Очерки по истории Вселенской Православной Церкви - Дворкин А.Л.

После смерти Менсурия в епископы был хиротонисан его архидиакон Цецилиан. Один из трех епископов, принимавших участие в рукоположении, по мнению его противников, сдал некоторые книги полиции и, следовательно, был предателем.

Вновь встал вопрос, уже поднимавшийся во время св. Киприана: кому принадлежит власть в Церкви? Епископам или харизматикам? И если кто-либо утратил Духа в результате отпадения, может ли он передавать его дары? Нумидийские епископы рукоположили в епископы Карфагенские некоего Майорина из дома богатой дамы Люциллы, которая издавна враждовала с Цецилианом. Еще до гонений она любила во время поминовения усопших на Литургии вытаскивать из складок своей одежды кость того или иного не признанного Церковью мученика и покрывать ее страстными поцелуями. Архидиакону Цецилиану неоднократно приходилось призывать ее к порядку, за что она затаила на него смертельную обиду. Вражда между Люциллой и Цецилианом наглядно продемонстрировала, как подлинно принципиальные вопросы, вызвавшие раскол, на самом деле подстегивались вполне земными страстями.

Майорин вскоре умер. Его преемником стал Донат, подавший апелляцию к Константину. В 313 г. галльские епископы собрались на собор в Риме под председательством папы Мильтиада, выслушали обе стороны и подтвердили решение Карфагенского собора.

Донатисты подали новую апелляцию. Константин собрал новый собор в Арле (1 августа 314 г.), который вновь подтвердил решения предыдущих соборов. Прот. Александр Шмеман считает это серьезной ошибкой Константина, который должен был оставить в силе решение первого собора. Однако решения Константина руководствовались самым искренним желанием сохранить мир в Церкви, дать ей возможность самой разобраться до конца в своих проблемах.

Неудовлетворенные решением собора донатисты полностью обособились от Церкви, заявив о невозможности общения с нечистыми. Империя, в свою очередь, исключила их из указа о веротерпимости. Этот раскол так и не был залечен до завоевания Африки исламом в 700 г.

В Египте также был раскол. Тут проблема была не в сдаче книг, а в допустимости подчинения указу о запрете на собрания и богослужения.

Епископ Петр Александрийский укрылся вне города. Когда туда прибыл митрополит Фиваидский Мелетий Ликопольский, он нашел церковную жизнь полностью разрушенной: богослужений в городе не проводилось, пастырского окормления христиан не было. Он рукоположил двух пресвитеров, чтобы временно замещать епископа. Одного из них звали Арий.

Петр скоро вернулся, и раскол, хотя и не был остановлен, не успел разрастись. И все же он был достаточно серьезен, чтобы Никейский Собор принял несколько постановлений в связи с ним. В 328 г., когда св. Афанасий стал епископом Александрийским, этот раскол причинил ему немало беспокойства, но, в отличие от карфагенского донатистского раскола, он не продлился долго и к концу правления св. Афанасия был полностью преодолен.

Самым известным плодом мелетианского раскола в Александрии стало появление в городе нового пресвитера – Ария. Он вскоре воссоединился с Петром и сделался одним из наиболее популярных священников в городе. Петр принял мученическую кончину в 312 г. Ему наследовал епископ Александр, известный нам сегодня как святитель Александр, папа Александрийский.

Примечания

5. Веротерпимость, по крайней мере на бумаге, просуществовала до 528 г., когда она была отменена указом Юстиниана.

Часть вторая. Церковь в эпоху Вселенских Соборов

Литература: Walker; Карташев А. Вселенские соборы. Париж, 1963; Chadwick; Runciman S. Byzantine Civilization. N.Y., 1956; Runciman S. The Byzantine Theocracy. Cambridge, 1977; Meyendorff J. Imperial Unity and Christian Divisions. N.Y., 1989; Meyendorff J. The Orthodox Church; Шмеман, Историческийпуть; Болотов; Ostrogorsky G. History of the Byzantine State. New Jersey, 1969; Vasiliev A.A. History of the Byzantine Empire (2 vols.). Wisconsin, 1952; Jones A.H.M. The Later Roman Empire (2 vols.). Baltimore, 1986; Previte-Orton C.W. The Shorter Cambridge Medieval History (2 vols.). Cambridge, 1982.

1. Обращение Константина – поворотный момент в истории Церкви и Европы. Оно значило гораздо больше, чем просто завершение эпохи гонений. Император – суверенный самодержец – немедленно и неизбежно оказался вовлеченным в развитие Церкви, и, соответственно, Церковь оказалась все более и более втянутой в принятие важных политических решений.

Радикальная трансформация, которой в IV в. подверглись отношения христианской Церкви и римского государства, всегда была предметом особого внимания ученых и исследователей, пытавшихся определить последствия ее для государства и Церкви. Когда государство прекратило преследовать христиан, изменилось ли оно фундаментально? Или на самом деле изменилась Церковь? Интересно, что в западной историографии отношение к обращению Константина было куда более двойственным, чем в восточной. Согласно старому – еще со средних веков – традиционному взгляду, императоры внезапно преобразились из гонителей в "равноапостольных", и все, что они делали с тех пор, было в соответствии с Евангелием. Однако западные либеральные теологи, в Особенности протестантские историки XIX в., считали, что христианство было настолько порабощено государством и настолько отравлено проникновением в него в IV в. элементов язычества, что это равнялось измене евангельской Благой Вести. В конечном итоге, были ли последствия деятельности Константина на пользу Церкви или они изменили ее изнутри, направив ее по ложному пути?

До сих пор остается открытым и вопрос о причинах обращения Константина. Почему Константин выбрал христианство? По политическим мотивам? Было ли это макиавеллианской хитростью или глубоким внутренним убеждением, вызванным Божественной благодатью?

Немецкие историки Буркхарт и Гарнак считали, что все это был не более чем хитрый политический расчет гениального политика, стремящегося к власти любой ценой. Константин предвидел, что христианство становится ведущей силой на мировой арене, и решил его использовать.

Однако, по самым благоприятным подсчетам, число христиан не превышало 10% населения империи. Следовательно, никакой великий политик не стал бы из соображений выгоды связывать свою судьбу и карьеру с 1/10 частью населения, не принимающей участия в политической жизни.

Значит, обращение императора было вызвано его внутренним убеждением? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассмотреть раннюю биографию императора. Что мы знаем о нем?

Гай Флавий Валерий Константин (274-337) родился в семье кесаря Констанция Хлора и его супруги Елены в Наиссе (Нише). Происхождение его было, скорее всего, иллирийское. Мать, по всей видимости, была христианкой. Однако сам Константин, как и его отец, исповедовал солнечный монотеизм – культ Непобедимого Солнца.

В 305 г. августы Диоклетиан и Максимиан ушли в отставку. На Востоке стал августом Галерий, на Западе – Констанций. Кесарями были назначены два протеже Галерия – Севир и Максимин Дайя. Через год Констанций умер в Британии, и солдаты провозгласили императором Константина. Константин вынудил Галерия признать его кесарем – правителем Галлии, Испании и Британии. В это же время в Риме вспыхнул бунт. Сын Максимиана Максентий низверг Севира и провозгласил себя августом – правителем Италии и Африки.

Тем временем Галерий умер, его преемник Максимин Дайя заключил союз с Максентием, а Константин – с претендентом на восточный престол Лицинием.

В 312 г. Константин со сравнительно небольшой армией (что было весьма рискованно) быстрым броском перешел Альпы, вошел в Италию и атаковал Максентия в Риме. Константин весьма остро сознавал свою миссию. Сейчас должно было решиться все. Он дерзал идти против Вечного Города: не защищали ли его вместе с Максентием все древние силы прошлого? Все боги?

И тут, вместо того чтобы оставаться под защитой Аурелианских городских стен, Максентий вышел из города и устремился в бой на противника, находившегося по другую сторону Тибра. Это была такая необъяснимая глупость с военной точки зрения, что Константин принял свою победу в битве у Мильвийского моста в 312 г. как очевидный знак благорасположения Божества.

В результате всех этих событий Константин вошел в Рим – в подавляющем большинстве языческий город, во главе в основном языческой армии – и был провозглашен императором империи, где христиане составляли лишь незначительное меньшинство. На его монетах по-прежнему изображалось "Непобедимое Солнце", и он остался верховным жрецом – "pontifex maximus" – римского языческого культа. Римский сенат воздвиг арку в честь его победы (она и сегодня стоит близ Колизея), где изображены войска Максентия, тонущие в реке, и написано, что Константин победил с помощью божества. Имеется в виду Непобедимое Солнце.