Пыль и сталь (СИ) - Карпов Илья Витальевич

Впрочем, Дракенталю действительно было, чем гордиться. Само основание города было связано с именем дракона Азагамара и победившего его лорда Алтора Рейнара ещё в незапамятные времена, когда и заложили первый камень Пламенного замка. О той битве сложено множество песен и баллад, которые так любили исполнять не только в тавернах долины, но и всей Энгаты. Таринор слышал немало из них, и они ему не нравились.

Увы, Алтор Рейнар положил начало непрекращающейся охоте на драконов. Когда самые могучие из них были истреблены, рыцари принялись за ящеров поменьше. С годами драконы мельчали в отличие от амбиций драконоборцев, и каждый орден, одолевший даже самого завалящего ящера, что испуганно скрывался от дневного света в какой-нибудь пещере, исполнялся невероятной гордостью. Впоследствии, когда драконов практически истребили и охота сошла на нет, ордена занимались исключительно междоусобной грызнёй, ведь у двух благородных господ всегда найдётся повод для ненависти друг к другу.

Магистры жирели на сборах, которые ордена по обыкновению взимали на защиту земель долины от драконов, даже когда защищать стало не от кого. Они беззаботно жили, гордясь принадлежностью к славному ордену со славным прошлым, пусть даже они в этом прошлом и вовсе не участвовали.

В конце концов, существование такого количества орденов стало не просто бесполезным, а даже вредным, поэтому со временем лорд учредил «драконий налог», чтобы большая часть сборов орденов шла напрямую в казну. Ордена беднели и разорялись, некоторые из них превращались в разбойничьи банды, а их крепости в разбойничьи логова, но с войсками лордов долины им было не справиться.

Говорят, последнего дракона убили лет сто тому назад и его череп с тех пор украшает церемониальный скипетр лорда Рейнара в качестве символа власти. Впрочем, череп тот, судя по рассказам, был не больше собачьего и в роли «символа очищения земель Энгаты от великого врага человеческого» выглядел довольно жалко.

С этими мыслями наёмник добрался до ворот Пламенного замка. Он располагался на холме и прилегал к скальной стене, ощетинившись шпилями и башнями. На высоких зубчатых стенах чернели знамёна Рейнаров с изображением золотого дракона. Стражники на входе презрительно оглядели гостя с ног до головы, задали несколько вопросов и открыли ворота, даже не потребовав сдать оружие. Хотя, возможно, они не посчитали его видавший виды меч хоть сколь-нибудь опасным.

«Куда уж мне до ваших вылизанных клинков», — подумал Таринор и вошёл в зал.

Окинув взглядом помещение, он понял, почему его не стали разоружать при входе. По меньшей мере, дюжина стражников стояла у стен, плюс двое по обе стороны трона в конце зала. В таких условиях арбалетная стрела пригвоздит к стене руку любого, кто потянется к мечу. Чёрный, словно закопчённый, трон в конце зала пустовал, но стражники, нёсшие возле него караул, были невозмутимы, а выражения их лиц говорили о готовности защищать даже пустой трон ценой своей жизни. Таринору пришла в голову мысль, что, возможно, их запредельная серьёзность неким образом связана с необходимостью подолгу стоять на посту без возможности отлучиться по нужде, но его мысли прервал скрипучий голос, донёсшийся из неосвещённой части зала.

— Юноша! Вы случаем не от кузнеца?

Голос этот принадлежал старичку. Он забавно засеменил к наёмнику, при этом стараясь сохранять осанку и достоинство, а за ним неотступно следовал худой, как щепка, лопоухий молодой парень, на вид ровесник Игната.

— Нет, я от командующего стражей Бьорна Талота. Слышал, у лорда имеется работа для наёмника.

— Ах, наёмник… — вежливая улыбка слетела с лица старичка.

Он был облачён в чёрный бархатный камзол с крохотными деревцами, вышитыми золотой нитью. Его спутник носил похожую одежду, но тускло-красного цвета и без каких-то украшений. Старичок пригладил камзол и, кажется, вытянулся, чтобы казаться выше.

— Моё имя Орвальд Эшхарт, я кастелян Пламенного замка и верный слуга его светлости лорда Алистера Рейнара. Его светлость примет вас… в скором времени.

— Я думал, за мной пошлют кого-нибудь из слуг.

— Видите ли, его светлость не мог поручить это чрезвычайно важное дело никому, кроме меня.

— Понимаю. Мне подождать его здесь?

— Нет, он повелел направлять таких, как вы, лично к нему, это недалеко. Но сначала вам придётся сдать оружие, — сказал старичок и подозвал стражника из тех, что стояли на входе.

— Эх, а я уж надеялся на радушный приём, — улыбнулся наёмник, передавая ножны стражнику.

— Дело не в радушии, — старичок едва заметно нахмурился. — Никому не позволено находиться во внутренних помещениях замка с оружием. Приказ его светлости лорда Алистера Рейнара.

— Разве может простой наёмник спорить с придворными правилами?

— Действительно. Ваш кинжал, пожалуйста.

— А ты не промах, старик. Много наёмников здесь было до меня?

— Некоторое количество, — отчеканил тот, передавая кинжал тому же стражнику. — И все уходили ни с чем.

— Почему же?

— Это мне неизвестно. Его светлость не посвящает меня в подобные вопросы. Вас отведут, и вы сами всё сможете узнать.

Старик велел своему лопоухому подручному сопроводить наёмника к лорду Рейнару. Молодой парень прошёл через дверь, и наёмник последовал за ним, оказались в освещённом коридоре, а позади него шагали двое стражников. Таринор неотступно двигался за провожатым, оглядывая стены, завешанные картинами. Вероятно, они изображали представителей рода Рейнаров, потому как всех людей на них роднило одно — светлые волосы и строгие черты лица независимо от того, были ли они толстыми или худыми, низкими или высокими.

Наконец они добрались до большой двери из красного дерева, возле которой нёс службу стражник в полном доспехе с гербом Рейнаров на накидке. Лопоухий остановился, молча показал Таринору ладонь и проскользнул в помещение. Некоторое время спустя он вышел и, не сказав ни слова, жестом пригласил наёмника войти.

Таринору хоть и нечасто, но случалось бывать в замках, поместьях и усадьбах знатных господ и даже лордов, и он хорошо знал обыкновенное убранство подобных кабинетов и приёмных залов. Во всяком случае, там всегда можно было увидеть стол, за которым благородный господин разбирался с делами, и стул, на котором его благородная задница отдыхала от языков подчинённых.

И в этот раз он вновь увидел и стол, и стул, и такие знакомые и вместе с тем банальные портреты, вероятно с ближайшими родственниками, и массивный дубовый шкаф, и потрескивающий камин с неизменной медвежьей шкурой подле него, призванной согревать господские ноги холодными вечерами, и чучела несчастных зверей на стенах. Должно быть, лорд Рейнар — большой любитель охоты.

Всякий раз, когда Таринору доводилось видеть такие трофеи, в их неподвижных чёрных глазах ему чудился немой укор. Вот и теперь по коже пробежал противный холодок: эта деталь интерьера, по мнению наёмника, не добавляла ни уюта, ни красоты. Но всё же на одном из чучел, прямо над камином, его взгляд задержался. Голова диковинного зверя с распахнутой пастью такого размаха, что, наверное, поместился бы локоть, отливала изумрудным блеском, будто была отделана драгоценными камнями. Чуть приглядевшись, он заметил обрамляющие голову рога, смахивающие на козлиные. Он не раз видел поделки, которые выдавались чучельниками за невиданных зверей и всегда находили своего покупателя. Но лорд дракентальский, вероятно, был не настолько глуп, чтобы приобрести такое, а тем более повесить на видное место. Да и сделано было настолько искусно, что Таринор почти поверил, что это…

— Дракон. Азуарон Нечестивый. Убит моим предком А́ртором Рейнаром под Лисьим Холмом, — достаточно высокий и чуть дрожащий, но безошибочно мужской голос нарушил тишину зала. — Все, посещающие эту комнату впервые, задерживают взгляд на этом трофее, так что я уже привык к подобной реакции. Более того, мне это даже нравится.

Обладатель голоса стал заметен только когда сделал несколько шагов от окна, возле которого стоял. Таринор мог запросто принять этого человека за вешалку для чёрного с золотой вышивкой костюма, в который тот был облачён. Настолько он был худ.