Многоликая Франция. Портретная галерея - Александр Г. Артамонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В заключение я хотел бы также отметить, что моя книга издана в издательстве «Апопсикс». И наше издательство открывает своё представительство в Москве. Кстати, я там начал вести отдельную коллекцию о людях искусства и в скором времени мы запускаем ещё несколько книг о жизни замечательных людей. Надеемся, что они будут переведены и на русский язык.
Сила русской культуры вполне стоит силы русского оружия. Однако мало кто знает, что современные протестные движения на Корсике основаны на традиции, заложенной ещё… русскими воинами. Дело в том, что после Первой мировой французы воспротивились отъезду россиян на родину. Русским предложили влиться в Иностранный легион, знаменитое воинское подразделение Франции. Некоторые, прошедшие Легион наши соотечественники осели в дальнейшем на Корсике и слились с местными националистами. Когда земля буквально горела у меня под ногами во Франции, корсиканцы как-то раз предложили мне и моей семье укрыться у них на острове. Французские законы у них действуют весьма условно, а вот русских с начала XX века там любят и уважают. Неожиданно и здесь слияние двух культур дало своеобразный результат. Так что Легион стал ещё одним испытанием для выходцев из Русского мира, оказавшихся во Франции. А они, в свою очередь, обогатили местную воинскую традицию. И даже разведку. Но давайте обо всём по порядку.
Русский Иностранный Легион
«Яшка, когда мы возьмём Москву, то первым повесим Ленина, а вторым – тебя, за то, что вы сделали с Россией!» Это выдержка из телеграммы Якову Свердлову, которую послал в революционную Москву в 1919 году военнослужащий французского Иностранного легиона.
Его звали Зиновий Пешков, а Яков Свердлов был его родным братом. Его крестил Максим Горький. И он навсегда порвал со своей средой и стал французским легионером на фронтах Первой мировой.
Зиновий Пешков выжил в том странном, завораживающем для многих, даже весьма далёких от профессиональной армии сообществе – особой части французской армии.
Справка
Легион появился на свет ещё при короле Франции Луи-Филиппе. За свои 188 лет существования – с 1831-го – он никогда не изменял принципу, унаследованному от Рима, прародителя Французской империи: Legio – Patria Nostra, то есть в переводе с латыни – «Легион – наша Родина». Отличительный признак униформы легионера – белое кепи. Согласно уставу, это символ чистых помыслов военнослужащего, который его носит.
Впрочем, когда ты переступаешь порог тренировочного центра в городах Обань или Кастельнодари, то очень быстро понимаешь, как, наверное, в своё время это понял и Зиновий Пешков, что этот девиз, скорее, означает дантовское: «Оставь надежду всяк сюда входящий!»
В современной Франции вы, конечно, можете, даже если вас приняли в Легион (а конкурс составляет 8 человек на одно место для мужчин от 18 до 39 лет), просто не вернуться из очередного отпуска. Никто не будет вас искать и преследовать, если только вы не француз по паспорту. В этом случае вас вполне могут записать в дезертиры. Отмечу походя, что французская военная полиция отличается особой изощрённой и вполне дозволенной в Республике жестокостью при содержании и перевозке задержанных.
Но Зиновий Пешков не мог себе позволить отправиться домой, так как дома у него уже, собственно, и не было.
Справка
Зиновий Пешков прошёл Легион и сделал во Франции военную карьеру, став четырёхзвёздным генералом (высшее воинское звание во Франции, не считая маршала), главой французской военной разведки и доверенным лицом Шарля де Голля. Он был кавалером 50 наград различных государств, знал 7 языков. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. В гроб попросил положить православный крест и… портрет Максима Горького.
О Пешкове крайне тепло отзывался другой высокопоставленный французский военный русского происхождения из ближайшего окружения Генерала (так де Голля – с заглавной буквы и без фамилии – нередко запросто называют во Франции) – Константин Мельник. Он знавал Пешкова, кстати, крёстного сына писателя Максима Горького (!), за несколько лет до того, как во Франции бушевала спровоцированная американцами «студенческая революция» мая 1968-го. Во время же мая 68-го де Голль покинул страну, фактически оставив её на 10 дней на попечение… Константина Мельника.
Так, долгие годы двое этнических русских фактически стояли у вершин исполнительной вертикали Франции.
Франция не забыла заслуг Пешкова. Помнят его и в Легионе. Он олицетворяет высший карьерный успех и свободу выбора для любого человека, принятого в этот многонациональный коллектив.
Изнурительные тренировки, обязательные занятия французским языком (к концу первого года службы легионер обязан знать не менее 500 слов), жёсткая дисциплина в строю (в особенности при построении), побои за непослушание и безукоризненная, буквально вымораживающая душу вежливость унтер-офицерского состава быстро превращают любую разномастную вольницу в боеспособное подразделение. Таков рецепт Легиона.
В те годы, когда страшная гроза Октябрьского переворота выкинула за рубеж лучшую часть Белой армии (из тех, кто выжил в боях, не умер от тифа и голода, не был расстрелян ЧК и сумел эвакуироваться), вербовщики Легиона буквально вели охоту за россиянами.
Справка
Лучшей визитной карточкой стало то, как сражался в эпоху Первой мировой российский Экспедиционный корпус – 45.750 солдат и офицеров – на полях Шампани и в Пикардии. Легион принял в свой состав около 10 тысяч солдат царской армии, из которых в дальнейшем более 500 человек погибли.
Неподалёку от Компьенского леса, рядом с городком Виллер-Коттре (Villers-Cotterets), родиной писателя Александра Дюма, в двух шагах от деревни Лонпон (Longpont) есть обширное поле, засеянное какими-то зерновыми. В центре поля – обелиск с барельефом – оскаленной волчьей головой. Здесь фактически полностью пал Русский Легион чести (Légion russe pour l’Honneur), воевавший в составе марокканской дивизии, защищая подступы к Парижу.
Если отправиться в Виллер-Коттре, то на центральной площади около мэрии можно увидеть пушки с клеймом Путиловского завода. Они, как и те, кто когда-то стоял за этими орудийными лафетами на поле боя, навсегда стали частью Франции.
Остатки российских частей – около 50 % – власти не отпустили на Родину, а добровольно-принудительно отправили
