Старшая школа Йокай 2 (СИ) - Кемпф Станислав

— Спасибо, отец. Я всё понял.

Горо Кадзэ проникся разговором. Кажется, ему предстояла серьезнейшая рефлексия.

Китаянка обвела взглядом огромную пещеру. Там в куполах печатей спали и копили силы новорожденные аякаси. Десять самых верных и сильных из них, что она назвала личной гвардией, с почтением застыли перед ней на коленях, приняв человеческую форму. Они ожидали приказов своей госпожи.

И напоследок… это стоило ей пары антикварных изумрудных сережек, но скалка, сотни лет назад изготовленная домом Кощеевых, лежала наготове.

— Что же, дорогой муж… жду твоего возвращения домой.

Глава 21

Я успел поделиться с отцом историей, как меня убили. Он отдельно оценил, кого из участников этих событий я привез с собой в царство.

— Надо сказать, что в целом твои ребята на редкость мощны, — сделал неожиданный вывод отец.

Я молча ждал, когда он разовьет мысль. Мне никогда не приходило в голову, насколько мы сильны или слабы. Во-первых, не было эталонов для сравнения. Во-вторых, я ж не Томоко, измерять людей по степени их энергетической насыщенности. Эти йокайские замашки мне не нравились, поэтому я и старался выдернуть их ростки, как только замечал.

— Я рад, что ты не удивился, — продолжил он. — Твоя великанша…

— Бать, это не моя великанша, — улыбнулся я.

— Ну и дурак, — среагировал он. — Так вот. Я с Полканом поговорил, он ее тренирует. Девица не пропускает ни одной встречи и уже порядочно преуспела. Тома гениальный боец и, получив нужную теоретическую подготовку, явно будет очень хорошим тренером. Однако она пришла сюда, уперевшись в мысль: надо использовать природные данные и биться… слово не могу подобрать, у них оно есть, а у нас нет. Что-то вроде «честно», но скорее «без обманок». Ки она считала именно такой «обманкой». И хотя у нее всегда были все шансы применять энергию наилучшим способом, она ими не пользовалась.

— Дай догадаюсь. Полкан-богатырь ей пару раз постучал по голове, и ее озарило, куда идти и что делать.

— Ну разумеется.

Мне было что рассказать Танака-старшему…

— Так вот. О лисьих силах что вещать, Патрикеевну ты с детства видел, да и с Тамамо-но Маэ знаком. Их не очень много, но порой ощущение, что весь мир нечисти состоит исключительно из лисиц. Это, я уверен, какой-то их особый дар.

Отец сделал паузу. Я специально не задавал вопросов, зная: всё сам расскажет, если не маячить.

— А что такого в крысах и собаках, спросишь меня ты. Оба не бойцы. Оба худы и плохо сложены. Оба книжные червяки, умны каждый по-разному. Какая с них польза?

— Бать, ты о чем вообще? — сам не ожидая от себя, я взорвался за долю секунды. — Это друзья. Они сэкономили мне два дня жизни, которые я реально был готов провести в Осаке, бегая за главой оммёдзи и пытаясь вытрясти из нее каплю крови, просто доставив требуемое прямо на дом. А ведь иначе как прихотью это было не назвать. Важной тогда для меня, но тем не менее. Когда я от отходняка после печатей свалился, меня на собственных руках в лазарет отнесли. Так и таскали несколько дней, пока я в себя не пришел, чтобы на своих ногах передвигаться. Когда мне нужно было срочно вбить полную башку знаний невесть какими способами, они были готовы на меня сверху сесть, чтобы я из-за учебников не вставал. Потому что знали: для меня важны и школа, и результаты тестирований. Когда меня анонимно позвали черт-те куда, чтобы там цинично распотрошить на много маленьких кощейчиков, то обоим этим книжным червякам пришлось доступно объяснить: не суйтесь, вам туда не надо, это явно не ваша война. Однако же и помощь позвали, и сами на периферии ошивались, отойти не могли. Ещё и Томоко вытащили, которую ее собственная самоуверенность чуть не сгубила. Какая блин польза, ты что? Друзья не для того, чтобы их использовали. У меня их не слишком много, сам знаешь, но я как-то уже начинаю понимать, зачем они нужны и… и как самому быть другом.

Отец слушал мою горячую речь, не перебивая. Он ценил открытия в жизни любого существа и знал, насколько важно ими делиться.

— В твоем возрасте очень многих этих вещей я ещё не понимал, и это порядочно отравило мою дальнейшую жизнь, если честно, — внезапно произнес отец. — Я рад, что ты решил не собирать мои грабли. Танцевать на них, поверь мне, неудобно. Так вот…

Он вкратце рассказал мне о настоящих силах недзуми и инугами. Я слушал, широко распахнув глаза. В мою картину мира это плохо помещалось.

— А они сами знают? — задал я очевидный вопрос.

Он неопределенно помахал ладонью.

— Видишь ли, знать, изучать и применять — очень разные вещи. Вот ты кем хочешь быть, когда вырастешь?

— Собой, но выросшим, — среагировал я.

— Удобная позиция, если ты фаталист и тебя ведет Навь, — согласился отец. — А они хотят быть главой клана, например. Или крутым шиноби. Или вообще библиотекарем, и ещё чтобы от них отстали. Видишь разницу?

— Вижу. Я есть я, а они определяют себя через роль или выполняемую функцию. А что из этого имеет смысл?

— Разумеется, всё одновременно и ничего из этого, — развел руками папа.

По итогам разговора нам обоим стало ясно, что иметь в заначке несколько десятков тысячелетних артефактов хорошо, но есть вариант куда лучше.

Ханаваро встряхнул головой. В России рефлексия невиданной силы буквально прибивала его к земле — и намного чаще, чем хотелось бы. С чем это связано? Может, просто появилось время на себя?

Я махнул чашкой, привлекая внимание. Он вынырнул из мыслей и вместе со мной пошел в гостиную.

— Не садись, — предупредил его я, видя, как он прицеливается на кресло. Из-за шкафа высунулась длиннопалая батькина рука и показала, куда нам.

Мы вошли в сокровищницу. Зажегся складской свет. Челюсть моего спутника отвалилась и так и осталась.

В сокровищнице было весело, тут я полностью согласен. Мы шли мимо вековых сундуков, снабженных пометками, современных ящиков и транспортировочных контейнеров. Бирки гласили, сколько в них золота и в какой оно форме. Слитки, слиточки и унции. Украшения, актуального внешнего вида и совсем антикварные. Монеты, обычные инвестиционные и царской чеканки, деньги разных стран…

— А можно глянуть? — подобрав наконец челюсть, изъявил желание недзуми.

— Да пожалуйста, — я открывал сундуки, сундучки, сундучочки и контейнеры разной степени крепости. Желтый, белый и красноватый металл сиял в тусклом свете производственных ламп.

— Вот это, как по мне, куда интереснее, — Кощей подозвал нас к особо вычурному сундуку. Из-под распахнутой крышки сияли ожерелья с драгоценными камнями. — Я как-то к желтому золоту равнодушен, а эти блестяшки прям по душе. Изумрудики, сапфирики, рубинчики, алмазики, бриллиантики, по стоимости вроде и скромны, но знающие люди за них куда дороже дают.

Я впервые увидел в отце того самого Кощея из сказок. Только чах он не над златом, а над блестяшками. Воистину, каждому свое.

— Насмотрелись? — получив кивки, отец закрыл любимый ящик. — Нам дальше.

Мимо тянулись стеллажи с артефактами. Лепреконий золотой занимал почетный коробок из прозрачного свинцового стекла. Полки были завалены то полезными вещами, сложенными в коробки и контейнеры, то всяким хламом марки «может, пригодится». Банка чешуи с драконьей задницы, нервущиеся шнурки для омоновских берцев, расколотый пополам золотой персик размером со среднюю дворовую собаку, узловатая волшебная палочка мрачного вида, коробки фотоальбомов, перья неясного происхождения, прямо стопкой воткнутые в китайскую вазу…

— А это что за хрень вообще? — Кавагути встал столбом, смотря на ограждение вокруг горящего куста.

— Понятия не имею, — чистосердечно признался отец. — Это не моё. Кажись, кто-то маме на сохранение отдал. Я как-то не вникал.

Мы продвигались в глубь сокровищницы. Отблески пламени от куста продолжали танцевать, пока не скрылись за очередным ворохом ценностей.