Я – Распутин. Сожженные мосты - Алексей Викторович Вязовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подкинул работки Распопову с Ароновым, отписал, что буду в пятницу, раньше никак, и только собрался заняться выборными делами, как затрещал телефон. Самолично княгиня Юсупова уговаривала приехать как можно быстрее, не иначе сильно припекло. Сговорились на послезавтра.
Прибыл без суматохи, в три пополудни, солидно, на авто, через парадный въезд. Самобеглая коляска провезла меня через дворцовый парк на парадный двор, окруженный каменными стенами с колоннадой, прямо к главному подъезду. Вот странно – фасад у дворца выходит на Фонтанку, въезд с Офицерской улицы, а главный вход – вообще со двора. Ну тут за сто пятьдесят лет реноваций и перестроек еще и не такое накручено, одна каланча над зданием чего стоит.
Княгиня, несмотря на очевидные старания, выглядела плохо – такое впечатление, что всю ночь рыдала. Хм, странно… никаких слухов о Юсуповых не ходит, все у них в порядке…
– Григорий Ефимович, спасибо, что приехали!
– Ништо, дело говори, времени мало.
– Беда у нас… дом проклят…
– Как это?
– Как при вас картина загорелась, так и пошло. За последние месяцы два пожара, муж мой на лестнице поскользнулся, ногу сломал, горничная от лихорадки в три дня сгорела… крышу чинили, так мужик артельный упал и разбился насмерть, в конюшне две лошади пали…
Вот так вот, в одном ряду – что мужик с крыши, что лошадь. Но вообще мне кажется, что Юсупова под воздействием моего прошлого «явления» просто подверстывает все события под идею «проклятия».
– Молились? Пост блюли? – перебил я поток жалоб.
– Освящали дом, молебны заказывали, но вчера… – всхлипнула Зинаида Николаевна, стремительно выдернула кружевной платочек, прижала к глазам и заплакала.
– Ну, ну, матушка, не изводи себя, договори.
– …Вчера… вчера… взбесился Клоун…
– Кто?
– …бульдог Феликса… – она снова заплакала, – взбесился, порвал сыну руку, бросался на всех, пришлось пристрелить… Сделайте что-нибудь, Григорий Ефимович! Не могу тут больше жить!
– Я только помолиться могу. Но молитва моя не сильней освящения, тут своя вера нужна. Крепко в православии стоять, соблюдать все установления, людям помогать. Хватит ли сил на такое? – ну, положим, сама Зинаида Николаевна сможет, она дама сильная и умная, а вот мужчины в ее семье на такое не способны.
И в подтверждение моим мыслям она отрицательно покачала головой.
– Хм… Лорд Фергюсон, – я для солидности произвел Кристиана в лорды, – дружок мой английский, в Лондоне баял, будто некий тамошний дюк, дабы избавиться от привидений, сдал свой дворец за один фунт в год Красному Кресту. Может, и вам отдать под приют или чего еще богоугодное?
– Григорий Ефимович! Возьмите в аренду! Хоть за рубль!
Кто молодец? Я молодец! Все правильно сделал. Подход, тонкий намек, бац – мяч в кольце. Юсуповы при их миллионах не обеднеют, а у нас будет роскошная штаб-квартира, даже с театральным залом – чтобы съезды проводить. А во-о-он там, прямо на Фонтанке, где настоящего Распутина под лед затолкали, сделаю купеленку, на Крещенье плескаться, будем ежегодное шоу устраивать. А на каланче флаги вывесим и «дацзыбаю» с молитвами, пусть все видят, что «Небесная Россия» за всех молится.
Примчались юристы, составили договор найма честь по чести, на десять лет без права отзыва. Феликс-младший, правда, тот еще сучонок, может мне крови попить, ежели в наследники выйдет… кстати!
– Старшего сына береги, – наклонился я к княгине напоследок. – Не ровен час, убьют на дуэли, лучше уж пусть по своему желанию невесту выберет.
Глава 16
Сразу переехать к Юсуповым не получилось. Сначала они неделю собирали вещи. Потом выяснилось, что кое-где и кое-что надо подремонтировать. Да и собственной мебели прикупить. Лена этим быстро увлеклась, перестала клевать мне мозг стихом. Да, он вышел в газете, наделал много шуму. Мне даже посыпались приглашения в поэтические клубы, отдельно пришлось выступить в Царском Селе. Аликс устроила вечер «музы и лиры». Причем в греческом стиле – умаялся осваивать, как правильно завязывать тогу. Смех и грех.
Сама Лохтина не удостоила, зато пришло гневное письмо от мужа. С настоятельной просьбой оставить его жену в покое. Что делать… оставил.
Кто-то про стих настучал жене – та устроила скандал. Точнее попыталась. И сразу сдулась, как показал ей кулак.
– Чем пахнет?
Учуяла быстро. Быстрее Швейка.
Хоть и обтесалась Парашка во дворце за последний месяц – все так же оставалась простой сибирской бабой. Чем и была ценима Аликс. Говорила, что думала, интриговать не умела, зато хорошо обходилась с детьми, стала своеобразной нянькой для царевен с наследником. Ну и моей шпионкой. Докладывала каждый день, даже коряво записывала, чтобы не забыть, благо оказалась грамотной.
– А вот на днях у царя министр был на докладе. Весь такой расфуфыренный, в звездах.
– Фамилию говори.
– Володька Коковцов. Я подслушала…
– Ну и что же ты подслушала?
– Тебя ругает, батюшка. Дескать, не дело в обход министра заводы покупать. Грозился не впускать твои станки, да пошлиной их обложить.
Я выругался. С Коковцовым еще со времен «поляковской битвы» было проблемно. Ставил он мне активно палки в колеса, вредил. Надо его убирать. И побыстрее.
– Что же царь?
– Сказал, пущай Столыпин рассмотрит и доложит.
Нет, Столыпин против Коковцова на пойдет. Этот товарищ усидел при Плеве, при Витте – трактором не сдернешь с места. Врос в систему по самые брови. Да и еврейские банкиры ему покровительствуют – носят деньги каждый месяц, а он закрывает глаза на бардак в финансовом законодательстве.
Можно, конечно, было действовать через Аликс. После «отбытия» Дэмчи, я опять целиком и полностью «определял» дела царского семейства. Но и злоупотреблять не хотелось – мне еще выпрашивать участки под заводы. Лучше всего какие-нибудь кабинетные земли. Или заложенные в земельном банке дворянские имения.
Решил попробовать по-другому. Еще с весны вокруг меня нарезал круги с разными прожектами один мелкий жулик. Ну как мелкий? Это я сначала думал, что Константин Михайлович Коровко – небольшая пиранья в этом жестоком океане акул. Велел боевикам последить за ним, а репортерам собрать сведения. Оказалось, вполне себе щучка.
Родился прохиндей в 1876 году в семье отставного есаула Михаила Емельяновича и Екатерины Егоровны Коровко в станице Уманской на Кубани, окончил полный курс Новоалександрийского института сельского хозяйства со званием ученого-агронома II разряда. В том же году на деньги Войска Донского отправился в Санкт-Петербург, где поступил в весьма престижный Технологический институт. Дрюня так и не смог выяснить, даже подмазав
