По тонкому льду - Кэти Свит

Мухин сволочь! Скотина! Псих ненормальный! Да как вообще таких уродов носит земля??

На душе скребли кошки, хотелось провалиться сквозь землю, убежать в неизвестном направлении, попросту исчезнуть… Но я не могла позволить себе такой роскоши.

— Приехали, — сказал Сергей, останавливаясь у самой обычной на вид панельки.

Поднявшись на нужный этаж, мы вошли в квартиру и я обомлела. Если у Игоря она напоминала, скорее, холостяцкое прибежище, чем жильё, то у Сергея от самого входа веяло домашним теплом и уютом.

С удивлением оглядевшись по сторонам, совершенно не обнаружила вещей, принадлежащей женщине, а когда в коридор вышла подросток, лет пятнадцати, так вообще обомлела.

— Пап, — удивленно окинув меня с ног до головы оценивающим взглядом, поинтересовалась девушка. — Это кто? — в её тоне не было ни дружелюбия, ни раздражения. Только голое любопытство.

— Лика, знакомься — это Василиса, — представил меня хозяин дома. — Она девушка дяди Игоря и поживет у нас, пока он в больнице. Ты не против? — миролюбиво спросил мужчина. Конечно, и без того понятно, что в случае отказа, я все равно останусь в его квартире, но наблюдать со стороны общение отца с дочерью, было весьма забавным.

Пройдясь по мне ещё раз глазами, хозяйка дома, никак не меньше, дала своё согласие и, судя по доносящимся звукам, отправилась на кухню накрывать на стол.

— Ты за неё не боишься? — тихонечко спросила у мужчины, когда мы остались наедине. На мой взгляд, было абсолютно глупо приводить меня в дом, где проживает ребенок. Особенно, при нынешних обстоятельствах. Я не могла поверить, что старый друг Игоря не знал подробностей дела, или что он не подумал о последствиях. Мужчина выглядел вполне здравомыслящим и трезво оценивающим ситуацию, от того, мне его поступок казался еще более странным.

— Поверь, она уже столько говна в своей жизни видела, — с печалью в голосе произнес Сергей. — Её не так просто поймать, как ты могла бы подумать, — словно вспомнив историю из прошлого, с ухмылкой сказал мужчина.

— Вы скоро там? — донёсся из кухни настойчивый вопрос хозяйки. — Сейчас остынет всё!

Девушка, словно не видела, что я вся в крови, что на мне нет лица, что самое меньшее, что мне требовалось — это еда. Решив не начинать проживание здесь с конфликта, соображала как его избежать, но силы быстро покидали меня и думать становилось с каждой минутой труднее.

Посмотрев на часы, я обомлела. Пять утра. Почти сутки на ногах. И ребенок, шастающий по квартире.

— Почему она не спит? — то, что я произнесла вопрос вслух и Лика его услышала, я поняла по настроенному взгляду девушки.

— У меня имя есть, — прошипела она. — А не сплю, потому что папа резко подорвался и посреди ночи уехал. Обычно такие поездки ни к чему хорошему не приводят, — отчитала меня хозяюшка, словно это я, а не она, была ребенком. — Собственно, что и произошло!

— Лика, прости, — дружелюбно обратилась к грозно сверкающей глазами девушке, старательно пропуская мимо ушей последнюю фразу. Наживать врага в её лице не хотелось совершенно, ведь ребенок живёт своей жизнью и на неё не должны влиять проблемы абсолютно чужого взрослого человека. — Я не хотела тебя обидеть. Честно, — улыбнувшись, заметила, как её взгляд потеплел. — Но мне сначала нужно помыться, а потом я обязательно приду на кухню. Хорошо?

— Хорошо, — уже более мягко ответила она, а затем осмотрела коридор ещё раз. — У неё одежды нет? — спросила у Сергея.

— Нет, — ответил мужчина.

— Ладно. Свою дам, — и махнув на нас рукой, мол, что с вас взять, Лика ушла в комнату.

Вся моя выдержка полетела к псу под хвост, когда я осталась одна в ванной комнате и залезла под теплые струи горячей воды.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сквозь слёзы я смотрела, как багровые потеки уплывают в водосток, смывая с тела запекшуюся кровь мужчины, защищавшего меня до последнего. И даже, находясь на грани жизни и смерти, все равно оберегающим и не позволяющим опускать руки. Из глубины души поднялась такая волна благодарности, что сдержать её просто не хватило сил. Она неслась стремительным потоком, смывая выстроенные барьеры и открывая выход так тщательно сдерживаемого отчаяния. Согнувшись под гнётом обстоятельств, я села на пол ванны, спрятала лицо в колени и дала волю слезам.

Спустя довольно длительное время я, наконец-то снова смогла взять себя в руки. Смывая с кожи остатки крови, стараясь на них не смотреть, до боли терла мочалкой нежную кожу, пытаясь соскоблить всю боль, которая есть в сердце. К сожалению, как ни старайся, от внутренних ран так просто не избавиться.

Внешние признаки негативных поступков в большинстве своём без труда исчезают, стоит только приложить усилия. С душевными ранами дело обстоит совершенно иначе… Здесь нужно еще и время. И чем глубже была рана, тем больше времени требуется для её рубцевания.

Душевные раны всегда оставляют отпечаток в виде шрамов на сердце. И чем больше было ран, тем больше шрамов его покрывают.

Усилием воли, прекратив самобичевание, ведь этим я только делаю хуже для самой себя, с трудом нацепила на лицо улыбку и закрыла воду, закутавшись в пушистое полотенце розового цвета. Как ни странно, но одежда, врученная мне Ликой, подошла идеально. Посмотрев в запотевшее зеркало, плюнула на внешний вид, и вышла из помещения.

Видимо, по моёму лицу было всё и без того понятно, потому что без лишних вопросов, меня просто проводили в комнату и отправили спать. Сил не осталось и в помине. Плюхнувшись на кровать, я тут же отключилась, стоило только коснуться голове мягкой подушки.

Утро, вернее обед, начался со звонка в больницу и уточнения состояния Игоря.

«Всё без изменений. Стабильно тяжелый», — ответ медсестры, не переставая, звучал в голове. Дни, проходящие в ожидании, были похожи на сплошную пытку. Я не находила себе места, не могла ничем заниматься, не способна была ни на чём сконцентрироваться. Все мои мысли, все мои чувства, всё моё сердце находились в палате реанимации, где мой любимый человек вёл нещадную борьбу за собственную жизнь и ему никто не мог в этом помочь.

Прозванивая несколько раз в день в отделение, уже по голосу стала различать медсестер, поднимающих