Властитель огня - Дэниел Силва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты меня слушаешь, Габриэль?
Шум отъезжающей машины: Мими с Халедом спешили уехать подальше от вокзала.
– Слушаю, – сказал он. «И думаю о том, почему ты посадила меня с тремя арабами в своем ночном клубе».
«Посадка на поезд номер семьсот шестьдесят пять, отправляющийся в Марсель, происходит на пути Д…»
«Путь Д… Путь Дале… Тохнит Дале…»
– Где она, Мими? Скажите мне, что…
И тут Габриэль увидел его – он стоял возле газет у киоска в восточном конце вокзала. Рядом с ним стоял чемодан из черного нейлона на колесиках, такой же, как у Габриэля. В тот вечер в Каире его звали Башир. Башир любил виски «Джонни Уокер» с красной этикеткой со льдом и курил сигареты «Силк кат». Башир носил на правой руке золотые часы «Нойер» и был неравнодушен к одной из официанток Мими. Башир был также шахидом. Через две-три секунды чемодан Башира взорвется, как и несколько десятков человек вокруг него.
Габриэль посмотрел налево, в противоположную сторону платформы – еще один газетный киоск и еще один шахид с чемоданом, таким же, как у Габриэля. В тот вечер его звали Наджи. Наджи – значит: выживший. Но не сегодня, Наджи.
В нескольких шагах от Габриэля находился Тайиб, покупавший бутерброд, который он никогда не доест. Такой же чемодан, тот же остекленелый взгляд смерти. Он стоял достаточно близко от Габриэля, так что тому была видна конфигурация бомбы. Вдоль одной стороны ручки тянулся черный провод. Габриэль решил, что нажим на кнопку в ручке и произведет взрыв. Нажми на кнопку, и она ударит в контактную пластину. Значит, трое шахидов должны одновременно нажать на кнопки. Но как они просигнализируют друг другу? Сигналом служит, конечно, время. Габриэль перевел взгляд на глаза Тайиба и увидел, что он сфокусировал их на электронных часах на доске отправления. 6.59.28…
– Где она, Мими?
Мимо снова прошли, переговариваясь, солдаты. Трое арабов вошли в вокзал с чемоданами, набитыми взрывчаткой, а силы безопасности и не заметили этого. Сколько времени понадобится солдатам, чтобы сбросить автоматы с плеча и открыть огонь? Если бы это были израильтяне? Самое большее – две секунды. А этим французским мальчикам? У них реакция будет замедленнее.
Габриэль взглянул на Палестину. Она занервничала. Глаза у нее увлажнились, и она дергала ремень своей сумки через плечо. Габриэль обежал взглядом вокзал, прикидывая углы и траектории огня.
В его мысли проник голос Мими:
– Вы меня слушаете?
– Слушаю.
– Как вы, наверное, теперь уже догадались, вокзал вот-вот будет взорван. По моим подсчетам, у вас будет пятнадцать секунд. И будет два выбора. Вы можете предупредить людей вокруг вас и попытаться спасти возможно больше жизней или вы можете эгоистично спасти жизнь вашей жены. Но то и другое вы сделать не сможете, так как, если вы предупредите людей, начнется свалка и вы никогда не сумеете вынести жену из вокзала до взрывов. Единственная возможность спасти ее – это дать погибнуть сотням других людей – сотни смертей, чтобы спасти одну ущербную жизнь. Перед вами дилемма морального характера, верно?
– Где она?
– Это вы мне скажете.
– На пути Д, – сказал Габриэль. – Пути Дале.
– Очень хорошо.
– Но ее там нет. Я ее не вижу.
– Смотрите внимательнее. Пятнадцать секунд, Габриэль. Пятнадцать секунд.
И телефон отключился.
Время, казалось, ползло и остановилось. Он увидел это, как уличную сценку на красочной картине Ренуара: шахиды, впившиеся глазами в часы на доске отправления; солдаты с автоматами через плечо; Палестина, вцепившаяся в сумку, где лежит заряженный девятимиллиметровый «танфольджо». А в центре всего этого он увидел хорошенькую арабскую девушку, уходящую от женщины в инвалидном кресле. На пути стоял поезд, отправлявшийся в Марсель, и в пяти футах от того места, где находилась женщина, которую ждала смерть, была открытая дверь последнего вагона. Часы над Габриэлем показывали 6.59.50. Мими обманула его, но Габриэль знал лучше многих мужчин, что десять секунд – это целая вечность. За десять секунд он прошел следом за отцом Халеда на парижский двор и всадил в его тело одиннадцать пуль. Меньше чем за десять секунд в заснеженный вечер в Вене его сын был убит, а жена навеки утрачена для него.
Его первое движение было столь целенаправленным и стремительным, что никто, казалось, этого не заметил, а он нанес удар по черепу Палестины слева с такой силой, что, снимая сумку с ее плеча, не был уверен, жива ли она. Девушка свалилась у его ног, а он сунул руку в сумку и обхватил пальцами ствол «танфольджо». Тайиб, шахид, сидевший за стойкой бара ближе всего к нему, ничего не заметил, так как глаза его были прикованы к часам. Габриэль извлек из сумки оружие и нацелил его на человека с бомбой. Он дважды нажал на спусковой крючок – тап-тап. Обе пули попали мужчине в грудь, отбросив его назад, в сторону от чемодана со взрывчаткой.
Звук выстрелов в вокзале с гулким эхо произвел то действие, какого и ожидал Габриэль. На платформе люди съежились или попадали на землю. В двадцати футах от него двое солдат стаскивали с плечей свои автоматы. А в двух концах платформы оставшиеся двое шахидов – Башир и Наджи – продолжали стоять, устремив взгляд на часы. Время для обоих было уже кончено.
Габриэль крикнул по-французски:
– Бомба! Ложитесь! Ложитесь!
Для Габриэля, нацелившего «танфольджо» на того, которого звали Наджи, открылась линия огня. Французские солдаты, не разобравшись в происходящем, медлили. Габриэль нажал на спусковой крючок, увидел красную вспышку и проследил, как Наджи безжизненно повалился на пол.
И бросился бежать к пути Д, к тому месту, где сидела Лия, открытая для взрывной волны. Он крепко держал сумку Палестины, где были ключи к его свободе. И оглянулся только раз. Башир, последний из шахидов, шел к центру вокзала. Должно быть, он видел, как были сражены двое его товарищей, и теперь пытался максимально увеличить убойную силу своей единственной бомбы, поместив ее в центре платформы, где было больше всего народа.
Остановиться сейчас означало наверняка умереть самому и Лие, поэтому Габриэль продолжал бежать. Он добежал до выхода на путь Д и свернул вправо. На платформе было пусто – стрельба и предупреждение Габриэля заставили пассажиров сесть в поезд или устремиться к выходу из вокзала. На платформе оставалась только Лия, беспомощная и неподвижная.
Цифры часов переместились: 7.00.00.
Габриэль схватил Лию за плечи, поднял с кресла ее обмякшее тело и сделал последний бросок к двери стоявшего поезда – в этот момент чемодан взорвался. Ослепительно яркая вспышка, грохот и опаляющая взрывная волна, казалось, выжавшая из него самую жизнь. Отравленные болты и гвозди. Разлетевшееся стекло и кровь.
Черный дым, невыносимая тишина. Габриэль заглянул в глаза Лии. Она смотрела на него, и взгляд ее был странно спокоен. Он сунул «танфольджо» в сумку, поднял Лию на руки и встал. Она казалась ему невесомой.
Из разбитого вагона начали раздаваться крики. Габриэль огляделся. Окна вагона с обеих сторон были выбиты. Пассажиры, сидевшие на своих местах, были изрезаны вылетевшими стеклами. Габриэль увидел по крайней мере шестерых смертельно раненных.
Он сошел по ступенькам и двинулся по платформе. Все, что находилось здесь всего несколько секунд назад, сейчас было неузнаваемо. Он посмотрел вверх и увидел, что большой кусок крыши исчез. Если бы все три бомбы взорвались одновременно, вокзала скорее всего уже не было бы.
Он поскользнулся и тяжело упал. Платформа была залита кровью. Вокруг валялись руки, ноги, куски человеческой плоти. Он поднялся на ноги, подхватил Лию и, спотыкаясь, пошел. На что он наступает? Габриэль не в силах был посмотреть. Он поскользнулся вторично – возле телефонного киоска – и вдруг понял, что смотрит в безжизненные глаза Палестины. Она умирала от удара Габриэля или от шрапнели Тайибской бомбы? Габриэлю это было безразлично.
Он снова поднялся на ноги. Выходы из вокзала были забиты: перепуганные пассажиры пытались выйти, полиция стремилась войти. Если Габриэль попробует пойти этим путем, кто-то может узнать в нем человека, стрелявшего до взрыва бомбы. Так что надо было найти какой-то другой путь. Он вспомнил, как шел от машины до вокзала и ждал у перекрестка, где встречаются рю де Лион и бульвар Дидро, когда переменятся огни светофора. Там был вход в метро.
Он понес Лию к эскалатору. Эскалатор стоял. Он перешагнул через два трупа и пошел вниз. На станции метро царила сутолока, пассажиры кричали, служащие тщетно пытались установить спокойствие, но по крайней мере там не было дыма и пол не был мокрым от крови. Габриэль, ориентируясь по надписям, пошел по сводчатым коридорам к рю де Лион. Дважды его спрашивали, не нужна ли ему помощь, и оба раза он отрицательно качал головой и шел дальше. Огни вдруг задрожали и притушились, а потом каким-то чудом снова ожили.
