Комбат - Александр Тамоников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тебя это тоже касается!
– Я понял! Разрешите идти?
– Да! Лично контролируй несение службы на постах охранения. Если генералу по херу его люди, то наши ребята должны вернуться домой, а не остаться гнить на улицах и площадях Грозного.
Только комбат отпустил исполняющего обязанности ротного, по связи пришел приказ из штаба воздушно-десантной дивизии: Голубятникову в 18.00 явиться к генералу. Святослав посмотрел на часы. Успеет. Оставив за себя начальника штаба, пошел к палатке комдива. Там царила суета. Офицеры сновали туда-сюда, полковник, заместитель командира дивизии, постоянно кричал на подчиненных, отчего еще более создавал хаотичность внутри командного пункта. Голубятников доложил о прибытии. Генерал выложил на стол план города – не карту, а план, составленный где-то в вышестоящем штабе:
– Слушай сюда, Голубятников. Твоя задача в 19.00 батальоном в полном составе с броней скрытно выдвинуться в район железнодорожного вокзала, захватить вокзал и плацдарм вокруг него. Обеспечить эвакуацию и отход мотострелков, ранее блокированных боевиками на привокзальной площади и в ходе боев понесших потери. Задача ясна?
– Так точно!
– Вопросы есть?
– Есть!
Комдив поморщился, как от зубной боли:
– Ну, задавай свои вопросы.
– У меня нет плана города. А планы должны быть и у меня, и у ротных, и у взводных. Не исключено, что у вокзала придется действовать взводами, а где-то и отделениями.
Генерал бросил седому полковнику, сидевшему с торца стола:
– Сделай ему планы! Только быстро. Всем работать быстро, а то, смотрю, спите, как кони в оглоблях.
Штабисты сделали ксерокопии плана в уменьшенном масштабе. Голубятников, взглянув на листы, спросил:
– По этим бумажкам воевать?
Генерал развел руками:
– Извини, комбат, ничего другого у меня нет. – И добавил с ехидством, раздражаясь дотошностью Голубятникова: – Мне карт тоже никто не выдавал, так что работай с тем, что есть, и не ной!
– Я не ною. Нанесите на эти… планы кодировку!
Начальник штаба соединения забрал у комбата планы. Штабисты нанесли кодировку. Генерал спросил:
– Теперь, надеюсь, ты удовлетворен, Голубятников?
– Разрешите, мы пешком захватим плацдарм, оставив технику в парке. Обеспечим выполнение задачи, организуем проход, утром заберем машины.
– Ты что, издеваешься? Тебе поставлена задача? Поставлена. Так какого хрена еще надо? Выполнять приказ! А инициативу проявлять у себя в полку будешь. Прислали тоже занозу на мою голову…
– Но вы сами знаете, товарищ генерал, что стало с боевой техникой батальонов мотострелковой бригады. Ее сожгли. Вы хотите, чтобы и мой батальон постигла участь пехотинцев? Ведь если духи организуют засады – а этого исключить нельзя, – то в условиях населенного пункта они сожгут боевые машины из гранатометов в считаные минуты! Поэтому еще раз прошу разрешить выполнение задачи пешком. Пешим порядком мы спокойно, уверенно дойдем до вокзала за два часа…
Генерал сплюнул на пол, взглянул на Голубятникова, перевел взгляд на своего заместителя, что орал на штабистов:
– Ты докладывал мне, полковник, что нам дают лучший батальон 137-го полка. А значит, и лучшего комбата. А кого я вижу? Это нормальный комбат?
– Я разберусь, – пообещал полковник, – но другого командира приданного батальона у нас нет!
– Лучше бы вообще никакого не было.
Он вновь повернулся к Голубятникову:
– Повторяю, выдвигаться к вокзалу на броне. И выполнять в конце концов задачу!
– Но мы можем понести большие потери.
Комдив вплотную подошел к Голубятникову:
– Я сказал, выполнять приказ, или пойдешь под трибунал, умник! Еще слово, и отстраню тебя от командования батальоном.
Голубятникову пришлось сдержаться и подчиниться. Комдив мог отстранить Голубятникова от командования батальоном, и тогда его заменит другой старший офицер. И необязательно кто-то из заместителей. Посторонний офицер, не знающий ни людей, ни возможностей подразделения. Последствия подобной рокировки могут быть катастрофическими. И не в комбате дело, не в трибунале. Люди погибнут, вот что страшно.
Святослав, стиснув зубы, козырнул:
– Есть выполнять задачу согласно вашему приказу!
– Так-то лучше! Ступай!
Подполковник вернулся в батальон, собрал ротных. Раздал им планы, один оставил себе, пятый передал командиру разведроты.
– И как по этим бумажкам воевать? – спросил Стрельцов. – На них же только крупные объекты, ни проулков, ни тупиков, ни обозначений домов…
Голубятников прервал Стрельцова:
– Будем действовать по обстановке. Задача, надеюсь, ясна всем: надо выйти к вокзалу. Тут главное, не проскочить поворот к нему. Смотрите на план. С восточного выхода из парка дорога уходит на север к проспекту, прямо к логову дудаевцев. В ста метрах поворот направо, видите?
– Так точно! – ответили офицеры.
– Вот там колонна должна повернуть, далее развернуться на юг, пройти еще один поворот и трамвайные пути, по железной дороге выйти к вокзалу. Повторяю, главное, не пропустить поворот. А на «железке» я уточню задачу. Вопросы?
– Зачем нам броня, товарищ подполковник? – спросил командир 9-й роты. – Пешком ведь проще занять плацдарм, а если возникнет необходимость, то и БМД, и «Нонны» поддержат нас огнем своих орудий и из парка. Отсюда до вокзала каких-то восемьсот метров.
Голубятников ответил:
– Броня нам, Александр Васильевич, для того, чтобы действовать строго по плану генерала и не проявлять ненужной инициативы. Прошу на эту тему вопросов больше не задавать. Я попытался убедить комдива разрешить выполнение задачи в пешем порядке, но бесполезно. Так что действуем по плану штаба соединения. Ротным готовить технику и личный состав, вытягивать колонну из парка, обеспечив прикрытие от снайперского огня противника. Порядок построения следующий…
Доведя до ротных всю необходимую информацию, Голубятников отпустил их, сам же вместе с начальником штаба и зампотехом решил пройти до поворота. Укрываясь от снайперов, группе офицеров удалось без проблем и быстро пройти 100 метров. Голубятников, выходя к повороту, указал на развилку:
– Вот он, поворот! Идем дальше.
Прошли до трамвайных путей. Справа увидели железнодорожные пути, вдали здание вокзала, правее депо. С обеих сторон от железнодорожного полотна – дома жилого сектора. Вокруг вокзальной площади пяти– и девятиэтажки, окна которых чернели амбразурами огневых точек. Начавший было рассеиваться туман, что и позволило бегло осмотреть местность, вновь стал сгущаться. Офицеры вернулись к повороту. Голубятников остановил группу:
– Прямо – проспект. Он ведет к административным зданиям города, в том числе и к Белому дому. Проспект наверняка нашпигован духами. Так что если кто-то выскочит туда, то станет их легкой добычей.
– Если пойдем единой колонной, то поворот не проскочим! – сказал начальник штаба.
– Я проинструктирую личный состав, а у самого поворота выставлю летучку, – добавил зампотех. – Чтобы убрать технику, если что.
– Это все мы сделаем, но туман! В нем главная опасность. А туман продолжает сгущаться… И выставить маяк на повороте мы не можем. Засекут духи, сразу просчитают наш замысел, а значит, и встречу организуют по высшему разряду. Как мотострелкам! Интересно, остался у вокзала кто-то, кто сумел выжить в новогодней бойне? Но ладно, к батальону! Времени у нас осталось в обрез.
Уточнив командирам подразделений задачу, объяснив сложность обстановки и проведя тщательный инструктаж, командир 3-го усиленного батальона 137-го гвардейского парашютно-десантного полка отдал приказ на начало движения.
В 19.00 батальон пошел к цели.
И все же, несмотря на все предпринятые повышенные меры безопасности, катастрофы избежать не удалось. Первой, как и положено по маршруту, пошла разведка. Старший лейтенант Телинский спе́шил личный состав, вывел его к железной дороге, по которой батальону и следовало выйти к привокзальной площади. БМД шли сзади, готовые прикрыть разведчиков. За разведкой пошла командно-штабная машина «Сорока» с комбатом. Колонна прошла сто метров и повернула направо. По маршруту без особых проблем прошли часть 9-й роты, часть 8-й роты, КШМ артиллеристов «Реостат», одно САО «Нонна». А вот дальше произошло непредвиденное, что разрушило все планы. У второго самоходного орудия «Нонна» перед поворотом неожиданно полетел бортовой фрикцион. Орудие потеряло управляемость и остановилось. Зампотех тут же организовал эвакуацию бэтээром поврежденного САО с дороги. Пока технари оттаскивали самоходку, образовался разрыв в колонне. И третья «Нонна», минуя поворот, пошла на проспект. Произошло то, чего так опасался подполковник Голубятников, поэтому и настаивал на пешем выдвижении батальона. За третьей «Нонной» на проспект ушла вторая половина колонны. Командир третьего орудия прапорщик Василенко, не видя поворота, потеряв ориентацию в условиях густого тумана, принял решение увеличить скорость. То же самое сделали и БМД. Таким образом вторая часть колонны за пять минут дошла до Дома печати и… попала в засаду. Гранатометчики боевиков ударили по самоходным орудиям, оторвавшимся от колонны, с 20–30 шагов, сопровождая гранатометную атаку обстрелом из стрелкового оружия. Прожженные кумулятивными выстрелами «Нонны» воспламенились, внутри взорвался боекомплект. Из девяти человек экипажей пятеро успели выскочить. Четверо, в том числе прапорщик Василенко, погибли. Сгорели вместе с орудиями. Две боевые машины десанта на скорости обошли горящие «Нонны», подбирая оставшихся в живых бойцов экипажей самоходных орудий. Третья БМД, на броне которой находилось двенадцать человек – больше, чем должно было быть, что являлось результатом сокращения численности техники перед вылетом батальона из России, – как и самоходные орудия, попала под гранатометный обстрел. Боевики подбили боевую машину десанта. Два бойца погибли сразу же, остальные спешились и попали в окружение боевиков, вышедших из близлежащих домов. Они оказались в двух шагах от десантников. Старший отряда мятежников оглядел скучившихся солдат, посмотрел в глаза раненому старшему лейтенанту Викторову, приказал:
