Слеза (ЛП) - Кейт Лорен

Эврика выбрала слово «рыдала», потому что пролитая та единственная слезинка перед Эндером казалась нарушение обещания, которое она дала Диане несколько лет назад. Ее мама ударила ее, когда она непроизвольно начала плакать. Это то, чего она больше никогда не сделает, она не нарушит клятву, даже ради одной ночи, как сегодня.

Глава 21

Спасательный круг

На мгновение Эврика подумала, что летит, а в следующей момент — жесткое падение в холодную синюю воду. Ее тело разбилось о поверхность. Она крепко сжала глаза, пока море проглатывало ее. Волна нейтрализовала какой-то звук — кто-то кричал над водой — в то время, пока тишина океана уносила ее. Эврика слышала только треск рыбы, которые ели кораллы, бульканье своего подводного хрипа, и тишину перед следующим громадным ударом волны.

Что-то стягивало ее тело. Ее пальцы нащупали нейлоновый ремешок. Она была слишком потрясена, чтобы двигаться, вырваться на свободу, вспомнить, где она находилась. Она позволила океану унести ее на дно. Она еще не утонула? Для ее легких не имело значения что дышать под водой или дышать на открытом воздухе. Наверху поверхность бушевала, несбыточная мечта, усилие, которое она не могла понять как совершить.

Помимо всего прочего она ощущала одну вещь: невыносимую потерю. Но что она потеряла? Чего она жаждала настолько интуитивно, что даже ее сердце упало, словно якорь?

Диана.

Авария. Волна. Она вспомнила.

Эврика снова была там — внутри машины, в воде под Семимильным мостом. Ей дали второй шанс спасти маму.

Она видела все настолько четко. Часы на приборной панели, показывающие 8:09. Ее мобильный телефон дрейфовал по затопленному переднему сиденью. Желто-зеленые водоросли окружали центральную консоль. Через открытое окно в салон вплыла скалярия, как будто она собиралась доплыть до дна автостопом. Рядом с ней проплывающая штора из красных волос скрывала лицо Дианы.

Эврика отчаянно сопротивлялась зажиму на ее ремне безопасности. Он распался на обломки в ее руках, словно они были истлевшими. Она бросилась навстречу к маме. Как только ей удалось добраться до нее, ее сердце наполнилось любовью. Но тело Дианы было вялым.

— Мама!

Сердце Эврики сжалось. Она убрала волосы с лица матери, страстно желая разглядеть ее. И после этого Эврика подавила крик. На том месте, где должны были находиться королевские черты ее матери, была черная пустота. Она не могла оторвать взгляд.

Неожиданно яркие лучи чего-то, словно солнечный свет, опустились вокруг нее. Руки схватили ее тело. Пальцы сжали ее плечи. Ее оторвали от Дианы против ее желания. Она извивалась, кричала. Ее спаситель не слышал ее и не обращал внимания.

Она никогда не сдавалась. Она набрасывалась на руки, которые отделяли ее от Дианы. Она предпочла бы утонуть. Она хотела остаться в океане, вместе с мамой. По какой-то причине, когда она взглянула на обладателя рук, она ожидала увидеть еще одно черное и пустое лицо.

Но парень купался в таком ярком свете, что она едва могла видеть его. В воде его волосы казались волнистыми. Одна рука наверху за что-то схватилась — длинный черный шнур, вертикально простирающийся по морю. Он крепко схватил его и дернул. Когда Эврика поднялась наверх сквозь холодную глазурь моря, она поняла, что парень держится за тонкую металлическую цепочку якоря, спасательный круг на поверхности.

Свет заливал океан вокруг него. Его глаза встретили ее взгляд. Он улыбнулся, но казалось будто он плакал.

Эндер открыл рот и начал петь. Песня была странной и потусторонней, на языке, который Эврика почти не понимала. Она была светлой и пронзительной, наполненной непонятными масштабами. Она звучала так знакомо… похоже на чириканье голубков.

В полной темноте она проснулась в своей комнате. Она глотнула воздуха и протерла потные брови. Песня из сна звучала в ее голове, навязчивый звук сопровождал ночное спокойствие. Она потерла свое левое ухо, но звук не исчез. Он становился громче.

Она повернулась на бок, чтобы разглядеть светящиеся пять утра на экране своего телефона. Она осознала, звук был лишь песней птиц, которые проникли в ее сон и разбудили ее. Скорее всего виновниками были пятнистые скворцы, которые прилетали в Луизиану каждую осень именно в это время. Она вклинила подушку над ее головой, чтобы оградиться от их чириканья. Она была еще не готова встать и вспомнить насколько тщательно Брукс предал ее на вечеринке прошлой ночью.

Стук. Стук. Стук.

Эврика резко села на кровати. Звук шел от ее окна.

Стук. Стук. Стук.

Она сбросила одеяло и зависла около стены. Самая светлая нить предрассветного огня ласкала тонкие белые занавески, но она не видела темной тени, указывающей на человека снаружи. У нее кружилась голова от сна, от того, насколько близко она была к Диане и к Эндеру. Она бредила. За окном никого не было.

Стук. Стук. Стук.

Одним легким движением Эврика отдернула занавески. Маленькая лимонно-зеленая птичка ждала снаружи на белом подоконнике. У нее был бриллиант золотых перьев на груди и яркая красная корона. Она постучал клювом три раза по окну.

— Поларис. — Эврика узнала птичку Мадам Блаватской.

Она подняла окно и шире открыла деревянные затворы. Москитную сетку она убрала еще несколько лет назад. Внутрь вошел ледяной воздух. Она вытянула руку.

Поларис запрыгнул на ее указательный палец и снова продолжил трепетно петь. В этот раз, Эврика была уверена, что отчетливо слышала птичку. Каким-то образом его песня звучала только в левом ухе, в котором в течение нескольких месяцев был лишь только приглушенный шум. Она поняла, что он хочет что-то ей сказать.

Его зеленые крылышки хлопали по тихому небу, поднимая его тело на несколько дюймов выше ее пальца. Он подлетел ближе, прощебетал на Эврику и затем повернулся всем телом в сторону улицы. Он снова похлопал крылышками. И наконец сел на ее пальчик, чтобы прощебетать финальное крещендо.

— Шшш. — Эврика обернулась через плечо на стену, разделявшей ее комнату от комнаты близнецов. Она наблюдала, как Поларис снова повторяет то же действие: парит над ее рукой, поворачивается в сторону улицы и щебечет другое — более тихое — крещендо, пока садится на ее палец.

— Мадам Блаватская, — проговорила Эврика. — Она хочет, чтобы я пошла за тобой.

Чириканье прозвучало, как «да».

Минуту спустя Эврика вытаскивала свои парадные легинсы, кроссовки и темную синюю ветровку из «Армии Спасения» и натягивала их поверх футболки из Сорбонны, в которой она спала. Она уловила запах росы на петуниях и ветках дуба. Небо было грязно-серым.

Хор лягушек грохотал под кустами розмарина отца. Поларис, который сидел, затаившись на одном из пушистых кустов, подлетел к Эврике, когда она закрывала за собой входную дверь. Он устроился на ее плече, моментально прижимаясь к ее шее. Он, казалось, понимал, что она нервничала и стыдилась того, что собиралась сделать.

— Пошли.

Он летел быстро и изящно. Тело Эврики расслабилось и согрелось, пока она бежала вниз по улице, чтобы успеть за ним. Единственным человеком, мимо которого она пробежала, был сонный доставщик газет в красном низком мотоцикле, он не заметил девушку, следующей за птичкой.

Когда Поларис долетел до конца Теневого Круга, он перерезал путь через лужайку Гильо и полетел прямо к не ограждённому входу к реке. Эврика накренилась на восток так, как сделал он, двигаясь вдоль течения реки и слушая ее шум, пока она течет по правой стороне, и чувствуя маленькие мирки вдали от спящего ряда огороженных домов по своей левой стороне.

Она никогда не бегала по этой узкой дорожке, неравномерной земле. В темные часы перед рассветом она наполнялась странной, неуловимой привлекательностью. Ей нравилось то, как все еще держался мрак ночи и пытался затмить туманное утро. Ей нравилось то, как Поларис сиял, словно зеленая свеча в облачном небе. Если даже ее операция окажется бессмысленным, если даже она придумала себе призывы птички за своим окном, Эврика убедила себя в том, что бег был намного лучше для нее, чем лежать в постели, злиться на Брукса и жалеть себя.