О чём молчит Ласточка - Катерина Сильванова

«Хорошо, буду ждать. Спокойной ночи».

Но стоило только снять очки и отложить телефон, как тот снова пиликнул. Володя, с улыбкой вздохнув, потянулся к нему — Юра забыл ещё о чём-то сказать?

«Что молчишь, динамщик?»

Володя на пару секунд завис, не сразу сообразив, что сообщение пришло вообще не от Юры.

«Игорь, уже ночь!»

«Но ты же не спишь, иначе чего я тебя онлайн вижу? Я всё ещё жду ответа на свой вопрос! Какого чёрта ты бросил меня в той вшивой гостинице?!»

Володя раздражённо выдохнул. Это что же получалось? Значит, Игорю можно было уходить в любое время и бросать Володю одного, если вообще не выгонять из квартиры полуголого? А стоило один раз так же поступить Володе, так всё — враг номер один?

Володя сердито защёлкал кнопками.

«Ну конечно, Игорь, в своём-то глазу и бревна не видно, да?»

«О чём это ты? — быстро ответил Игорь, но на этом не остановился: — Я, вообще-то, всё делал так, как ты хотел! Ты вроде сам попросил и был не против…»

— Да пошёл ты… — прошипел Володя себе под нос и напечатал:

«Если так горит кому-то засадить, то иди порадуй жену!»

Он вышел из ICQ и отложил телефон. Чёртов Игорь испортил настроение, которое и так было не то чтобы хорошим. И вместо того чтобы спокойно уснуть, думая о приятном — о том, что Юра ему завтра напишет, о том, что Юра вообще снова появился в его жизни, — Володя думал об Игоре.

В их первую встречу Игорь был совсем другим — не таким раздражающим, не таким навязчивым. Наоборот, с ним было легко, он показался Володе раскрепощённым и честным с собой. Правильным. Это даже вызывало зависть. И тогда, в девяносто восьмом, их знакомство многое изменило в жизни Володи.

Володя был в отчаянии — теперь иначе и нельзя было объяснить, как он вообще забрёл в тот клуб. Он расстался со Светой почти два года назад и всё это время жил как в тумане: не понимая, зачем вообще держится на плаву и есть ли смысл пытаться двигаться дальше.

Он слышал об этом клубе — из насмешливых, даже презрительных рассказов коллег. Неприметная железная дверь в переулке на Пушкинской, за которой гремела музыка — танцевальная попса. Там не было даже вывески, но Володе хватило одного взгляда на людей, что курили рядом, чтобы понять, для какой публики предназначалось это заведение.

Два парня у входа бросили на него липкие оценивающие взгляды. Вздрогнув от отвращения, он вошёл внутрь без всяких вопросов. Это сейчас, наверное, в подобных местах есть охранники или вышибалы, а тогда туда приходили на свой страх и риск.

Он спустился вниз по ступенькам, оказался в небольшом подвальном помещении. Володе там сразу не понравилось: тесно, накурено, душно. Музыка била по ушам дешёвым некачественным звуком, свет прожекторов выхватывал из темноты лица — мужские и женские, пьяные, искажённые неоном. И всё те же липкие взгляды ложились на кожу стягивающей плёнкой, их хотелось смыть с себя. По углам жались парочки, но во вспышках света невозможно было увидеть картину целиком, только детали: руки под одеждой, сплетающиеся языки, обнажённые части тел. На небольшой сцене у дальней стены — два шеста, на которых извивались практически голые парни — молодые, возможно, подростки, с лицами проститутов и купюрами в трусах.

Всё это вызвало такое отвращение, что хотелось опрометью броситься оттуда. Но в то же время что-то внутри скручивалось, заставляло стоять на месте и наблюдать. Всё это было отвратительно, но не внешней оболочкой, а содержанием: сколько бы Володя ни сопротивлялся, его к этому влекло. И именно это притяжение отравляло сильнее всего: ему нравилось смотреть на полуобнажённые тела, на обтянутые яркими тряпками задницы, на капли пота, стекающие по коже. Ему хотелось влиться в это, стать частью творящегося безумия.

Кто-то задел его плечом, проходя мимо, Володя отшатнулся в узком проходе, случайно прижавшись к кому-то спиной. Он ещё не успел сообразить, что произошло, как ему уже горячо задышали в ухо, а чья-то тёплая сухая рука забралась под футболку. Жёстко огладила бок, поднялась выше, надавила. Тело отозвалось моментально — сладко-терпкой волной желания. Но следом за ней хлынула вторая — волна животного ужаса. Володя вырвался из объятий, ожидая сопротивления, но оказалось, что его никто не держал. А за спиной раздался лишь презрительный смешок.

Володя быстро взбежал по ступенькам наверх и вылетел на улицу. Вдохнул тёплый сентябрьский ночной воздух, который показался ему морозно свежим, споткнулся о низкий порог перед дверью и чуть не упал. Кто-то его подхватил поперёк живота, помогая удержаться на ногах. Он развернулся, дёрнулся. И увидел Игоря.

Конечно, тогда Володя ещё не знал его имени. Просто парень — на вид лет двадцати пяти, может, чуть старше. Непонятного цвета волосы — то ли светло-русые, то ли жёлтые. Светлая кожа, серые глаза — в общем, какое-то совершенно обычное, незапоминающееся лицо. Зато щегольской прикид: клетчатая рубашка поверх белой майки, бордовые брюки.

— Аккуратнее, дорогой, так же и убиться недолго, — сказал он, убирая руку. Кивнул на двери клуба, спросил: — Первый раз тут?

Володя чуть подобрался, одёрнул футболку.

— С чего ты взял?

— Я вас, новичков, всегда узнаю по испуганному взгляду, — он по-доброму рассмеялся и достал из кармана пачку зелёных «More». Сунул тонкую коричневую сигарету в рот, предложил Володе.

— Не курю, — отказался тот.

Володя оглядел его лицо, избегая встречаться глазами. А Игорь, напротив, смотрел смело и цепко. И улыбался — несколько надменно, но тепло.

Тогда ещё Володе казалось, что Игорь особенный, но этот образ очень быстро начал рушиться. Да, с Игорем было очень просто: говорить, открываться, доверять. Он поддерживал, давал советы. А главное — не осуждал Володино влечение к боли, наоборот, иногда даже помогал получить удовольствие от неё.

Но по-настоящему влюбиться в Игоря так и не получилось — и даже хорошо. Хорошо, что их отношения лишь с натяжкой можно было назвать отношениями. В большей мере это