Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА III - Инга Андрианова

— А что же передовой диктатор Полкан не навел изжогу этому выродку? Неужто он не может справиться с нелегальным дебоширом?

— От нашего досточтимого лейбористского фюрера остались только пищеварительная система да опорно-двигательный аппарат. А вместо разумной головы у него теперь, как тебе и самому уже известно, выскочила бегемотская физиономия со всеми вытекающими отсюда трагикомическими последствиями.

— Подождите, подождите, — вытянулся от изумления лесничий, — так этот африканский минотавр, об которого я с месяц назад шпалы переламывал, — великий канцлер Полкан и есть?

— Ну. Что ж ты его сразу-то не освидетельствовал? Вон он, наш гарант континуальной пертурбации, по ванной в трясине дрейфует. Положил свою временную зоологическую опухоль на фарватер и дремлет, побулькивая.

Наш герой заинтриговался звериной проблемой, выполз из-под консервов, чтобы собственными глазами опознать в отловленном им гибриде ум, честь и совесть текущей эпохи, и, увидев элегантную кожную припухлость, возвышающуюся над многочисленными конститутивными канцлерскими признаками, три раза мотнул обомлевшей головой в одну и ту же сторону.

— Это интересное видоизменение политической ситуации, — высказал мнение Елпидифор. — И я, кажись, понимаю, чьих рук эта проделка. Скажите, господа отчаявшиеся сорвиголовы, не случилось ли чего с клонированным отростком египетского деятеля Полкана — девочкой по имени Архицель?

— Как же не случилось? Случилось. Пропала она из виду наших шпионских радаров, словно невидимый стелс-бомбардировщик. Давным-давно ее особа объявлена во всемирный розыск, на всех столбах развешаны ее незабвенные телесные очертания, да только нету ее нигде, вертефлюхи ненаглядной.

— О, так я и думал! — екнул лесник. — Погубил канцлер девчонку, как есть погубил. Из-за жажды поиметь невозможного ребенка сам пострадал и дочку обрек на неприятность. Ох, жаль недозрелое дитя!

— Кто — недозрелое? О ком ты говоришь?

— О ком, о ком — об Архицели, конечно. Сколько ей сейчас — лет десять, наверное? Разве в таком возрасте что-нибудь созревает?

— Да ей не десять, а все шестнадцать, браток. И она не то чтобы созрела, а прямо так в ладонь и просится. Переспелые ее плодоносные части бередят мозги целого поколения наших соотечественников. Да, видно, ты немало сенсационных происшествий и катастроф нанюхался, что аж с календарного астрономического счета сбился.

— И не говори! — махнул головою Елпидифор. — Как, однако, годы мчатся! А я помню ее, когда она еще яблочным семечком на черенке болталась. Сильно она, наверное, поменялась с той поры. Фотокарточки ее нет ли у кого?

В ответ на это прошение охранное предприятие разом, не сговариваясь, вынуло из карманов веера излюбленных изображений красавицы, удобно, словно втулку на чертеже, демонстрирующих девушку со всех боков, и предъявило их заинтересованному лесничему в развернутом виде.

— Ядрена кочерыжка! — вздрогнул голосом непобедимый наш герой, зашелестев открытками. — Да я за такую греческую смоковницу и святую Троицу угроблю!

— Ну, вот и отлично, — подвел черту главный телохранитель. — Раз у тебя к ней взаимная тяга открылась, черт бы тебя разодрал, то тебе, стало быть, и переться за ней на поиски да на выручку, а заодно и властителю нашему слесаря пошукай, чтобы звериный скафандр скрутил. Ну и вообще, коли ведаешь, какой баламут инспирировал всю эту международную безалаберщину и смятение, разберись там с ним как полагается. Короче, ступай на подвиг, и без демимонденки драгоценной да без ветеринарного сантехника назад не возвращайся. Будем тебя ждать с большим нетерпением и с денежным вознаграждением.

— Нет, пацаны, денег мне не надо. Просто так, за гнутый доллар меня не купишь, — отрезал лесничий офицерам безопасности. — Коли вы хотите, чтоб я привел деву к Бледному дворцу, а вместе с этим еще и канцлеру с башки бегемотскую крышку свинтил, да и вообще канцелярскую дисциплину воткнул бы на прежнее место, то составьте мне поскорее путевый брачный договор с милашкой Архицелью и поищите ей крепкую парусину для подвенечного наряда, чтоб выдержала материя тяжесть ее наливных грудей. Когда вернемся, тогда и сводите нас на свадебку в кафедральный загс — так по всем законам сказочной юриспруденции полагается.

Охранники еще покочевряжились малость, помялись чуток — уж больно не хотелось им с лесничим соглашаться. Во-первых, девка-то шибко хороша да несмышлена, и пока ее папаша не выбрался из своего чудовищного хронического состояния, заработанного себе на вредном производственном посту, понятно было, что не до надзора ему за несовершеннолетней наследницей. Во-вторых, каждый из охранников в тайнике своей души упрямо надеялся, что канцлера из бегемота в человека ни за что не переделать; уж больно на совесть была проведена ему пластическая операция по пересадке головы, не зря же тот, кто это сделал, прилагал свои усилия и тратил на такое издевательство свое дорогое время и наличные средства. В-третьих, для волнительного донжуанского дела грех было не воспользоваться случаем, когда жены, разлегшись по убежищам, оставили своих мужей один на один с нечистой совестью. Какое хочешь аморальное правонарушение можно было совершить телохранителям в этот срок, все сошло бы им с рук, никто во всем свете не смог бы им помешать сделать любое предосудительное действо, не встань на их пути такое неодолимое препятствие, как Елпидифор. С этим хлопцем разве поспоришь? У него аргументов — целый послужной список. Вздохнули охранники с сожалением, выплюнули из груди в грязь свое огорчение и ударили лесничему по рукам.

Долго сказка сказывается, да недолго молодец в поход собирается. Заточил Елпидифор, наш геройский охотник, поострее свою сабельку, подправил оптический прицел на стрелковом орудии, да и побрел на розыски девственной фотомодели в логово поганой колдуньи. Адрес с почтовым индексом он, разумеется, не забыл, азимут с надиром тоже хорошо помнил, знал, где ведьму искать, — не то, что в первый раз, когда неизвестность наобум ощупывал. Клиночек ему днем чащобы помогал рассекать, арбалет ночью инфракрасную видимость из темноты выхватывал, бабье лето ему положительное чувство сообщало — короче говоря, ноги сами несли его к Ягиневому палисаднику и на третьи сутки принесли прямо к отмеренному градусу широты и отмеченному градусу долготы. Только на том самом месте, где когда-то процветал зараженный метафизической инфекцией растительный покров, не осталось нынче и отпечатка чародейской жизнедеятельности. Все пространство, занимаемое раньше разбойничьей опытной станцией, было покрыто мерзкими пахучими болотами. Куда ни глянь — везде всасывающая бездонная топь. Смотреть — и то противно, не то, что в нее нырять. Елпидифор сверился с атласом мира, правильно ли он угодил в обозначенный на нем химическим карандашиком крестик, поглядел сквозь арбалетную оптику на звездную лазурь — все точно, ошибки быть не могло. Куда ж тогда задевалась отвратительная сатанинская плантация с шизофреничной хозяйкой и наркотически зависимыми сторожами? Где пригорки из человечьих огрызков? Неужто все скрылось под разноцветной болотной тиной? Не отвлекающий ли колдуньин мираж — весь этот заботливо спроектированный и замаскированный гатями ландшафт?