Всегда начеку - Сергей Смирнов

— Здесь я, Гоги, — услышал я новый голос за своей спиной.

Подумал: «Это, значит, он всю дорогу шел за мной следом».

— Ты хотел со мной поговорить, Гоги, я тебя слушаю.

— Выйди сюда! Как я могу с тобой говорить, если не вижу твоего лица?

— Ты сказал матери, что можешь нас спасти. Это правда? — продолжал из темноты голос.

— Ты знаешь, Георгий, что дела наши плохи. Мы никого не убили, но натворили много глупостей. Мы бы давно вышли и сдали оружие, если бы знали, что нас не убьют. Пусть тюрьма, Сибирь, только не смерть. Что ты молчишь, Георгий? Скажи, действительно ли ты можешь нам помочь, в силах ли ты обещать нам жизнь?

Георгий ответил не сразу. Из чисто, как он сказал, психологических соображений. Выдержав необходимую паузу, медленно начал:

— Видишь ли, Дмитрий, как я могу дать тебе такое обещание? Я не правительство, не суд, не прокурор. Не хочу тебя обнадеживать и обманывать тоже не хочу.

Тишина. Только слышно, как потрескивают сучья в костре да где-то журчит ручей.

— Зачем же ты тогда сюда пришел? — с досадой спросил Дмитрий.

— Но я твердо уверен в том, — продолжал Георгий, будто не расслышав вопроса, — что вы можете спасти себе жизнь, если поможете нам в одном деле.

— Говори, Георгий, я слушаю тебя, — в голосе Дмитрия снова появилась надежда.

— Помогите мне взять живым Чако.

— О-о-о! — в отчаянии простонал Дмитрий. — Это невозможно, он убил моего дядю и держится от нас на расстоянии. Мы видели его несколько раз, но при нашем приближении он уходит. Волк, а не человек! Нет, Гоги, что угодно, но не это, — упавшим голосом закончил Дмитрий.

— Я сделаю так, что он к вам придет, — сказал Георгий.

— Э-э-э, ни за что не придет!

— Нет придет, вот увидишь.

— Но как ты это сделаешь?

— Послушай, Дмитрий, мне надоел этот разговор с темнотой, — сказал Георгий, спокойно усаживаясь возле костра. — Выходи сюда, и все обсудим.

Из темноты появился огромный детина с карабином в руках и опустился на землю по другую сторону костра.

— Слушай внимательно, — начал Георгий, разглядывая Дмитрия, а сам подумал: «Ну и родственничка мне бог послал!» — Завтра я арестую твою мать и братьев, но сестру оставлю на свободе. Она будет два раза в день носить им передачи. Передачи эти у нее буду принимать я. Пусть носит все, что захочет. Кроме хачапури[8]. Но когда она принесет хачапури, я буду знать, что Чако у тебя лежит связанным. Понял?

— Э-э-э, Георгий, зачем так сложно? — покачал головой Дмитрий. — Пусть только этот Чако покажется мне на глаза, я его и так схвачу и приведу к тебе.

— Глупый ты человек, Дмитрий, — укоризненно сказал Георгий. — Ты что, забыл закон гор? Хочешь, чтобы потом родственники Бестаева вас обоих убили? Нет, сделаем так, как сказал я.

— А моя мама,братья?

— С них не упадет ни один волос.

— Но как ты сделаешь, чтобы Чако к нам пришел?

— А вот как. Завтра я в твоем селе соберу коммунистов и комсомольцев, приглашу из района двух милиционеров, и мы направимся в горы искать тебя с Антоном. Вы в полдень должны находиться на скале, что стоит у входа в ущелье. Знаешь эту скалу? Ну, вот. Как только мы войдем в ущелье, вы нас обстреляете. Сделаете по пяти выстрелов. Мы тоже откроем огонь, но вы должны тут же убежать обратно в горы. Мы вас, конечно, не найдем, я постараюсь, чтоб было так, и тогда вернемся в село и я арестую твою мать и братьев. Понял? Сам знаешь, что обо всем этом сразу же будет известно во всех селах, в том числе и в селе Бестаева. Чако, конечно, тоже сообщат. Он решит: раз вы обстреляли милицию, значит, вы стали настоящими бандитами. И он постарается с вами встретиться, чтобы привлечь вас на свою сторону. Он ведь теперь один и будет стремиться собрать себе новую банду. Теперь понял, Дмитрий?

— Да, Георгий. Только как я сообщу сестре, чтобы она положила в передачу хачапури?

— Это твоя забота. Пошлешь к ней ночью Антона, — сказал Георгий, собираясь в обратный путь. — А сейчас мне пора. До свидания, Дмитрий.

— До свидания, Георгий.

— Да, завтра будьте осторожней, не убейте кого-нибудь из наших. Стреляйте поверх голов. Понял?

— Все понял, Георгий.

На другой день Шавлухашвили устроил стрельбу в ущелье, вечером арестовал родственников Дмитрия и увез их в район, а через неделю в узелке сестры Дмитрия обнаружил хачапури. Позвонил в Тбилиси Михаилу Александровичу Григолия и сказал, чтобы он приезжал за Бестаевым. Главарь банды лежал связанный под охраной Дмитрия и Антона. Ну, а остальное все было просто: милиционеры окружили их стоянку, для отвода глаз постреляли немного в воздух и привели всех троих в районное отделение милиции. Бестаева потом судили, а Антон и Дмитрий вернулись в колхоз и стали честно работать. Много лет спустя Дмитрий был избран председателем этого колхоза...

А сколько таких или еще более сложных, более опасных случаев на счету Георгия Шавлухашвили! Не было такой банды на территории Закавказья, в ликвидации которой он не принимал бы участия. К Шавлухашвили обращались всегда, когда требовался человек хладнокровный и решительный, хорошо знающий оперативную работу, мастерски владеющий оружием, способный на любой риск.

Так еще задолго до войны Георгий Шавлухашвили знал, что значит незаметно подобраться к противнику, обрушиться на него внезапным, ошеломляющим ударом. И когда летом 1942 года лейтенант Шавлухашвили оборонял со своей ротой Твиберский перевал, он сначала на свой страх и риск, или, как он потом писал в объяснительной записке командиру полка, «по собственной инициативе», а затем по заданию командира дивизии устраивал дерзкие вылазки в тыл противника.

На Твиберском перевале рота лейтенанта Шавлухашвили уничтожила около сотни гитлеровцев, не потеряв ни одного своего солдата. Здесь грудь Георгия украсила первая награда — медаль «За боевые заслуги».

Осенью 1942 года дивизия снялась с перевала и прибыла под Туапсе. Здесь Шавлухашвили вызвал командир полка и сказал:

— Готовь свою роту для десанта в Новороссийск. Сменишь подразделение, обороняющее цементный завод. Там их осталось два человека. Вот люди!

— Кого только не было в моей роте, — рассказывает Георгий Николаевич. — Грузины, армяне, казахи, туркмены, азербайджанцы. Были, конечно, и русские, и украинцы. Но больше юлдаши[9], как нас тогда называли. Ребята хорошо показали себя в горах, но моря боялись. Я, как мог, старался, их успокоить. Ничего, говорю, ребята, все будет хорошо. Так мы бодрились, а на душе было неспокойно. Каждый из нас понимал, что пришла пора серьезного испытания...

Ночью их посадили на катер и повезли в Новороссийск. Катер шел с потушенными огнями, стараясь держаться как можно ближе к берегу. За Кабардинкой открылась Цемесская бухта. Что там творилось! Немецкие и наши прожекторы резали бухту на куски. Ослепительные лучи метались, высвечивая чуть ли не каждую волну.

Стало ясно, что высадиться незаметно им не удастся. И тогда на мостике прозвучала команда: «Полный вперед!» Катер помчался прямо в центр бухты. Ослепленные прожекторами солдаты, уцепившись друг за друга, стояли на палубе и с ужасом думали: «С ума он сошел, этот моряк, что он делает? Ведь немцы сейчас разнесут нас в пух и прах».

И точно: впереди поднялся белый столб воды. Это разорвался первый снаряд. Второй вздыбил море за кормой. «Ну, а третий — наш!» Едва Шавлухашвили так подумал, как катер, сбавив ход, круто повернул направо. И тут же чуть левее и сзади — бах! Бах, бах, ба-бах! Пять или шесть снарядов...

Моряк тот — жаль, Георгий Николаевич забыл его фамилию, — знал свое дело неплохо. Теперь катер несся прямо к берегу, где находился цементный завод. Моторы затихли.

— Приготовиться, — послышалось с мостика. — Пошел!

Первым спрыгнул в воду Шавлухашвили. За ним начали прыгать остальные.

На берегу их встретил солдат и повел к своему сержанту, который лежал за пулеметом и строчил куда-то в темноту. Потом за пулемет лег солдат, а сержант начал рассказывать прибывшему старшему лейтенанту, где тут враги и откуда удобнее их бить.

Два моряка, прибывшие на цементный вместе с ротой, начали торопить сержанта:

— Слышь, друг, кончай, старший лейтенант тут теперь сам разберется, а нам надо уходить, пока темно.

Четыре дня обороняла цементный завод рота Шавлухашвили. На пятый день с юга через горы сюда пробился 898-й горнострелковый полк, и роту отвели на отдых.

...Дождливая осень сменилась снежной зимой. Особенно холодно было в горах юго-восточнее Новороссийска. Ожесточенные бои там не прекращались.

В конце января 1943 года завершалась подготовка операции по высадке морского десанта на полуостров Мысхако — северо-западную окраину Новороссийска, впоследствии получившую название Малая земля. Перед этой операцией наше командование активизировало действия войск на всех участках фронта. Перед 900-м горнострелковым полком была поставлена задача: наступать на главном направлении дивизии, выбить противника с высоты, которая господствовала над всеми нашими позициями, и в дальнейшем развивать наступление на хутор Нижнебаканский.