Клан – моё Государство 5 - Китлинский

– Тогда на какие военные конфликты вы намекаете?

– Я вам намекаю на слухи!

– Слухи о чём?

– О смерти Кутергина.

– Концерн, который вы изволите представлять, это разве касается?

– Во-первых, есть информация, что Кутергин умер не от сердечного приступа, как было официально заявлено, а от пулевого ранения в голову. В затылок.

– И где вы такое взяли!?- возмущается генпрокурор.

– А я вам потом покажу откуда. Во-вторых, именно Кутергин муссировал вопрос о роспуске концерна и всячески, через влияние на президента, устраивал давление. Слухи же, уважаемый господин генеральный прокурор, или злые языки, твердят, что концерн, точнее его президент, приказал убить Кутергина. В народе это называют – подставили. Концерн не желает быть подставленным. Я принёс вам официальное заявление. Вам придётся провести расследование смерти Кутергина в полном объёме. Господин Рыбкин является подследственным?

– Нет. С него сняты все обвинения.

– Тогда я прошу вас, господин Рыбкин, быть свидетелем передачи мной генеральному прокурору России видеокассеты,- Левко выкладывает на стол чёрную коробку.- На ней короткий эпизод, в котором из машины выгружают тело мужчины с огнестрельной раной головы и несут в спецморг. Мы настаиваем на том, что на плёнке Кутергин. Требуем приобщения этой записи к материалам расследования.

– Откуда это у вас?- интересуется генеральный прокурор.

– Нам это прислали по почте. Вот конверт,- Левко кладёт на кассету белый конверт-пакет.- Есть подозрения, что смерть Кутергина имела место в Кремле. Именно поэтому тело сожгли в крематории, хоть у Кутергина есть место на кладбище. Всё это весьма подозрительно. Давайте составим акт о приёмке вами кассеты, с просмотром и фиксацией под протокол. Вам передаётся подлинник. Мы имеем копии на всякий случай.

Через час Левко и Рыбкин вместе покидают генеральную прокуратуру.

– Вас подвезти?- предлагает Левко.

– Ну, если вам не трудно,- Рыбкин усаживается в автомашину.- Заранее вам спасибо.

– Принимаю.

– Позвольте дать вам дружеский совет?

– Я весь внимание.

– В этом заведении,- Рыбкин машет рукой в сторону здания генпрокуратуры,- не любят наездов. Мне кажется, что вы вели себя не очень тактично. Они последнее время не в себе. У них машина буксует. Те, кого они привлекают, стали нищими. Доллары пропали, а садить – все лагеря переполнены.

– Я беру сказанное вами к сведению. Для меня это поучительно. Весьма признателен. Извините за нескромность. Вы с экс-президентом не видитесь?

– Бываю в гостях. Раз в неделю. А почему вы интересуетесь?

– Я видел его дочь в предбаннике для передач в Лефортово. Я же адвокат и бываю там частенько. Кому она носит? Как мне известно, Татьяну осудили полгода назад и в Лефортово её нет.

– Она готовит посылки для всех кто там, и бывал у них дома. Изумительно аполитичная женщина и милосердная.

– Вот как!!! Никогда бы не поверил. И давно?

– С первых арестов.

– Что вы говорите?!! Право я смущен!- Левко остановился на светофоре.- Пожалуйста, поднимите стекло. Весна тёплая, но лечь в могилу мне не льстит.

– И ваша работа сопряжена с риском,- Рыбкин поднимает стекло.

– Могут бросить при остановке в таком месте лимонку в салон, а ГАИ требует быть пристегнутым ремнями, так что выскочить не успеешь. Если бы эти ремни спасали от ударной волны и осколков, пуль – цены бы им не было.

– Часто угрожают?

– От дела зависит. То, которое нас случайно свело в прокуратуре, мне не по душе, но… кто-то же должен защищать от произвола, от лжи, от безосновательного подозрения. Вот вы были под следствием и в изоляторе, а кто вам возместит моральный и материальный ущерб?

– Мне никто.

– И подавать – забудь думать. Затаскают. Подошлют дебилов, которые изобьют до полусмерти. Ведь так?

– Это прекрасно, что мы об этом знаем и не рыпаемся. Даже если все обиженные на их действия подадут, то они отыщут тысячи причин, чтобы нам не отвечать и ничего не рассматривать.

– Президенты приходят и уходят, а главная российская проблема остаётся. Кстати, как у Бориса Николаевича со здоровьем?

– Не жалуется. Сам ходит по магазинам. От охраны отказался. На сердце не жалуется. И психологически всё уже пережил. А вам сколько лет?

– Двадцать четыре.

– Вы молоды и у вас всё впереди. Юридический?

– Как водится.

– А служба?

– Нет. Я откосил на полную катушку.

– И зря!

– У меня перелом спинных позвонков. И не шуточный. Пятый заменили на искусственный. Мой отец был дипломатом. В Швейцарии. На меня наехал автобус туристический. Если бы это случилось тут – пожизненно катался б на инвалидной коляске. Мне тогда было семнадцать. Вот так и получил белый билет,- Левко умел сочинять на ходу и что угодно.

– А теперь ваш отец, чем занимается?

– Сидит. Ему дали двадцать.

– Воровал?

– Подворовывал. Скрывать не стану.

– На вашей жизни это не отразилось?

– Я когда поступил на юридический, жил в Москве в общежитии. С мачехой были у меня нелады.

– А мама?

– Она с каким-то миллионером ещё в 1988 году смылась. Отец женился вторично.

– Злая была?

– Мать?

– Мачеха.

– А, эта, нет. Нормальная.

– Почему нелады?

– Никого в гости не зови, гулять не ходи, в носу не ковыряй, носки меняй. Достала она меня, и я сбёг в общагу. Её тоже посадили. И тоже на двадцать лет.

– Письма пишешь?

– Нет. И посылок не посылаю.

– Давно адвокатом работаешь?

– Второй год. Сначала сидел в адвокатуре. Занимался всем, что другие мне поручали. В июне прошлого года пригласили в концерн. Я окончил в Швейцарии престижную школу, владею пятью языками свободно. А у них контракты с немцами, французами, англичанами, итальянцами. Но теперь я не адвокат, а юрист. Веду юридические дела концерна.

– Я про такой ничего не слышал. Как он называется?

– "Крестовский-Хаят". Хаят через чёрточку.

– Нет, не приходилось слышать.

– Это в Хабаровском крае.

– Далековато. Чем занимается?

– Добыча и переработка руд, извлечение металлов, строительство гражданских и промышленных объектов.

– Название интересное. От фамилии президента, да?

– Да нет. Крестовский – название ключа. Речушки. Хаят – на местном диалекте означает хребет, горы.

– Топонимика.

– Ага. По этому ключу ходили первопроходцы, основавшие когда-то город Охотск. Шелехов, знаменитый купец и предприниматель, по этому пути изволил не раз следовать. Строил фактории, промыслы.

– Работает концерн-то?

– Фурычит. Сдали 18 тонн золота в казну. Это за три месяца.

– То-то лакомый кусочек,- Рыбкин причмокивает.- Теперь ясно, почему хотят к ноге. За такой куш пойдут на крайние меры. И на убийство. А Кутергина точно в Кремле убили?

– Есть у меня и такая информация. Он сильно на концерн давил. Лез из кожи. Его кто-то грохнул и хочет всю вину свалить на нас. Мы против. Если бы его на улице – всё, нам бы не дали пошевелиться. Но у нас в Кремль входа нет. И козыри попали к нам в руки.

– А вы его убить хотели? В принципе.

– Гавённый, извините за слово, человек. Президент страны его сокурсник. Через него и ступал на горло. Президент может на концерн и армию пустить, спецслужбы. Куда это годится? А мужики там собрались не робкого десятка. Стоит только поджечь и потом не остановить. Вы же знаете, сами тушили не год, не два.

– Это правда. Так толком ничего не решили. Воз и ныне там.

– Так Чечня – мал мал. А там, по Востоку, земельки-то, ой-ой скоко. Народу, правда, не ахти, только его много для партизанской войны и не надо. И горы, тайга без края, да зима лютая.

– А ведь президент на вас-то и озлится. Через генерального прокурора вы ничего не сделаете. Они ему всё так подадут, что виноваты вы.

– Я меры кой какие предпринял, да токмо ранг мой не очень. Пытаюсь выйти на самого президента. Грызня грызней, такая уж мы страна, но мокрое на себя брать не хочется.

– Давайте я вам посодействую.

– Как? Вы же теперь не в чести.

– Так на мне и раньше воду возили. Президента обложили со всех сторон. Информацию к нему дозируют. Я с начальником контрразведки внешней разведки знаком. Он единственный, кто не потерял места после смены власти.

– Если организуете мне с ним встречу, то в накладе не останетесь,- пообещал Левко.

– Хотите мне заплатить?

– Не предлагаю, но намекаю на вознаграждение.

– А если я откажусь?

– Полномочия у меня мышиные, но с руководителем концерна договориться можно. Он меня просил найти на одно место человека. Концерн открывает в Москве своё представительство и нужен директор. Известный, честный, старый. Пойдёте?

– Я же не вас, не концерн ваш не знаю!!?

– Организуем поездку. Своими глазами всё увидите. Там нет дуры и подвоха. 18 тонн за три месяца это 72 в год.

– Надо обдумать. Ограничимся знакомством и обещанием свести с начальником контрразведки ВР.