: дескать, чертова девчонка пыталась ее убить. Нет-нет, уверяю вас, она полностью пришла в себя. Я согласен, что это болезнь Брайта, заеду завтра – посмотрю ее и попытаюсь убедить, что болезнь очень серьезная.