Последнее дело императрицы - Мария Чурсина

Солдаты в присутствии Маартена молчали, а он устало прикрывал глаза, как будто урывал себе ещё времени для раздумий. Эйрин раздражённо царапала подлокотник кресла.

- И какие планы, императрица? — выдал генерал наконец.

Теро поднял голову и мутным взглядом обвёл их двоих. Хотел ли он что-то сказать, или просто ему надоели ночные посиделки за многозначительными разговорами — осталось непонятным для Эйрин. По лицу консула она могла сказать только то, что мысли его витали далеко отсюда.

Эйрин ощутила, как навалились безразличие и скука. Маартен спрашивал точно то, на что она и готовилась отвечать. Она даже во сне не могла себе представить, что всё обернётся так легко.

- Попробую восстановить мир, который вы чуть не угробили. А потом посмотрим. Вселенский Разум подскажет.

Вселенский Разум — она так и сказала, тщательно артикулируя. Запрещённая фраза, запрещённый бог. Как ей нравилась хмурая морщина на лбу генерала Маартена.

- Восстановишь… посмотрим, — бросил он, точно выплюнул, и, тяжело упираясь на подлокотники, поднялся из кресла. — А сейчас можно было бы и поспать. С остальным разберёмся завтра.

"А то отрывают по незначительным мелочам", — прочитала Эйрин на его лице и чуть не зааплодировала такому актёрскому мастерству. Она же знала, что генералу мир нужен ничуть не меньше, чем ей. И даже больше.

- Давай руку.

Рассвет за окном был едва заметен, даже уличные огненные шары казались тусклыми. Они плавали в тумане, как в густом киселе. Не глядя, Этель протянула руку, чуть сдвинув рукав, чтобы было видно запястье с двумя кровавыми точками. Она никуда не спешила, поэтому и не убежала из имения, как только первые лучи солнца легли на мощёные камнем дороги.

Грит прочитала над рукой нужное заклинание. Холодные сильные пальцы стискивали запястье Этель так, что в другой раз она бы обязательно высказала всё, что думает на счёт этого, но сейчас ей было всё равно. Этель смотрела в окно, за которым лучи белого света пытались побороть туман — ну что за бессмысленное занятие.

- Свободна.

- Благодарю. — Этель расправила рукав и зашагала к лестнице, даже не обернувшись напоследок на комнату, где она провела три ночи.

- И брось эти свои столичные штучки, — понеслось ей вслед сердитым полушёпотом. — Если жить хочешь.

Этель обернулась и непонимающе пожала плечами.

- Не знаю, что ты тут забыла, и знать не хочу, — сквозь зубы процедила Грит. — Но если манерничать — сдохнешь в первой же подворотне.

- Я учту, — криво улыбнулась Этель. Улыбаться не было никакого желания, но она сделала над собой усилие, и уголки губ дёрнулись.

Грит хмыкнула, но всё-таки проводила взглядом до самой лестницы — Этель ощущала этот взгляд на спине, и кожа под ним зудела, будто под платьем бегали паучки на тоненьких лапках.

Охранники дремали на постах, а разбуженные злобно ворчали: раннее утро — время самого сладкого сна. Под северным ветром Этель сразу же продрогла. Лужицы на дороге снова затянулись льдом и хрустели под подошвами сапог. Побитые ночным морозом листья чернели по краям. Эйрин ушла из города, и вместе с ней ушла весна.

По дороге к старому дому ей никто не попался навстречу. Этим утром ветер пронизывал улицы насквозь, и деревья стонали под его прикосновениями. Ещё издали Этель заметила скрюченную фигурку на крыльце дома.

Непослушными пальцами Этель отодвинула засов на калитке, уже умело просунув руку между досками, и ступила на тропинку. Словно услышав шорох сухих листьев под её ногами, Савия встрепенулась и подняла голову. Сколько она здесь просидела — с рассвета или всю ночь, Этель не знала, только губы побледнели от холода.

Она съёжилась под курткой, но всё равно стучала зубами. Этель молча прошла мимо неё и толкнула рассохшуюся дверь.

- Они ушли, — так тихо, что её голос можно было перепутать с шуршанием листьев, проговорила Савия за её спиной.

- Я знаю.

Этель надеялась согреться в доме, но там было ничуть не теплее, чем на улице, разве что стены укрывали от ветра. На столе стоял остывший чайник, и были рассыпаны хлебные крошки. Этель села, опустив голову на сложенные руки.

Савия вошла следом, тихая, как тень. Постояла у двери.

- Эйрин оставила письмо.

Зашаркали шаги — Савия подошла ближе и положила на край стола белый самодельный конверт. Испачканные плохим клеем, швы разошлись, и в этих щелях просматривались обрывки чернильных фраз.

"Когда она успела написать?" — пыталась понять Этель, снова и снова прокручивая в голове глупую мысль, пока та вконец не растеряла весь свой горький привкус.

Когда это произошло, Этель развернула послание. Сложенный втрое лист дешёвой писчей бумаги пах пылью. Эйрин всегда слишком сильно нажимала на солнечное перо, так что его кончиком рвала бумагу, вот и сейчас — кое-где зияли кляксы, даже сквозные дырки. Эйрин волновалась, когда писала, и у неё не было времени на каллиграфический почерк.

"Прости", — так начиналось письмо. Именно так — прости. Как будто это было самое важное. Этель глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, но руки всё равно дрожали.

"Прости, но я не могу уйти из этого мира. Понимаешь… знаю, ты ничего не поймёшь и всё равно будешь сердиться, но ты же обещала, что примешь любое моё решение. Сейчас мир говорит мне, что нужно идти в Альмарейн, иначе всем будет очень плохо, и я не могу просто сбежать. А ты иди, тебе так будет проще. Не знаю, встретимся ли мы ещё когда-нибудь. Поэтому я должна тебе сказать…"

Здесь несколько слов было тщательно зачёркнуто. Сколько Этель не рассматривала чернильную мазню, ей всё равно не удалось их разобрать.

"Я не врала тебе. Я на самом деле не убивала Сайорана. Не нужен он мне. Мир просто говорит мне, куда идти и что делать, и я иду. Сначала он сказал мне прийти в Морейн, и я пришла. А теперь говорит, что надо в столицу. Я соврала только в одном. Я на самом деле маг времени, и способность видеть прошлое никуда не делась. Я могла бы найти тебя раньше, но решила не искать. Я и девицу ту убила только по случайности. Хотела через неё узнать, где ты (это же ты его убила, да?), чтобы с тобой не столкнуться случайно, но не вышло. Если бы мы не встретились, тебе было бы легче, когда я стану императрицей".

Этель отложила письмо и снова закрыла лицо руками. Слёз не было — какие уж тут слёзы, разве что льдинки по щекам. Бесполезно было хватать ртом прохладный воздух, чтобы заставить себя читать дальше. Этель понимала, что дальнейшие слова дочери её ничуть не порадуют. Она чувствовала это так же хорошо, как и иголочки холода кончиками пальцев.

Савия тихо стояла рядом, сцепив пальцы у груди. Не по размеру большая куртка висела на ней почти до колен.