Мы — из Солнечной системы - Георгий Гуревич

Они были научными соперниками, даже, можно сказать, противниками. Пристрастно искали друг у друга слабости и ошибки, опровергали, высмеивали чужие проекты, превозносили и рекламировали свои, страстно, даже нескромно иногда. Но как может быть скромным изобретатель, предлагающий всем людям Земли следовать за собой? Как он поведет человечество, если сомневается в своей способности быть проводником?

И вдруг является Гхор, отменяет споры, перечеркивает все четыре проекта, говорит: «Без вас прокормим человечество, прокормим без космоса, без полярных стран, океанов и глубин».

Впервые услышав о всемирном ратоснабжении (это было сразу же после эпидемии геронтита, когда дублирование представлялось блистательным, но частным опытом, имеющим значение только для медицины), четыре соперника проявили редкое единодушие. «Блеф», — сказал Мак-Кей. Одиссей пожал плечами: «Сказки тысячи и одной ночи!» «Неприлично обсуждать это в среде ученых», — добавил Ота. Ааст Ллун не явился на заседание. Он прислал записку, что плохо чувствует себя на Земле и не считает нужным прилетать для читки научно-фантастических романов.

Они уверяли — все четверо, — что у Гхора не выйдет ничего, что организация ратоснабжения займет сто лет (а до той поры надо отеплять, осушать, заселять глубины и планеты), что ратомировать можно текстиль, но никак не пищу (из-за помех пища получится радиоактивной и ядовитой), что эксперименты Гхора унесут тысячи жизней.

Все было опровергнуто.

Четверо не сдавались. Не могли они сдаться. Это означало бы отказаться от самих себя.

Возьмите, например, Ота. Двадцать лет составлял он свой проект застройки океанов. Столько тупиков преодолел, столько вариантов сменил! До глубины души был уверен, что нет на Земле дела важнее океаноборчества. Ратомика отменяет его? Полно! Ошибка, мода, временное увлечение. Не так уж хороша эта ратомика, свои у нее недостатки. Он, Ота, откроет глаза людям.

— Товарищи советники, — говорит он своим мягким голосом, ласковый, как кошечка, готовая прыгнуть и цапнуть мышь, — гениальное открытие Гхора меня поражает, как и вас; я до сих пор не могу опомниться, я горжусь величием человеческого разума, я рад, что живу на одной планете с такими людьми, как Гхор и его сотрудники. Только восхищение помешало мне заметить в первый же момент одну неприятную опасность, с которой нельзя не посчитаться. Я говорю не о технической стороне, не об опасности взрывов, не о вредоносной радиации: здесь наш друг Гхор безупречен. Речь идет об опасности моральной, о вреде этическом, воспитательном, идейном.

Что было в жизни человечества самым светлым, важным и прогрессивным? Труд! Человек трудолюбивый считался достойным уважения. Труд воспет в новейших поэмах и в древних песнях. Школьников мы приучаем к труду, студенты учатся, мечтая о труде. Труд развивает способности, ум и мускулы, труд придает жизни смысл, наполняет ее содержанием и красотой. Труд развивает характер, волю, чувство коллектива. «Труд превратил обезьяну в человека», — сказал великий Энгельс.

Но вот мы расставили по квартирам аппаратики, избавляющие нас от труда. Отныне человек имеет возможность три раза в день, протянув руку к кнопке, получить завтрак, обед и ужин. Нет больше трудностей, таланты не требуются, не развивается ум, воля, и характер, и чувство коллектива. Жиреющие сибариты, лежа на кушетке, тычут пальцем в кнопку. Жизнь лишается смысла: получение без труда не дает радости. Кнопку может нажать и четырехлетний ребенок. Нет стимула для учения и нет стимула для прогресса. Труд превратил обезьяну в человека, безделье превратит человека в обезьяну, ленивую, объевшуюся, тупеющую, больную от бездействия, вырождающуюся обезьяну.

Вот почему, уважая человека и человечество, я предлагаю издать закон, запрещающий ратоснабжение. Я не отрицаю, что Институт ратомики во главе с Гхором сделал великое изобретение, но в нем таится величайший вред. Нужно ввести хотя бы ограничения, подобно тому как введены правила для рыбной ловли и охоты. Если мальчик, вооруженный телеглушителем, может уничтожить всех зверей на планете, охота становится неинтересной. Если мальчик, нажимающий кнопки ратоприемника, может накормить целый город, жизнь становится неинтересной и бессмысленной. Нужно запретить кнопочное снабжение, чтобы сохранить человеческое достоинство…

Пятьдесят миллиардов человек, все взрослое население Земли ознакомилось с речью Ота, потому что запись была приложена к ежегодной Зеленой книге. Зеленые книги были введены лет сто назад, как только человечество сумело обеспечить себя всем необходимым и появилось деление на нужды обязательные и необязательные. И тогда же была выработана обычная, из года в год повторяющаяся формула:

«Граждане Земного шара и космоса, люди!

Всемирная Бюджетная Комиссия считает, что для снабжения человечества пищей, одеждой и жильем, для сохранения здоровья, для обучения и воспитания детей, для подготовки специалистов, для развития науки и искусства, для транспорта, связи и всех других нужд каждому трудоспособному гражданину нужно затратить ежедневно …часов …минут …секунд обязательного труда.

(Весомые секунды были в Зеленой книге. Их следовало умножить примерно на 50 миллиардов — на число работников. Около 14 миллионов человеко-часов обозначала каждая „секунда“.)

Ознакомьтесь с нашим расчетом, согласны ли вы с ним, напишите: „да“ или „нет“?»

Среди десятков миллиардов ответов «нет» встречалось редко. Бюджетная комиссия целый год составляла cвой проект, подсчеты машин проверяли математики; тут уж рядовому гражданину, не экономисту трудно было предложить дельные поправки. Споры обычно возникали по второй части, которая так и называлась необязательной.

«Граждане Земного шара и космоса, люди!

Бюджетная Комиссия предлагает оставшиеся за вычетом обязательного труда … минут … секунд распределить так:

1. На украшение планеты: городов, сел, домов, дорог, парков — 4 минуты 12 секунд.

2. На устройство праздников — 3 минуты 9 секунд.

3. На спорт — сверх обязательного — 3 минуты 21 секунду.

4. На искусство — сверх обязательного — 2 минуты 56 секунд.

5. На изучение космоса — сверх обязательного — 2 минуты 17 секунд…»

Обычно Зеленая книга рассылалась в начале осени — в сентябре. И вот, вооружившись ножницами и счетной машинкой, граждане мира повсюду, от тундры до тропических лесов, начинали вырезывать и подсчитывать купоны труда. Люди солидные и вдумчивые просиживали вечер и другой, прикидывали так и этак, справедливо распределяя секунды между всякими удовольствиями. Люди размашистые и однолучевые рубили сплеча: «Не надо никаких украшений, все на исследование космоса!» Или же: «Не надо космоса! Все необязательное время на воспитание детей». А иные предлагали просто сократить рабочий день.