Скандальное пари - Сюзанна Энок

Остальные ученицы, которых не пригласили в Хаверли, начали было роптать, и, чтобы успокоить их, Эмма объявила за завтраком, что и в академии будет вечер: когда она выиграет пари, они обязательно это отпразднуют. Это было не самое мудрое решение — ведь если она проиграет, повода для праздника не останется. Правда, съездить в Бейсингсток и выпить в кондитерской шоколаду — это они смогут себе позволить.

Изабель приоткрыла дверь ее спальни:

— Ты действительно хочешь взять меня с собой?

— Конечно, Изабель. — Эмма достала из шкатулки жемчужные серьги. Одна из ее состоятельных подруг по пансиону подарила их ей на день рождения. Это была самая дорогая вещь, которую Эмма когда-либо имела. — Мисс Перчейз и без того в ужасе от Уиклиффа, а если ей придется встретиться еще с несколькими ему подобными, боюсь, это отразится на ее здоровье.

— Я буду очень рада помочь тебе.

Француженка подождала, пока Эмма причешется и наденет серьги. Ее вечернее платье вышло из моды уже года три назад, но было практически новым, потому что она надевала его всего несколько раз.

— Ты выглядишь прелестно, — сказала Изабель. — Тебе надо почаще вспоминать, что ты женщина, а не только директриса.

— А я и то и другое. — Возможно, платье с менее глубоким декольте было бы приличнее, но уж лучше так, чем выглядеть безвкусно одетой в присутствии в пух и прах разряженных гостей герцога Брэкенриджа.

Шум внизу стоял невероятный. Ученицы Грея в лучших вечерних платьях собрались в холле. Другие воспитанницы, окружив их, смеялись, шушукались или жаловались на то, что им не удастся побывать на вечере, где будет этот красавец — герцог Уиклифф.

— Пожелайте нам удачи, — громко сказала Эмма. Нестройный хор голосов моментально утих. — Нам сегодня надо показать себя с лучшей стороны. А теперь, леди, пойдемте.

Ландо подъехало ко входу как раз в тот момент, когда Эмма с девочками спускались со ступеней. Лакей в парадной ливрее помог всем сесть. Карета была бы более подходящей к случаю, но, очевидно, Уиклифф помнил, что Мэри Могри не выносит закрытых экипажей. Через минуту они уже катили в Хаверли. Дорогу им освещали лишь луна и фонари ландо.

— Ой, я упаду в обморок, — горестно прошептала Мэри.

— Нет-нет, дорогая, все будет хорошо. — Эмма ободряюще улыбнулась ей и остальным. — Только не забывайте, чему вы научились.

— Чему научили нас вы или Грей? — уточнила Лиззи.

Прекрасный вопрос, подумала Эмма.

— Поскольку его светлость — хозяин вечера, я полагаю, вы должны следовать тому, чему научил вас он. Хотя неплохо бы помнить и то, чему вас учили остальные педагоги. Сегодня вы представляете меня и всю академию.

— Но я себя не чувствую лучше, — жалобно простонала Мэри, почти сползая с бархатного сиденья.

Когда ландо свернуло на подъездную дорогу к дому, Эмма и сама ощутила легкое головокружение. Она совершенно точно знала, почему нервничает, и это не было связано с волнениями за поведение девочек. В них она была абсолютно уверена.

Нет, у нее была иная, вполне объяснимая причина нервно теребить сережки и оправлять лиф темно-красного платья. Изабелла была права — сегодня вечером Эмма не была похожа на директрису школы. Она чувствовала себя женщиной, и ей безумно хотелось произвести впечатление на Грейдона Брэкенриджа.

— О! Посмотрите! — восхищенно воскликнула Лиззи.

По обеим сторонам дороги стояли горящие факелы. В вечернем воздухе навстречу им плыли звуки музыки Моцарта. Все окна величественного дома светились яркими огнями. Не хватало лишь вереницы карет и толпы гостей на лестнице, иначе можно было подумать, что они едут на великосветский бал в Лондоне.

Едва ландо остановилось у дома, как лакей бросился откидывать ступеньки и подавать дамам руку. Щеки девушек горели от возбуждения. Они поднялись к парадной двери, где их ожидал Хоббс. Его лицо, как обычно, было бесстрастно.

— Ваши имена, дамы? — спросил он, достав листок бумаги и карандаш.

— Нет необходимости представлять нас, Хоббс, — сказала Эмма, выступая вперед.

— Его светлость герцог Уиклифф отдал другое распоряжение, мисс Эмма. Все должны быть представлены.

По спине Эммы пробежал холодок. Она не помнила, чтобы ее когда-либо представляли, разве что из вежливости, когда она приезжала в Хаверли навестить графа или графиню. Девочки, наверное, тоже нервничают, но, как всегда, последуют ее примеру. Поэтому, стараясь казаться совершенно спокойной, Эмма назвала по именам всех учениц, Изабель и себя.

— Если бы это был официальный прием, — пояснила она, пока они вслед за Хоббсом шли по лестнице, — каждой из вас прислали бы персональное приглашение, которое полагается вручать по прибытии дворецкому, и он представляет вас обществу, не спрашивая ничьих имен.

— А гувернанток тоже представляют? — поинтересовалась Лиззи.

— Как правило, нет.

Гувернанток вообще не приглашают на званые вечера, с некоторой грустью подумала Эмма, но решила, что ни за что не испортит никому настроения. Она обсудит эту проблему позже наедине с Лиззи.

По мере того как они приближались к гостиной, музыка звучала все громче.

— Поздоровайтесь с хозяином и поблагодарите за приглашение, потом поздоровайтесь с теми, кому он вас представит, — прошептала Эмма, — и отойдите немного в сторону.

— Мы помним, мисс Эмма, — улыбнувшись, прошептала Джейн в ответ.

Хоббс начал представлять девушек, начав с леди Джейн, и они одна за другой входили в гостиную. Услышав через открытую дверь низкий голос Грея, Эмма почувствовала, как затрепетало сердце.

Неожиданно она вдруг вспомнила о том, что открыла ему секрет Лиззи. Неужели он до сих пор сердится? Но он же должен понимать, что пари дает возможность многим девушкам учиться в академии. Если это не оставляет его равнодушным — уже хорошо. А как он был разгневан, узнав, в каком положении находится Лиззи!

— Мисс Эмма Гренвилл!

Эмма вдруг увидела, что осталась в холле одна. Сделав глубокий вдох, она шагнула в гостиную. Грей, как хозяин вечера, стоял возле двери. Рядом с ним лорд и леди Хаверли разговаривали с Изабель. Девочки окружили лорда Дэра на другом конце зала.

— Мисс Эмма. — Грей склонился над ее рукой.

Когда он выпрямился, их взгляды встретились. У Эммы на мгновение перехватило дыхание. Она и раньше считала его дьявольски красивым, но сегодня он выглядел… потрясающе. Белоснежный галстук был заколот булавкой с большим сапфиром. Остальная его одежда была черной: от элегантного фрака до сверкающих лакированных штиблет. Какая женщина сможет устоять перед такой красотой?

— Ваша светлость, — ответила она, сделав реверанс.