Второстепенный (СИ) - Потапов Андрей

– Клофелина, – представилась пышная барышня и неприятно улыбнулась, из-за чего ее щеки поплыли, образуя множественные складки на лице не первой свежести.

– Ты когда успел жениться, бабник? – спросил друга Серетун вместо ответного приветствия, когда отошел от первого шока.

– Натахтал, – неутомимый боец спружинил с кресла и протянул руку, чтобы загладить невоспитанное поведение своего друга. Ведь женщина так мило поздоровалась с ними.

– Очень приятно, – голос Клофелины сделался неестественно елейным. Барышня жадно вцепилась в руку воителя и начала трясти ее со всей дури.

– Астролябия, – тут же представилась красавица, чтобы переключить внимание отталкивающей особы, так нагло впившейся в малосообразительного возлюбленного. В нетрезвом состоянии девушка могла и послать, но пока что она держалась ради детей-полуорков.

– А вы кем будете? – с наигранным радушием спросила Клофелина волшебника.

– Серетун?.. – стоящая в дверном проеме Латис с грохотом уронила поднос.

Глава 37

Юная наследница орков и людей сейчас выглядела гораздо более стильно, чем наши герои ее запомнили. Любимое продавщицами платье в цветочек сменилось черной униформой с белым передником, а личный парикмахер Алуфтия сделал ей прическу, с которой можно сразу идти на коктейльную вечеринку в каком-нибудь Вискимедске, где разморенные жарой посетители просаживают целые состояния и даже собственных рабов в надежде отыграться за все скопившиеся долги. Единственное, что портило прекрасный образ, – лицо под цвет фартука. Испуганная Латис распрощалась со своей прошлой жизнью, родителями и толпами поклонников, заколдованных братцем-проказником, и приготовилась к пожизненному заключению в стенах философского особняка. Неудивительно, что такое скорое появление спасителей обескуражило бедную девушку, и она совершила промах, за который, по словам Клофелины, полагалась хорошая порка.

Момент драматического рандеву длился бы и дальше, но догадливая жена писателя сразу задала прямой вопрос:

– Вы что, знакомы?

– Это я хотела спросить, – с места завелась Астролябия. – Что у вас забыли трое детей?

Пышная аристократка бросила на красавицу надменный взгляд и аккуратно присела на софу, которая еще не остыла после философского седалища Алуфтия. Дородный муженек как раз подоспел, неся в руках длинную палку, оканчивающуюся расфуфыренными перьями вислоухого павлина. Главная особенность этого вида – чуткий слух, который позволял услышать опасность раньше, чем обычным павлинам, и птицы успевали зарыться в песок заранее, выпустив при этом обманку: хвост, который больше похож на густой можжевельник.

– Поди сюда, дитя, – Клофелина властно позвала служанку. Латис послушно проследовала к барышне с ожирением второй степени, стараясь не смотреть в глаза потенциальным вызволителям. Ее сердечко ускорило ритм, и лицо раскраснелось от прилившей крови.

– Слушаю вас, – вежливо, на грани заискивания, сказала бывшая продавщица.

– Тебе знакомы эти господа? – спросила Клофелина, поглаживая девушку полными руками. Латис оцепенела от телесного контакта с хозяйкой и не смогла вымолвить ни слова. – В глаза смотреть! – прикрикнула жена Алуфтия.

– Вы что себе позволяете? – громко возмутился Серетун. – Да кто вы вообще такая? Луфя, твоя жена меня огорчает.

– Серя, не надо, – тихонько попросил философ, через силу обмахивая супругу. Даже издалека было заметно, что лоб Алуфтия покрылся крупными каплями пота.

– Так ты знаешь их? – еще раз строго спросила Клофелина.

– А то, черт побери, непонятно! – вдруг активизировался Натахтал, вскочив и громыхнув массивной рукой по спинке кресла так, что оно упало, задрав ножки кверху.

– Держите себя в руках, – сказала Алуфтиева жена с ноткой вожделения.

– Сеня, дай поговорить взрослым, – чародей сделал замечание воителю. – Не видишь – тут реальные разборки?

– Так, с меня хватит! – ощетинился неутомимый боец. – Я тут главный, вообще-то. На мне вся армия повстанцев, мои друзья – самые отъявленные пьяницы, и вообще, ты говорил, что будет любовная арка, но теперь сам мешаешь. Как меня можно воспринимать всерьез с таким обращением?

Астролябия порадовалась, что на нее никто не смотрел, потому что к лицу прилила кровь, и щеки порядочно раскраснелись. Правда, счастье продлилось недолго, потому что пьяная красавица не удержалась от слов:

– Натахтал – мужик хоть куда!

Выкрикнув это, девушка снова обмякла в кресле, довольно улыбаясь.

– Не могу спорить, – улыбнулась Клофелина и подошла к гостям, покинув свое место. Нравилось барышне, когда мужчина проявляет твердый характер. От Алуфтия она никогда не ощущала подобного всплеска тестостерона. Не зря врачи говорили, что живот у мужа растет совсем не от еды после шести. Дело точно было в гормонах.

– Где мальчики-близнецы? – грозным голосом спросил воитель.

– На что вам эти... метисы? – пренебрежительно уточнила Клофелина.

– Не твоего ума дело! – вспылил Серетун.

– Гони детей, – вяло пробормотала Астролябия, не вставая с кресла.

Жена философа сделала шаг назад и уперлась в софу, едва не потеряв равновесие.

– Луфя, скажи им, – ласково попросила дама с ожирением второй степени. – Что они привязались?

– Я их вообще впервые вижу, детей этих, – начал отмазываться Алуфтий. – Это Клофелина выбирает нам слуг.

– Спасибо, удружил, – процедила сквозь зубы жена. – Да, это я их с утра купила.

– У двух таких противных старичков? – спросил Серетун.

– Дедули действительно были не очень, – поморщилась дама. – Впрочем, какая разница? Я их уже приобрела, они – моя собственность.

Латис сохраняла молчание. Продавщица раскраснелась так, что яркий свекольный цвет перешел с лица на шею, где уже пульсировали вздувшиеся сосуды. Братья-сорванцы научили ее держать себя в руках, но даже с таким опытом девушке было непросто разразиться угрозами.

– Продайте их нам, – предложил Натахтал. Его лицо расплылось в довольной улыбке – идея казалась гениальной.

– А ничего, что у нас денег нет? – взорвался Серетун. – Сеня, ты понимаешь, почему тебя никто не слушает?

– Наколдовал бы уже, волшебник хренов, – обиделся воитель. – Сложно, что ли?

– Магические деньги рассыпятся, как только за них что-то купишь, – вздохнул чародей. – Старые чары во спасение от девальвации.

– Это мудро, – сказал неутомимый боец, снова порываясь почесать затылок.

– Не трожь! – Астролябия резко шмякнула воителя по руке. – Что за дурацкая привычка.

– Как они меня достали, – Серетун закатил глаза. – В общем, барышня, у нас есть ситуация, которую надо решить. Мы хотим забрать детей, а вы не хотите их отдавать. С этим надо что-то делать, иначе будет худо.

– Кому худо, мне? – рассмеялась Клофелина в ответ одним из самых дьявольских смехов, который выражал болезненное самолюбие. – Да у нас тут полно стражи вокруг.

– Что-то я не видел ни одного дозорного в доме, – прищурившись, сказал Серетун. – Разве что, на улице торчало два олуха.

– Вы же не в каждую комнату заглядывали, – возразила жена философа. – Правда, Луфя?

– Конечно, любовь моя, – с тяжелой одышкой ответил писатель. Амплитуда колыханий опахала уменьшилась: мышцы болели все сильнее.

– Ну так вот, – спокойно продолжила Клофелина, – стражники прибегут быстро. Пикнуть не успеете.

– Чтобы кинуть хорошее заклинание, – Серетун выдержал внушительную паузу, – мне пищать не нужно.

– Деньги наколдовать он не может, значит, а угрожать – так здрасте, – возмутился суровый Натахтал. – Тебе же все время сил не хватает, дружище!

– Если бы мне угрожал этот воин, я бы даже уступила, – кокетливо сказала дама.

– Луфя, она при живом тебе флиртует, – обратил внимание старого друга на очевидные факты Серетун. – Ты будешь вот так стоять и молчать?

– Думаешь, это впервые? – смиренно вздохнул философ.

– Ну да, логично, – пробормотал Серетун. – Так вот, госпожа Клофелина, что же нам делать? Это пат. Ты зовешь стражу, я колдую – и все в проигрыше.