На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. Военно-политическая история - Олег Айрапетов

Маркиз отправился в Лондон через Германию и Францию. Его поездка в Россию вызвала уже значительное недовольство в Англии. Форейн офис торопил японскую дипломатию с заключением союза. Токио до конца ноября затягивал переговоры, внося второстепенные правки в документы, предложенные англичанами (вместо «Китай» — «Китайская империя», вместо «Корея» — «Корейская империя» и т. п.){951}. Теперь в проволочках не было смысла. 30 января 1902 года сроком на 5 лет был заключен англо-японский союз. Он гарантировал интересы Англии в Китае, а Японии — в Корее и Китае, Лондон и Токио обязывались в случае войны одного из союзников с третьим государством придерживаться благожелательного нейтралитета (ст.2), а в случае, если к противнику присоединится одно или несколько государств, оказать и прямую военную помощь (ст.3){952}. Таким образом, это был договор о региональном партнерстве, нацеленный против России и ее союзницы Франции.

Русская дипломатия предпочла отреагировать на известие о союзе декларацией о неизменности своей политики в Китае. 5(17) марта 1902 г. было опубликована официальная реакция на известие об англо-японском договоре: «Императорское правительство, оценив дружеские сообщения, сделанные России по этому поводу как японским, так и великобританским правительствами, отнеслось совершенно спокойно к заключению означенного договора. Начала, руководившие русскою политикою с самого начала возникновения смуты в Китае, остались и остаются неизменными: Россия требует независимости и неприкосновенности соседнего дружественного Китая, а равно и Кореи; Россия желает сохранения нынешнего положения вещей и полного умиротворения на Крайнем Востоке»{953}. Между тем, неизменность позиции вряд ли была удачной реакцией на союз Лондона и Токио. Он сделал возможным более жесткое поведение британской и японской дипломатии на переговорах о русском военном присутствии в Северо-Восточном Китае и был чрезвычайно выгоден как Великобритании, ослабленной бурской войной, так и Японии, получившей европейского союзника.

По оценке, данной 25 марта 1902 г. британскими экспертами Японии, к этому времени она могла выставить для действий на континенте 182 тыс. обученных солдат, оставив для обороны островов 170 тысячную армию такого же качества. Собственных транспортных возможностей Токио хватило бы для быстрой перевозки 3 дивизий: 42 тыс. солдат и офицеров, 17 100 носильщиков и резерва, 16 830 лошадей. В случае необходимости, по японским данным полевая армия могла составить 300 тыс. чел.(на 100 тыс. чел. больше британских прогнозов). Финансовые возможности Токио для ведения войны оценивалась Лондоном высоко, как и технические возможности снабжения японской армии на континенте. Цели ее действий были сформулированы предельно точно: Манчжурия, Порт-Артур и Владивосток. Силы русской армии на Дальнем Востоке оценивались в 112 тыс. чел. со 150–180 орудиями, из которых полевая армия составит от 60 до 70 тыс. чел. со 130 орудиями{954}. В 1902 г. японцы представили своим союзникам и общие положения вариантов плана войны с Россией: 1) в случае ее начала весной или летом предусматривалась одновременная высадка десантов и обложение крепостей Владивосток и Порт-Артур, вслед за чем быстрое движение на Харбин, и занятие этой смычки КВЖД и ЮМЖД; 2) в случае, если война начнется зимой, сначала планировалась высадка десанта на Квантунском полуострове и обложение Порт-Артура, вслед за чем наступление на Харбин, а весной, после того, как растает береговой лед, высадка десанта и обложение Владивостока и начало движения на Харбин{955}.

В случае начала военных действий Токио ожидал от Лондона финансовой поддержки и, в случае необходимости, помощи в контроле над морем и конвоировании транспортов. В случае необходимости японцы были готовы оказать помощь английским войскам в действиях против французского Индокитая. Англичане сомневались в возможности осуществления планов действий против России, особенно в зимнее время. Сомнения вызывали и возможность быстрого взятия русских крепостей, и расстояния(400 миль от Владивостока до Харбина и 600 миль от Порт-Артура до Харбина), и способность японцев эффективно использовать железную дорогу для снабжения (в Лондоне опасались рейдов русской кавалерии с целью вывода ее из строя), и организация наступления на двух направлениях{956}. В июле 1902 г. было достигнуто соглашение об обмене между союзниками разведывательной информацией, совместной работе по составлению карт и справочных книг по Манчжурии, Корее, Индокитаю на английском и японском языках, в случае начала военных действий японцам предоставлялся особо благоприятный режим при пользовании британскимим телеграфными линиями{957}. Лондон мог уже не сомневаться в близости русско-японской войны.

Отказавшись от соглашения с Японией, Петербург оказался в сложной ситуации: его действия в Манчжурии не имели реальной поддержки со стороны какой-либо из Великих Держав. В результате 26 марта(7 апреля) 1902 г. Россия под давлением США и Великобритании вынуждена была подписать с Китаем договор о поэтапной эвакуации Манчжурии в течение 18 месяцев: в течение 6 месяцев русские войска должны были покинуть юго-западную часть Мукденской провинции, затем в течение 6 месяцев остальную часть этой провинции, и последние 6 месяцев выделялись для эвакуации Хейлунцзяна{958}. Выполнять этот договор в Петербурге не торопились, во-всяком случае полностью. В 1902 г. на основе подразделений охранной стражи КВЖД (несколько тысяч чел.) был создан Заамурский округ пограничной стражи — вскоре здесь появился пограничный корпус в 25 тыс. чел.{959}.

Особое совещание под председательством Министра иностранных дел 25 января(7 февраля) приняло решение о принять предложения Военного министра о нежелательности участия русских военных в управлении Манчжурией и, одновременно, о начале переговоров с Пекином на основе позиции предложений Куропаткина{960}. 28 января(10 февраля) 1903 г. император утвердил поданный им доклад об эвакуации только Мукденской и южной части Гиринской провинций, но русские войска должны были остаться в Гиринской и Цицикарской провинциях «неопределенное время»{961}. Положение на Дальнем Востоке становилось очень опасным, однако в это время Николай II еще считал возможным вернуться к активной политике и на Балканах. Сам он сформулировал эту задачу 5(18) января 1903 г. следующим образом: «…нам, будучи бдительными на востоке, обратить главное внимание на запад»{962}.

Глава 13. Внешнеполитический контекст дальневосточного выбора: от Балкан до Персии

Внимание Николая II к Балканам было очень пристальным, и не только в связи с ситуацией в Европе. 25 января(7 февраля) 1900 г. он утвердил доклад министра иностранных дел графа М. Н. Муравьева, в котором были намечены следующие задачи для «ограждения наших первостепенных интересов на турецком Востоке, в Средней Азии, Персии и Дальнем Востоке»: 1) воздействовать на султана с целью прекращения работ по укреплению Босфора и строительству железных дорог у побережья Черного моря; 2) восстановить непосредственные дипломатические связи с Афганистаном; 3) продолжить усиление боевой готовности войск Туркестанского Военного округа и Закаспийской области; 4) активизировать инженерные изыскания в Персии с целью подготовки проекта железной дороги Оренбург-Ташкент-Тегеран-Закавказье; 5) поощрять русские торговые и промышленные предприятия в Персии; 6) начать устройство порта в Энзели и развивать мореходство, регулярную почтовую и телеграфную связь в районе Каспийского моря; 7) продолжить усиление войск Приамурского Военного округа и Кванутнской области; 8) ускорить оборудование Порт-Артура и завершение железнодорожной связи Порт-Артура с Сибирской магистралью; 9) постоянно содержать на Тихом океане значительную и снабженную всем необходимым эскадру; 9) продолжить подготовку плана занятия Босфорского пролива{963}. Наиболее важной из всех этих задач Военный министр ген. Куропаткин назвал «прочное военное занеятие Босфора»{964}.

В 1900 г. был продлен срок действия секретной австро-румынской военной конвенции, текст которой в октябре 1901 г. был получен русским военным агентом в Вене. Соглашение было нацелено против России, Болгарии и Сербии. Два последних балканских государства начали явно выходить из-под влияния Дунайской монархии. Военный министр генерал-адъютант А. Н. Куропаткин, получив эту информацию, счел необходимым добиться подписания договора с Сербией и особенно с Болгарией. Союз с последней обеспечивал, по его мнению, пассивность Румынии в случае осложнений с Германией и Австро-Венгрией. Военный министр был готов пойти на аналогичные гарантии Сербии и Болгарии, но был категорически против обещаний территориальных приращений за счет соседей. Отношения между Софией и Бухарестом уже в это время были далеко не добрососедскими. Между двумя странами прежде всего стояла Добруджа, которую хотели контролировать полностью и румыны, и болгары. Весьма негативно относились друг к другу и их монархи. «Было бы очень странно, — вспоминал британский политический агент в Болгарии, — если бы люди со столь разными характерами как король Карл и принц Фердинанд остались бы друзьями; на деле, каждый из монархов недолюбливал другого, и каждый не доверял политике соседа»{965}.