Теневая линия - Глен Кук

Шторм был потрясен. От страшных цифр у него голова пошла кругом. Разум отказывался принять такие цифры. Такого количества убитых не бывало со времен Утантской войны.

– Это сделал не Ричард, – несколько раз произнес он еле слышно. – Это работа сумасшедшего.

Отовсюду и ниоткуда выглядывало беззвучно смеющееся лицо Майкла.

Стратегию, предусматривающую столько крови, мог придумать лишь Ди.

Шторм ходил кругами, стараясь отыскать хоть что-то положительное в этих тяжелых новостях. Но единственным положительным моментом мог оказаться только дальний рейд Кассия.

И тут в монотонном потрескивании, доносившемся из мониторов, он уловил обрывки отфильтрованной фразы: «…слышите меня, Железный Легион? Я наткнулся на зону тепловой эрозии в четырнадцати километрах от точки девятьсот. Головная секция въехала в зону эрозии. Сбросить рабов не могу. У меня на борту тридцать два человека. Вы можете помочь? Мэйдэй, мэйдэй[6], говорит двадцать Девятый боевой краулер из главной группировки Солнечной Стороны, вы меня слышите, Железный Легион? Я попал в зону тепловой эрозии…

– Как он это передает? – спросил Шторм.

– Пульсирующим лазерным лучом, сэр. Луч рикошетит от поверхности скалы.

Шторм повернулся к большому дисплею. На нем отражалось, нечто совершенно несуразное. У Шторма возникло подозрение, что теперь даже компьютеры не в состоянии следить за продвижением его войск.

Точка девятьсот находилась на девятисотом километре Теневой Линии, всего на пятьдесят километров восточнее наклонного пути, построенного Вульфом на склоне.

– Давно мы это принимаем? Оператор сверился с журнальными записями предыдущей вахты.

– Около четырех часов, полковник. Полковник Дарксорд начал спасательные операции, как только получил эту депешу.

Шторм повернулся к Блейку:

– Каковы шансы их вытащить? Блейк пожал плечами:

– Хреновые, Я не знаю ни одного случая успешных спасательных работ на Солнечной Стороне с тех пор, как Мойра Джексон вытащила оттуда своего отца. Это случилось сразу после Улантской войны. Каждый год нам несколько раз приходится этим заниматься. Самое трудное – отыскать место аварии. То, что нам сказали про точку девятьсот и отклонение в четырнадцать километров, почти ничего не меняет. Обыкновенное гадание на кофейной гуще. Аппаратура после нескольких часов на солнце дает сильное отклонение. Потом, наверное, появится технология, которая позволит ставить там радиомаяки… Но все равно, чтобы засечь подобный маяк, нужно залезть на крышу другого краулера. У чартеров – самые чувствительные приборы, и то они видят совсем недалеко. И все-таки мы всегда начинаем спасательные работы, хотя бы для того, чтобы набраться опыта.

Драма разворачивалась с душераздирающей медлительностью. Вульф бросил все свои машины в спиральный поиск с центром в точке предполагаемого нахождения застрявшего краулера.

Командир краулера смотрел, как нагрузка защитных экранов подходит к красной черте, и все больше терял надежду.

– Вижу! Вот он! – послышалось вдруг.

Шторм нервно хмыкнул.

Потом тот же самый голос произнес спокойно:

– Бесстрашный, Бесстрашный, говорит Белое Крыло Один. Есть контакт по азимуту триста сорок семь расстояние шестьсот десять метров. Прием.

– Белое Крыло Один, Белое Крыло Один, говорит Бесстрашный. Оставайтесь на этой позиции. Прием.

Бесстрашным был Вульф, когда разговаривал по своей собственной тактической сети.

– Король Бурь, Король Бурь, говорит Бесстрашный. Сосредоточиться вокруг Белого Крыла Один, выполнять немедленно, прием. – Вульф переключился на командную связь. – Вормдум, Вормдум, говорит Звездочет. У нас позитивный контакт. Запрашиваю инструкции, прием.

Ответа от Кассия не последовало. Вальтере вышел за пределы связи.

Шторм склонился к микрофону:

– Звездочет, Звездочет, говорит Андирон. Продвигайтесь с осторожностью. Руководить спасательными работами дайте кому-нибудь из шахтеров. Андирон, конец связи.

Шторм снова перевел взгляд на большой дисплей. Его внезапно охватило дурное предчувствие. Но он не мог переступить через моральные обязательства по отношению к своим братьям – солдатам, не мог заставить себя отозвать Вульфа.

– Андирон, Андирон, говорит Звездочет. Подтверждаю осторожное продвижение в естественном направлении. Звездочет, конец связи.

– Не отходите от монитора, – сказал Шторм оператору. – Дайте мне знать, если появится что-то интересное.

Офицер связи вопросительно посмотрел на него. Шторм не стал объяснять.

Спасательная операция разворачивалась по правилам – к сожалению, почти полностью теоретическим. По словам попеременно дежуривших в штабе Корандо и Блейка, она шла гладко.

Чартеры заняли позицию со стороны солнца от застрявшего краулера. Они поставили портативные генераторы тени, защищенные сменными молибденово-керамическими абляционными экранами. Компрессоры – эти левиафаны, которые закачивали на борт жидкие металлы и затем отвозили на переработку, – вставили свои всасывающие трубы в пред назначенные для них аварийные шлюзы. Внутренний диаметр такой трубы позволял пролезть по ней не очень крупному человеку.

– Водитель чувствует себя увереннее, когда знает, что у него есть хотя бы теоретический шанс, – заметил Корандо. – Даже настолько ничтожный, что удача выпадает раз в сто лет. Когда ползешь по Солнечной Стороне, очень важно знать, что кто-то попытается в случае чего тебя спасти.

– Андирон, Андирон, говорит Звездочет. Из краулера никто не отвечает. Мы посылаем туда человека из боевого вездехода один. Прием.

Шторм повернулся к Блейку, нахмурившись, с немым вопросом.

– Боевые вездеходы – это модифицированные компрессоры, – сказал ему Блейк. – В первых нескольких есть видоизмененные рабы-насосы.

Не об этом хотел спросить Шторм. Но сейчас Вульф ждал его на связи.

– Звездочет, Звездочет, говорит Андирон. Слышу вас, прием.

У Вульфа был человек с переносной рацией, и Вульф и сейчас велел ему включиться в коммуникационную сеть. Начались споры о том, как лучше вскрыть аварийный люк. Вульф поторапливал всех, потому что генераторы тени не вечны.

– Я хотел спросить, – сказал Шторм Блейку, – почему вы не использовали этот метод для спасения этого человека, Фрога?

– Потому что его трактор сооружался на одной верфи с Ноевым Ковчегом. Его единственный аварийный люк находился под кабиной. Мы прокляли все на свете, вскрывая его, и как раз поэтому в последующих моделях стали делать верхний люк. Мичему эта идея пришла в голову одновременно с нами.

– Теперь понятно.

– Я вижу только мертвых, полковник, – доложил разведчик Вульфа, проникнув внутрь. – Продвигаюсь к кабине управления.

Примерно минуту стояла тишина. Шторм напряженно ждал, чувствуя, как по спине пробегают мурашки.

– Невозможно понять, что здесь произошло, полковник. Они все посиневшие, с распухшими лицами. Защитные экраны в порядке, уровень кислорода не упал…

– Вульф! – заорал вдруг Шторм, забыв про правила кодирования. – Сейчас же выбирайтесь оттуда! Немедленно! – Предчувствия превратились в уверенность. – Это какая-то ловушка!

Он опоздал со своим приказом. Уже час, как было поздно.

В эфире послышались громовые раскаты, а потом установилась тишина, прерываемая лишь статическими потрескиваниями.

– Андирон, Андирон, говорит Улей. – Сдавленный голос нарушил тишину. – Мы обнаружили визуально и лазерным радаром атомный гриб, примерно в точке девятьсот двадцать, в пятидесяти километрах от нас. Прием.

– Андирон, Андирон, говорит Сожженный Крест. Обнаружены сильные подземные толчки с эпицентром примерно в точке девятьсот семнадцать, в пятнадцати километрах от нас. Они сопровождаются сильной гамма-радиацией. Прием.

Похожие донесения поступили от еще дюжины наблюдателей. Ни одному из них Шторм не ответил. Лишь оператор связи бесцветным голосом подтверждал прием.

Вульф погиб. А вместе с ним сотни его людей. Они проявили гуманизм и в результате попали в ловушку. Ди действовал наверняка, он заранее рассчитал, как поведут себя наемники и шахтеры.

– Это работа Феарчайлда, – сказал Шторм Терстону.

Тот печально кивнул:

– Да, его стиль. Что будем делать, отец? Выждав какое-то время, Шторм сказал:

– Ты остаешься здесь за старшего. – В животе появилось такое ощущение, будто прародительница всех язв грызла его кишки. – Мне нужно сказать Гельмуту. Постарайся пробиться к Кассию. Ему тоже надо сказать.

Шторм сам себе дивился. Он должен был бы обезуметь от гнева, но вместо этого наступило какое-то эмоциональное онемение – он до сих пор пытался убедить себя, что все это произошло на самом деле. Какой-то частью сознания он ждал, что Вульф выйдет в эфир и скажет, что это была глупая шутка.

Уходя к Гельмуту, он обвел взглядом своих людей. И подумал, что лица эти – отражение его собственного. В них читалось потрясение и неспособность поверить в происшедшее.