Невеста герцога - Джулия Куин

— Если окажется, — заявил он, — что герцог Уиндем — вы, то вы женитесь на ней.

Позже этим вечером и каждый вечер в течение многих недель Амелия оживляла это мгновение в своей голове. Она видела, как ее отец поворачивается и указывает пальцем, слышала его голос, видела шок на лицах собравшихся, видела ужас мистера Одли.

И каждый раз, когда снова прокручивала эту сцену в уме, она что-нибудь говорила: что-нибудь умное или что-нибудь резкое, а может, что-нибудь остроумное или что-нибудь возмущенное.

Но всегда она говорила.

Однако в реальности она ничего не сказала, ни слова. Собственный отец пытался навязать ее мужчине, которого она не знала, в присутствии людей, которых она знала, а она… ничего не сказала.

Она даже не ахнула. У нее было такое чувство, словно ее лицо окаменело, как у какой-нибудь жуткой горгульи, застывшей в вечной муке.

Но она не издала ни звука. Отец, возможно, гордился ее поведением. Никаких женских истерик с ее стороны не было.

Мистер Одли казался не менее потрясенным, но овладел собой гораздо быстрее, пусть даже у него вырвалось:

— О нет.

Амелия думала, что ее стошнит.

— Женитесь, — произнес ее отец предостерегающим тоном. Амелия знала этот тон. Он не часто прибегал к нему, но никто не решался перечить ему, когда он говорил подобным тоном. — Вы женитесь на ней, даже если мне придется препроводить вас к алтарю под дулом пистолета.

— Отец, — сказала она дрогнувшим голосом, — ты не можешь этого сделать.

Но он не обратил на нее внимания. Наоборот, он сделал еще один яростный шаг к мистеру Одли.

— Моя дочь помолвлена с герцогом Уиндемом, — прошипел он, — и выйдет за него замуж.

— Я не герцог Уиндем, — возразил Одли.

— Пока, — парировал отец. — И возможно, никогда им, не станете. Но я намерен проследить, чтобы истина была установлена. И позабочусь о том, чтобы моя дочь вышла замуж за того мужчину, за которого следует.

— Это безумие! — воскликнул мистер Одли. Он был заметно расстроен, и Амелия чуть не рассмеялась от иронии происходящего. На это стоило посмотреть, чтобы мужчина пришел в такую панику от одной только мысли о женитьбе на ней.

Она посмотрела на свои руки, наполовину ожидая увидеть фурункулы или полчища саранчи, ползущей через комнату.

— Я даже не знаю ее, — заявил мистер Одли.

На что ее отец ответил:

— Подумаешь, проблема!

— Вы сошли с ума! — выкрикнул мистер Одли. — Я не собираюсь жениться на ней.

Амелия закрыла ладонями лицо. Ее голова кружилась. И она не хотела поддаваться слезам ни за что на свете.

— Прошу прощения, леди Амелия, — пробормотал Одли. — Ничего личного.

Амелия нашла в себе силы кивнуть — не слишком грациозно, но хотя бы любезно. Почему никто не обращается к ней? Почему никто не спрашивает ее мнения?

Почему она не в состоянии постоять за себя? У нее было такое ощущение, словно она наблюдает за всем происходящим издалека. Она может кричать, вопить, но никто не услышит ее.

Амелия взглянула на Томаса. Он словно окаменел, глядя прямо перед собой.

Она перевела взгляд на Грейс. Наверняка Грейс могла бы прийти к ней на помощь. Ведь она женщина. Она знает, каково это, когда земля уходит из-под ног.

Она снова посмотрела на мистера Одли, все еще искавшего аргументы, которые избавили бы его от хомута в виде брака с ней.

— Я не согласен, — заявил он. — Я не подписывал никаких контрактов.

— Он тоже, — парировал ее отец, указав подбородком на Томаса. — Это сделал его отец.

— От его имени, — буквально выкрикнул мистер Одли.

Но ее отец даже не моргнул глазом.

— Вот тут вы ошибаетесь, мистер Одли. Имя вообще не указано. Моя дочь, Амелия Гонория Роуз, должна выйти замуж за седьмого герцога Уиндема.

— Неужели? — наконец подал голос Томас.

— Вы что, даже не заглядывали в бумаги? — обратился к нему мистер Одли.

— Нет, — отозвался Томас. — Я никогда не видел в этом необходимости.

Мистер Одли выругался.

— Я попал в компанию законченных идиотов.

Амелия не видела причины возражать.

Мистер Одли устремил на ее отца твердый взгляд.

— Сэр, я не женюсь на вашей дочери.

— Нет, женитесь.

И в этот момент Амелия поняла, что ее сердце разбито. Потому что эти слова произнес не ее отец, а Томас.

— Что вы сказали? — осведомился мистер Одли.

Томас пересек комнату, остановившись перед самым носом мистера Одли.

— Эта женщина провела всю свою жизнь, готовясь к тому, чтобы стать герцогиней Уиндем. Я не допущу, чтобы ее жизнь пошла прахом. Вам понятно?

Единственное, о чем могла думать Амелия, это: «Нет».

Нет. Она не хотела быть герцогиней. Ее не волновал титул. Она всего лишь хотела его, Томаса. Мужчину, на которого потратила всю свою жизнь, не зная его.

Она не знала его до недавних пор: до того момента, когда они рядом стояли, глядя на карту, и он объяснял ей, почему Гренландия кажется такой же, как Африка; до того, как он сказал ей, что ему нравится, когда она командует; до того, как он заставил ее почувствовать, что она имеет значение, что ее мысли и мнения чего-то стоят.

До того, как он заставил ее почувствовать себя цельной.

И вот он стоит здесь, требуя, чтобы кто-то другой женился на ней. И она не знает, как остановить это. Потому что если она заговорит, если скажет им всем, чего хочет, а он отвергнет ее…

Но Томас не спрашивает. Понятно ли ей. Он спрашивает мистера Одли. И тот сказал:

— Нет.

Амелия набрала в грудь воздуха и уставилась в потолок, пытаясь не обращать внимания на тот факт, что двое мужчин препираются по поводу того, кто из них обязан жениться на ней.

— Нет, мне непонятно, — продолжил мистер Одли вызывающим тоном. — Уж извините.

Амелия снова уставилась на них, не в силах удержаться. Это напоминало дорожное происшествие, невольно притягивающее взгляды. Не считая того, что под колесами оказалась ее собственная жизнь.

Секунду-другую Томас сверлил мистера Одли убийственным взглядом, затем обронил почти задушевно:

— Пожалуй, я убью вас.

— Томас! — Амелия бросилась к нему и схватила за локоть.

— Вы можете украсть мою жизнь, — прорычал Томас, вырываясь, как рассерженное животное. — Вы можете украсть у меня даже имя, но, клянусь Богом, вы не украдете имя у нее.

Вот, значит, как. Он думает, что поступает правильно. Амелия чуть не расплакалась от досады. Бессмысленно надеяться, что он передумает. Томас провел всю жизнь, делая то, что считал правильным: не для себя, а для Уиндема, а теперь думает, что действует в ее интересах.

— У нее есть имя, — возразил мистер Одли. — Уиллоуби. И, ради Бога, она дочь графа. Она найдет себе кого-нибудь еще.