Случайно - Али Смит

Скорее всего она не ответит.

Заговорил ее автоответчик.

Он нажал «отбой» и вызвал номер Чарис Браунли. Заговорил ее автоответчик, ее голосом, с ее уэльским акцентом. Он нажал «отбой» и позвонил ей на домашний. И снова услышал уэльский акцент автоответчика.

— Это Майкл, — сказал Майкл. — Майкл Смарт. Давно не виделись. Надеюсь, у тебя все в порядке. Я тут в книжном магазине и вот хотел спросить, то есть хотел с тобой посоветоваться. Я на мобильном, если получишь мое сообщение в течение часа, пожалуйста, перезвони, хорошо?

Возможно, ее нет в Лондоне. Она вечно в разъездах, то в Риме, то в Нью-Йорке. Ее муж тоже психотерапевт. Она с ним в связке. Совместными усилиями они сколотили огромное состояние, они постоянно были в отъезде, и поэтому их услуги стоили баснословных денег. Майкл перестал ходить к Чарис прошлой весной, почти год тому назад, потому что на ее последнем супер-эксклюзивно-дорогом сеансе они занимались тем, что составляли хит-парады своих любимых поп — песен. Он перестал посещать ее сеансы вскоре после того, как рассказал об этом Еве, которая тогда чуть не лопнула от смеха.

Майкл, дрожащий в ознобе посреди магазина, не мог придумать, кому бы еще позвонить.

Он позвонил домой. Трубку сняла Астрид.

— Это я, сказал Майкл.

— Ага, сказала Астрид.

— Я буду дома где-то через час, — сказал он. — Надо оставить на кафедре кое-какие бумаги, гм, для студентов.

— Ага, сказала Астрид.

— Ты поела? — спросил Майкл. — Может, хочешь, чтобы я что-нибудь купил?

— А ты сам поел? — спросила Астрид. — Ты жутко исхудал в последнее время.

— Магнус дома? — спросил Майкл.

— Ага, — сказала Астрид.

— Ну ладно, — сказал Майкл. — Скоро буду. Мама не звонила?

— Не-а, — сказала Астрид.

И повесила трубку первая.

Как он несчастен.

Потом он спустился в нижний зал поискать книги Евы. В отделе истории их не было. В биографиях тоже. Они стояли в художке, какая глупость, причем здесь была только самая последняя, зато аж десять экземпляров. «Интервью от первого лица. Илзе Зильбер». Он снял книжку с полки и перевернул, чтобы посмотреть на заднюю обложку с фотографией Евы. Она на ней моложе, улыбается. Майкл сделал несколько глубоких вдохов. Вдох ртом, выдох через нос.

— Ну и какой же хит-парад получился у тебя и какой у нее? И какой это оказало лечебный эффект? — спросила Ева, отдышавшись после приступа смеха. Она сидела на кровати. Майкл чувствовал себя болваном, но почему-то это было приятно. Он тоже сел на край кровати, ему было немного стыдно, но в то же время ужасно занятно. Рэй Стивене, «Загадка». «Фор Сизонз», «Декабрь 1963» (Ох, какая ночь!»). Крис Монтез, «Чем чаще я тебя вижу». Элвис Костелло, «Армия Оливера». «Дайр Стрейтс», «Ромео и Джульетта». Первое место у Чарис Браунли занимала композиция «Старленд Вокал Бэнд» — «Полуденный восторг». Услышав это, Ева захохотала по-новой.

О, как ты умеешь возбудить мой аппетит, — запела она. — Потрешь два прутика на камне — и огонек горит. Моя ракета ввысь летит.

Майкл засмеялся, сидя дурак дураком.

— А, часом, «Богемской рапсодии»[67] не было в ее хит-параде? — спросила Ева.

Майкл скорчил рожу, кивнул.

Ева снова зашлась от смеха.

— А «Представь себе?»[68]

Он поднял брови вверх и беспомощно пожал плечами. Ева так закатилась от смеха, что слезы на глазах показались. Он никогда раньше не видел, чтобы она так сильно над чем-нибудь смеялась. Он сидел и улыбался рядом с ней на кровати. Он сейчас любовался ею, но в то же время ему было неприятно.

(Твой выбор композиций выявляет то, что я полагаю твоим почти патологическим стремлением ради высокой самооценки снять с себя всю вину за происходящее, вот что приблизительно сказала ему тогда Чарис Браунли. Ты ведь помнишь высказывание Оскара Уайльда, Майкл. «Все мы невинны, пока мы не попались».)

Немая сцена: Майкл и Ева только что вошли в свой ограбленный дом, на друг друга не смотрят. На полу между ними автоответчик, единственный предмет в абсолютно пустой комнате. Автоответчик прокручивал все сообщения, потом выключался и снова включался. Там было одно сообщение, касающееся Магнуса, одно для Евы и, наконец, для Майкла.

Марджори Динт. Игры закончились, Майкл. Это Марджори. Позвоните мне. Прошу вас, будьте предельно осторожны в общении. Дело передано в юротдел.

— Клянусь тебе, я понятия не имею, о чем идет речь, — сказал Майкл.

— Не волнуйся, — сказала Ева. — Я знаю.

Она кивнула. И взяла его за руку.

И Майкл, глядя на фотографию Евы в книжном магазине, словно заново это понял, это происходило с ним ежедневно со дня приезда, и каждый день это осознание сваливалось как снег на голову, как грандиозная новость, как будто он страдал неким заболеванием мозга, которое позволяло ему удерживать информацию в голове не долее суток.

Поразительно.

До него дошло: Ева все знала. Знала давно, все это время, и ее это совершенно не трогало. А еще он понял, что они оба, и он, и она, ждали подобного сообщения.

Он сел на пол в углу, который образовывали полки с художественными произведениями на буквы С и Т, и великодушие Евы разверзлось перед ним подобно небесам.

И тут же закрылись, вмиг побелев. Превратившись в белый потолок магазина. Он сидел на полу. Боже, какой стыд. С умным видом перебирая книги, профессор Майкл Смарт, официально отлученный от должности, взял первую попавшуюся книгу с таким видом, будто искал именно ее. «Путник и лунный свет». Некий Антал Серб.[69] Никогда не слышал. Перевод с венгерского 30-х гг. Майкл любил переводные книги. Похоже, эта книга была как раз что надо. Он открыл ее. Никакая радость, что я испытал с тех пор, не захватывала меня так властно, как боль, как вселенская печаль при мысли, что мне никогда не добиться ее любви, что я ей безразличен.

Майкл захлопнул книгу и поставил на место. Все, что ни тронь, ранило. Все страдало и умирало. Пора домой.

А что если взглянуть так. У них на пороге появляется красивая молодая женщина. В плохонькой одежде, голодная, бесприютная. Она стучится во все двери, ищет кто понаивнее; такая «проверка на вшивость». Одна ни в чем не повинная семья, этакие добрые самаритяне, приглашают ее в дом, кормят, оставляют на ночлег. А на следующее утро они просыпаются на полу, потому что она обокрала их подчистую. Кровати, посуда, даже завтрак со стола. Все исчезло.

Отец вскакивает на ноги. Смотрит на себя в зеркало. Вроде все как всегда. Только отчего-то болит в груди. И в спине тоже. Он проводит пальцами у себя по позвоночнику у лопатки и обнаруживает там отверстие. Небольшое, с детский кулачок. Стойте, внутри у него как-то подозрительно тихо. И тут до него доходит: пока он спал, коварная красотка вскрыла ему грудную клетку и украла сердце.

Он смотрит на жену. Она выглядит так же, как обычно. Он смотрит на девочку и мальчика. Они тоже выглядят как всегда. Он не может понять, украдены у них сердца или нет, и не представляет, как это выяснить. Задать вопрос вслух нельзя, это может разрушить чары и они бездыханно упадут к его ногам словно картонные фигуры, семейка големов. Да и он рухнет наземь. Главный голем.

Он знает, что ему необходимо забрать свое сердце обратно, неважно, где и у кого оно сейчас находится, — иначе он умрет. Он продолжает думать о молодой красавице, как она играла, как заигрывала с ним, какого труда ему стоило оттолкнуть ее, когда она прижала его к стене дома и ждала его поцелуя, и как же он гордился, что сумел сказать нет, это невозможно, я не могу. Снова клише. Уместно ли тут слово «играла»? Или это какой-то устойчивый фольклорный оборот? Похоже на то, но возможно, Майкл специально употребил его для усиления значения «заигрывала».

Он поднялся, провел рукой по брюкам. Сейчас он подойдет к указателю у входа, чтобы посмотреть, где расположен отдел справочной литературы, и проверит слово в словаре. Затем пойдет на кассу и купит книгу Евы. Она стоила дешевле, чем та, про горы, кроме того, ему доставляла удовольствие мысль, что это будет первая собственная книга Евы в их доме с тех пор, как эта аферистка Амбер обчистила их дом.

Но в магазине не оказалось нужного отдела.

— Нет… нет такого отдела? — переспросил Майкл.

— Мы не продаем словари, — сказал паренек за кассой. — Когда-то продавали, но перестали. На месте справочной литературы теперь находится отдел иностранных пословиц и поговорок. Он расположен на третьем этаже, там же, где путеводители.

— Ясно, — сказал Майкл. — Спасибо.

Что это за книжный магазин без словарей?! Майкл — из-прошлого устроил бы им сцену, по крайней мере, отпустил бы колкое замечание. Нынешний Майкл достал бумажник, при этом воскликнув, ой, кажется, он оставил свои книги по альпинизму наверху, на столике в кафе.