Принципы изменения мирового порядка - Рэй Далио
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
+ Потеря доверия ко всеобщему достоянию
В условиях искажений истины в СМИ и усиления пропаганды люди, не знающие, в чем состоит истина, становятся все более поляризованными, эмоциональными и политически мотивированными.
На этапе 5 противоборствующие стороны обычно сотрудничают со СМИ, чтобы манипулировать эмоциями людей, обрести поддержку и уничтожить оппозицию. Иными словами, представители СМИ левого толка объединяются с другими представителями левого лагеря, а представители правого — со своими союзниками, после чего начинается грязная борьба. СМИ ведут себя как каратели: нападают на людей, выступают в роли высшей инстанции и даже порой могут разрушить их жизнь без суда и следствия. Так, в 1930-е левые популисты (коммунисты) и правые (фашисты) захватили контроль над СМИ и создали для управления ими «министерства пропаганды». Работа СМИ в тех условиях была направлена на то, чтобы настроить население против групп людей, которых власти считали врагами государства. Правительство демократической Великобритании создало министерство информации во время Первой и Второй мировых войн для распространения своей пропаганды. Оно предупредило ведущих издателей, что те либо должны делать то, что от них требуется в условиях пропагандистской войны[29], либо они подвергнутся критике и преследованиям. Точно таким же искажением истины в прессе занимались революционеры. Во времена Французской революции газеты, управлявшиеся ими, пропагандировали антимонархические и антирелигиозные настроения. Когда революционеры пришли к власти, они закрыли газеты своих противников в годы Террора. Во времена огромных разрывов в уровне доходов и популистского мышления любые истории, направленные на свержение элит, становятся популярными и привлекательными. СМИ правого толка воюют с левой элитой, а СМИ левого хотят свергнуть правую. История показывает, что масштабирование такой деятельности — проблема, типичная для этапа 5. А когда возникает возможность реального наказания оппонентов, СМИ становятся мощным оружием.
Это хорошо видно в нашей современной истории. Уровень мнимой истины, которую доносят до нас медиа (и традиционные, и социальные), ниже, чем в любой другой момент нашей жизни. Например, проведенный в 2019 г. компанией Gallup опрос показал, что только 13% опрошенных американцев имеют «высокую степень» доверия к СМИ и лишь 41% — «среднюю» или «значительную». Для сравнения, в 1976 г. СМИ доверяло 72% опрошенных. И речь идет не только об отдельных источниках медиа. Таким грешат и крупные издания, создавая серьезные проблемы для всего общества. С резким падением доверия столкнулись даже прежние иконы журналистской истины, такие как Wall Street Journal и New York Times. Помимо политической мотивации, истории, направленные на раздувание сенсаций, стали коммерчески выгодными (что важно во времена, когда медиабизнес в целом испытывает финансовые трудности). Большинство представителей СМИ, с которыми я общаюсь, говорят об этом с оттенком беспокойства, хотя и не готовы делиться этим открыто. В своих размышлениях по этому вопросу Мартин Бэрон, занимавший в свое время пост исполнительного редактора газеты Washington Post, говорил: «Если ваше общество не может договориться об основных фактах, как у вас может нормально работать демократия?» Такая динамика препятствует свободе слова. Люди боятся высказывать свое мнение, поскольку это может привести к атакам на них в традиционных и социальных медиа, а искаженная подача информации способна испортить им жизнь.
Даже очень способные и влиятельные люди в наши времена боятся СМИ и поэтому не делятся своим мнением и отказываются баллотироваться на государственные должности. Из-за того что многие высокопоставленные лица уже столкнулись с такими неприятностями, почти все, с кем я обсуждаю эту тему, утверждают, что в наши дни очень опасно проявлять красноречие в борьбе за правду и справедливость, особенно когда ваши оппоненты склонны использовать СМИ для борьбы. Этот вопрос не обсуждается открыто из-за страхов конфликта со СМИ, но с заметной регулярностью поднимается в частных беседах. Например, не так давно я обедал с одним генералом, который некоторое время занимал очень высокое политическое положение и лишь незадолго до нашей встречи оставил правительственную службу. Мы начали беседовать о его дальнейших планах. Я спросил его, чем он хочет заниматься больше всего. Он ответил: «Конечно же, помогать моей стране». Я поинтересовался, не хочет ли он баллотироваться на какой-то государственный пост, но он объяснил, что, хотя и готов умереть за свою страну, не может заставить себя пойти по этому пути, поскольку враги неминуемо будут использовать традиционные и социальные медиа, чтобы публиковать ложь и вредить ему и его семье. Этот генерал, как и многие другие заслуживающие внимания люди, боится говорить открыто, поскольку это тут же приведет к атакам противников с экстремальными взглядами. А падкие на сенсации медиа тут же раздуют из этого скандал. Многие друзья говорили мне, что я выжил из ума, когда я говорил о разных вещах (в том числе описанных в этой книге). Они полагают, что кто-нибудь неизбежно попытается атаковать меня через медиа. Возможно, они и правы, но я не позволю этим рискам разубедить меня в моей точке зрения[30].
+ Отказ следовать правилам и борьба с ними
Когда точка зрения, которой страстно придерживаются люди, становится для них важнее, чем система принятия решений, ситуация начинает приобретать угрожающий характер. Правила и законы работают только тогда, когда они совершенно ясны, а личные ценности большинства людей соответствуют им настолько, что они готовы пойти на компромисс и учитывать их в своей деятельности. Если и то и другое не работает, у правовой системы страны возникают проблемы. Порой конкурирующие стороны не желают даже пытаться вести себя разумно по отношению друг к другу и принимать решения цивилизованно и руководствуясь всеобщим благом, поскольку это вынуждает их отказываться от желанной и возможной победы в противостоянии, возникает шанс на начало своего рода гражданской войны, испытывающей их силы. На этом этапе очень важна победа, и стороны могут использовать для этого все средства. Еще позже на этапе 5 разум полностью уступает место страстям. Когда победа — единственное, что имеет значение, неэтичные методы борьбы становятся все более ожесточенными, и этот цикл усиливает сам себя. Если у каждого есть высокая идея, за которую он готов бороться, и никто не может договориться ни с кем ни по одному вопросу, система оказывается на грани гражданской войны /
