Космический рейдер 'Нибелунг' - Сергей Фомичев

— Это возможно? — спросил Маскариль.

— Почему нет? — Ивор пожал плечами.

Разумеется всё оказалось не так просто. В отличие от эсминца или крейсера, рейдер не предусматривал такой способ ведения огня. Об интеграции прицельного комплекса башни с управлением конструкторы не подумали. Ивор сделал зарубку в памяти исправить недостаток, а пока пришлось на ходу перестроить программу.

— Орудийная! — рявкнул Ивор. — Господин Швегла, сообщите углы возвышения и поворота башни. Мы попробуем выставить вам Атоса под огонь.

— Да, капитан. Сбросил параметры по пятнадцатому каналу.

— Принято.

Чтобы наводить корпусом, «Нибелунгу» пришлось полностью убрать тягу. Причем они потеряли не только ход, но и возможность уклоняться от выстрелов крейсера. Кроме того следовало перенастроить маневровые двигатели, компенсирующие отдачу, чтобы они удерживали корабль не вдоль оси основного курса, а в странное положение, позволяющее орудиям стрелять. Положение осложнялось тем, что и рейдер, и его противник, двигались не по прямой, а по орбите, то есть угол между ними постоянно менялся.

— Графиня, не могли бы вы рассчитать поправки.

— Выполняю, сэр.

Прошла всего минута.

— Готово! — сообщила она. — Нужна будет коррекция каждые сорок секунд, угол постоянно меняется.

— Отлично. Мистер Ли, выполняйте!

Заработали маневровые двигатели и рейдер повернулся в нужное положение. Так, чтобы стволы орудий оказались направлены на то место, где должен оказаться противник в момент прилёта снаряда. Теперь «Нибелунг» летел как бы бочком, словно слепая на один глаз собака. Ивору однажды пришлось увидеть такую в Соппеле. Укусить, однако, она могла. Так что «Нибелунг» вернулся в бой.

Предпринятых усилий оказалось недостаточно. Крейсер почти не получил повреждений, от большинства снарядов ему удавалось уклониться. А вот «Нибелунгу» становилось всё хуже.

То и дело звучали сигналы тревоги и поступали сообщения о той или иной неисправности. Вариантов у Ивора не оставалось. В конце концов основную задачу он выполнил. Десантную операцию противника сорвал. Следовало подумать о людях.

— Личному составу, за исключением боевых расчетов, мостика и поста борьбы за живучесть, занять места в спасательных капсулах, приготовиться покинуть корабль! — приказал он.

— Рада была служить с вами, сэр, — сказала ему графиня.

Это прозвучало как прощание, но прощание не того, кто собирался покинуть корабль, а того, кто решил пройти весь путь до конца. Королевский шут только зевнул, когда Ивор на него посмотрел. Всё-таки было что-то такое в норове аристократов, чему даже горожанин мог позавидовать.

Глава двадцатая. Почтовая станция

Николо Тавиани, исполняющий обязанности начальника почтовой станции Геликон, был глубоко несчастен. Его с горсткой подчиненных бросили посреди холодного космоса и забыли, увлеченные сперва походом против грабителей астероидов, а потом, когда грабители обернулись целым повстанческим флотом, подготовкой к обороне планеты.

Даже привычная рутина не могла спасти молодого человека от разрушительной рефлексии. Работы на станции оставалось всё меньше. Поток исходящих сообщений сократился до минимума, разрешенного властями Барти, и сводился лишь к зашифрованным дипломатическим депешам. Правда на прием ещё некоторое время продолжали поступать и новости, и частные сообщения, и коммерческие распоряжения, и обновления для программ, но и они, достигнув пика во время аннексии повстанцами Новой Австралии, скоро превратились в тоненький ручеёк. Окраина освоенной Вселенной мало кого интересовала, в свою очередь эту окраину мало интересовал Ник Тавиани.

Не имея возможности ни покинуть пост, ни уйти с головой в работу, Ник размышлял.

Причину своего несчастья он видел в происхождении. Молодой человек не являлся уроженцем Барти. Лишь в девять лет он стал жителем планеты, подданным королевства Райдо и ленником короля Сигурда. Вернее ленником стал его отец, а ему предстояло когда-нибудь унаследовать эту сомнительную привилегию. Его отец ранее занимал небольшую должность в таможенном департаменте планеты Яникул и смог скопить немного денег (наверняка брал взятки или даже запустил руку в казну). Затем он покинул депрессивный Яникул, купил дворянский титул у короля Сигурда и получил в собственность имение под названием Кроличий ручей в Малом Предгорье в верховьях Аргеста.

Переезд в таком возрасте оставил Ника без прежних друзей, и не позволил приобрести новых. Старые дворяне на переселенцев смотрели косо, в гости не хаживали, а дворянские дети не учились в общих школах, выписывая учителей на дом. Добавлял проблем и его итальянский акцент. Все эти милые слуху дребезжащая «р», «х» вместо «к», интонация «горкой», ну и конечно, его «full» многие слышали как «fool», что стало источником нескончаемых шуток. На Барти говорили более мягко, хотя называли это почему-то нордическим стилем.

Положение принципиально не изменилось и позже, когда Нику исполнилось пятнадцать (по местному счислению), а значит пришло время поступать на службу королю. Выходцев с Яникула на Барти было немного, а без сильного землячества новички не могли получить никакой протекции при дворе. Реализовать себя он мог только на флоте. Почему и поступил в НАКВА (Новоавстралийская Королевская Военная Академия), так как своего флотского училища на Барти не имелось.

Однако и в Академии Ник подвергался насмешкам сверстников, гонению и остракизму. Отсутствие товарищей заставляло его искать утешение в учёбе, где он превзошел многих однокурсников. Но проучился он только до третьего курса. К этому времени Ник развился физически благодаря регулярным занятиям физкультурой, а также тому, что он не пропадал в наркотических притонах Виктории, подобно многим другим кадетам. Получив преимущество он стал реагировать силой на издевки. Конфликты стали причиной частых драк с отпрысками старых дворян. В конце концов это привело к стычке с членом королевской фамилии и отчислению с получением кадетского аттестата. Что не закрывало ему дорогу в офицеры флота, но делало её гораздо более тернистой, тем более что семья по-прежнему не имела протекции.

Поскольку тёплого места для него не нашлось, отец пристроил Ника на почтовую станцию. Здесь про него и забыли. Начальник почтовой станции, лейтенант флота, смылся, едва прошла весть о походе против разбойников. Ник Тавиани стал исполняющим обязанности с пятью сотрудниками и двумя сотрудницами в подчинении, ни с одной из которых он не имел право замутить роман. Потому что все они ходили в нижних чинах.

А замутить хотелось.

Ему нравилась Лора Морган, старший сержант почтовой службы и в настоящее время его первый помощник. Она была симпатична и образована гораздо лучше многих благородных дочерей, а для горожанки имела довольно утонченные вкусы.

Сейчас Лора сидела за компьютером в принятой на флоте для нижних чинов униформе оверсайз. Это не позволяло Нику рассмотреть её превосходную фигуру. Он, однако, видел девушку пару раз в неофициальной обстановке и знал, посмотреть было на что. К счастью, на память и воображение он не жаловался.

Тем не менее любые его мечты упирались в запрет на связь офицеров (к которым, в этом случае относились и кадеты) с нижними чинами, а поэтому неделю назад свое двадцатилетие он отмечал один. Просто оставил Морган за старшую, а сам отправился в секцию развлечений.

Космическая почтовая станция была размером с целый город, в котором, однако, и в лучшие времена проживало не больше дюжины человек. Станцию проектировали в более развитых мирах, где отдавали должное отдыху экипажа. Здесь имелся модуль вращения, так что жизнь протекала вполне комфортно, а обитатели могли хоть каждый день посещать тренажерный зал, бассейн, массажный кабинет, автоматизированный бар, видеокомплекс. Имелись в особой секции и андроиды для удовлетворения сексуальных услуг. Но аристократы считали постыдным такими пользоваться. По их мнению суррогаты годятся только для простолюдинов.

В остальном почтовая станция напоминала промышленное предприятие. Термоядерные реакторы производили огромное количество энергии, питая ускоритель, лазер и систему жизнеобеспечения. Энергия накапливалась в огромных полях вакуумных конденсаторов, которые при запуске очередного снаряда в нужное время разряжались каскадом. Огромные радиаторы преобразовывали тепло в излучение и сбрасывали его в таких количествах, что станция светилась на навигационных экранах, точно рождественская ёлка.

После начала войны и закрытия системы, работы на станции практически не осталось. С другой стороны, никогда ещё не приходилось так часто перенастраивать её положение. Ведь хотя сообщений стало гораздо меньше,