Ветры Осени (Бастард-4) - Александр Шавкунов

— Оно и так понятно. — Пробормотал Орландо, помолчал и тяжело вздохнул. — Я не знаю, что мне делать.

— Ты никогда не был мастером планов. — Со смешком заметил Крас, выглядывая нечто в лагере. — Верх твоей тактической мысли, это сдаться в плен и надеяться, что удастся освободиться и перебить всех.

— Похоже, план всегда срабатывал. — Буркнул Орландо.

— О, вон твой старший сынок. — Сказал Крас, указывая пальцем. — Вон тот, у шатра.

— Он не мой. — Мрачно ответил Орландо, выглядывая Ролана. — Точнее... проклятье, он сын того Орландо, который был. А я с его мамашей даже не встречался!

— Кровь не водица. — Заметил Крас.

— Мне плевать.

— Как знаешь, но на твоём месте, я бы спал вполглаза. Этот чертяка на удивление проворен и нагл, как ты.

Орландо пробубнил нечто неразборчивое, но крайне эмоциональное. Развернулся и пошёл прочь в сторону малой дозорной башенки, внутри которой горит жаровня. Сухой жар облизывает камни, пропитывает тело и нагоняет зыбкую сонливость. Странным образом мир снаружи начал казаться промёрзлым адом.

«А ведь зима только началась».

Мысль проскочила неожиданно яркая и Орландо осознал, что совершенно не хочет знать, каким будет разгар зимы. У дальней стены выставлены колчаны и бочки стрел. Пучки копий ютятся в углах. Красноватый свет отражается от наконечников, играет кривыми бликами на потолке. Орландо вытянул руки к огню, позволил теплу проникнуть в плоть и сжал кулаки.

У него нет плана, у него даже нет полного видения ситуации для составления.

За ним охотится лорд Дикой Охоты и «сын». Если с первым всё понятно, то в чём причина у второго? Орландо сдвинул брови к переносице, зажмурился и обратился ко второй личности, затаившейся в глубине подсознания. Старый Орландо молчит и его будто не существует.

Остаётся только сидеть и ждать, кто первый доберётся до него. Парень прикусил кончик языка, криво оскалился. Вариант с бегством даже не рассматривается... впрочем, как и бросок в атаку. Он будет ждать и думать, ведь смерть тоже не входит в планы.

Кончики пальцев зачесались от желания схватиться за рукоять спады. Мышцы спины напряглись и застыли, превратившись в резные дубовые доски. Тело готово к бою, оно его алчет! Орландо всем существом ощутил, что кровь вот-вот вспыхнет от адреналина. Однако голова осталась холодной... нет, заиндевевшей.

Мысли острые, как заточенные сосульки, и это испугало Орландо. Такое спокойствие совершенно нетипично... должно быть, сказывается возраст. Парень сдавленно хмыкнул и хохотнул.

Глава 56

Ночью разбудил крик на стенах, Орландо подскочил с кровати, распахнул окно и шумно выдохнул. Участок неба пылает золотом и пронизан узкими лучами, расходящимися широким пучком. Кармен села подтягивая одеяло к груди и сонно взглянула на спину мужчины. В полумраке отчётливо вырисовываются плотные валики мышц. Волосы покачиваются на ветру, скрывают шею.

Девушка зевнула, что-то пробормотала и перевернулась на другой бок. Натянула одеяло на голову. Орландо, натягивая штаны покосился на неё и в который раз поразился выдержке. Помнится, она липла к нему, когда они прятались от Псаря. Либо она вообще не ведает страха, либо полностью уверена в нём.

Бег через замок остался в сознании смазанной лентой, ледяной воздух обжёг лицо. Орландо выметнулся во двор, на ходу застёгивая куртку. Ножны колотят по бедру, норовят царапнуть землю. Дыхание вырывается плотными облачками и застывает за спиной. Мимо к воротам несутся воины с копьями.

Орландо взлетел по лестнице на стену, с разгону вцепился в зубцы и остановился, глубоко высунувшись меж них. Лагерь врага ярко освещён, видно, как на телеге стоит мальчишка и обводит руками коленопреклонённых воинов. Мужчин окутывает золотое сияние, пробивается через сочленения доспехов и смотровые щели шлемов.

— Это что ещё такое? — Прорычал Орландо, чувствуя, как слова примерзают к губам.

— Благословение. — Буркнул Крас, стоящий по левую руку.

Слав одет в льняную рубаху, расстёгнутую до пупка. Ветер запутывается в волосах на груди, раздувает ткань на спине. Сам он холода будто и не замечает. Мимо пробежал отряд арбалетчиков и один за одним начали занимать позиции. Над воротами разжигают костры под массивными котлами.

— Ты говорил, они не пойдут на штурм!

— А я не знал, что у них при себе этот выродок! — Выпалил Крас, не спуская взгляда с золотой фигуры.

Мальчишка воздел над головой нечто похожее на глиняный кубок.

— Да ладно! — Выдохнул Крас, подался вперёд, вцепившись одной рукой в зубец.

***

Ролан сжал челюсти, хмуро наблюдая, как монах принимает глиняную чашу из рук Али. На вид в ней нет ничего особого, кроме прискорбного состояния. Слеплена грубо, глубокий скол опускается почти до середины. Однако, от чаши смердит божественностью, даже сильнее, чем от маленького мессии. Божественностью, настоявшейся веками!

Кукла-мать, как её про себя называет Ролан, сверлит его пустым взглядом. Будто чует настроение и намерения. Ладонь покачивается в опасной близости от рукояти рапиры. Парень более чем уверен, что кукла прекрасно владеет левой рукой. Схватка с демоном показала, что её нужно воспринимать всерьёз.

Ролан отвёл взгляд и сделал вид, что не замечает ритуал. Али провёл пальцем по ладони, сжал кулак и в чашу щедро закапала кровь. С таким отчётливым звуком, что кажется слышно даже в замке. Ярко-алая струйка выскользнула из трещины и побежала по мятой глине.

Монах со всем почтением протянул первому воину чашу и тот сделал глоток. На пальцах осталась кровь, и мужчина снял шлем, провёл по лицу. Глаза его налились красным, зрачком скачком расширился на всю радужку и резко сжался до размера острия булавки. Тело мелко затряслось, а изо рта вырвался глубокий, гортанный вой, полный торжества.

Ролан стиснул меч. Кукла выставила левую ногу, чуть согнула колени.

— Deus lo vult!

Клич разнёсся над войском, подхваченный сотнями глоток. Али воздел руки к небу и свет усилился, собрался в узкий луч и пронзил зенит.

— Caelum denique! Caelum denique!! Caelum denique!!!

Единый вопль оглушил Ролана, понёсся над заснеженной равниной и ударился о стены замка. Помазанный кровью воины поднимаются, стискивая мечи и в экстазе скидывая шлемы. В золотом свете сверкают удлинившиеся клыки и круглые, как у сов, глаза. Кто-то ударил навершием рукояти о щит. Звук разнёсся над лагерем и его подхватили остальные, выстукивая воинственный ритм. Ролан против воли ощутил, как разгоняется сердце, а в голову бьют волны праведной ярости.

Мотнул головой и оскалился.

Кукла сделала