Библия Раджниша. Том 2. Книга 2 - Бхагаван Раджниш

Начинайте с неподчинения.

Всегда необходимо начинать с отрицательного, с «нет». Если вы хотите добраться до «да», вам тысячу раз придется сказать «нет», чтобы найти в жизни «да». Ведь вся ваша жизнь столь многими людьми была превращена в руины, что вы вынуждены будете всем этим людям говорить «нет».

И после тысячи «нет», вы, может быть, найдете в себе возможность сказать «да».

И это «да» выйдет из глубочайшей сердцевины вашего существа и принесет с собой ваш аромат.

Беседа 25.

ИИСУС – ЕДИНСТВЕННЫЙ СПАСИТЕЛЬ, КОТОРЫЙ ЕДВА ЛИ СПАС САМОГО СЕБЯ

24 декабря 1984 года

Бхагаван,

Вчера, после катания, мы встретили пятерых упакованных в Библии христиан, которые пришли, чтобы спасти нас. Что Вы скажете об этом? Можем ли мы быть спасены?

Таких идиотов много по всему миру, может быть, в Орегоне их больше. Сама идея спасения кого-либо является насильственной. Это вмешательство, проникновение в жизнь другого человека. Никто не имеет права спасать кого-либо.

Человек может спасти сам себя... но есть некоторая психологическая причина, по которой эти упакованные в Библии люди начинают спасать других: они сами не уверены в том, что спасутся. Чтобы обрести такую уверенность, они должны громко кричать, создавать шум, предпринимать усилия по спасению других людей. И, конечно же, они найдут несколько дураков, согласных на то, чтобы их спасали. Это даст им огромную уверенность, но никакого основания для этого нет. Сама их жизнь - это жизнь фанатиков, которые думают спастись за счет своей веры в Иисуса Христа.

Жизнь нуждается в преобразовании, а преобразование - это великая работа над собой. Это не детская игра, такая, что: «Просто верь в Иисуса Христа, снова и снова перечитывай Библию, и будешь спасен». Спасен от чего? Спасен от преобразования!

Поэтому, если вы снова встретите этих людей, скажите им, пожалуйста: «Вы пришли в подходящее место. Мы здесь «снимаем» спасение с людей, впавших в ошибочное представление о том, что они спасены. Мы вновь снимаем с них спасение. Мы вновь спускаем их на землю, очищая их затуманенный ум».

Но ответственность лежит не на этих бедных людях - они достойны сожаления, - ответственность ложится на самого Иисуса. Это он пытался спасти людей. И какие знаки давал он им? Никаких знаков, никаких идей о том, как они могут изменить стиль свой жизни, как они могут найти свое истинное существо, как они могут раскрыть истину, которую они несут в себе. Не даются ни структура, ни процесс, ни методология. Все, что требуется, это: «Верьте в то, что я единственный рожденный сын Божий, что я мессия», - и этого достаточно.

Неужели преобразование жизни настолько дешево, что вот вы верите в кого-то, и самой этой верой?.. Вы ничего не теряете, и Иисус вам ничего не дает, кроме некоторого рода галлюцинации, которой вы и спасаетесь.

Ни один человек не был спасен Иисусом. И я не думаю, что он был способен спасти самого себя. То, как он ведет себя, то, как он говорит, все это показывает, что это не вкус пробудившегося человеческого существа; что-то упускается. У него потрясающе сильное эго. Да, он окружает себя религиозным жаргоном, «единственный рожденный сын Божий», — но такое может сказать и любой сумасшедший.

Какое свидетельство приносит он? Именно из-за этого продолжают христиане подчеркивать чудеса Иисуса, ведь без этих чудес, какое есть у него свидетельство? А эти чудеса никогда и не совершались, потому что если бы такие вещи совершались, то еврейские источники обязательно упомянули бы о них. Его приняли бы как мессию.

Евреи никогда не принимали его, даже и в наши дни. Его современников надо спросить, почему ни один авторитетный источник даже не упоминает его имени. Ведь если такой чудесный человек ходил где-то рядом, он был бы единственной новостью на протяжении столетий, но ни один из его современников даже не побеспокоился о нем. Его современники дали ясно понять, что они думали о нем, распяв его. Почему они распяли его?

Люди, участвовавшие в этом инциденте, не спрашивали, почему иудеи распяли Иисуса. Они распяли его по той простой причине, что: «Этот человек сумасшедший, он притворяется чем-то, что уведет миллионы людей на неверный путь. Лучше покончить с ним. Он не мессия», - ведь иудеи имели свои критерии для того, кто должен быть мессией, кто спасет весь мир от страдания, от горя, от муки. Ту же идею, которую Иисус дает христианам, сам он получил от своим прародителей. Он сам совершенный еврей.

То, что говорил Иисус, касалось какого-то мессии, который где-то там далеко появится в предстоящей истории, в будущем. Ошибка Иисуса заключалась только в этом: он начал говорить: «Я тот человек, которого вы ждали. Я та надежда, которую вы желали. Я пришел». И они посмеялись над ним - всякий посмеялся бы.

Надежда евреев должна оставаться надеждой.

Когда бы кто-нибудь ни попытался сказать: «Я пришел исполнить вашу надежду», - он будет распят по той простой причине, что он забирает надежду целой расы. Они живут этой надеждой; это их единственный свет, их единственная путеводная звезда... «а этот сын плотника - невежественный, косноязычный, ни на что не годный - хочет доказать, что он и есть тот мессия, на которого вся надежда! С этим человеком нужно покончить».

И была еще одна причина, почему они распяли его: если на кресте он смог бы уговорить Бога помочь ему, тогда мы увидели бы, мессия он или нет, - Бог спасет его. Если же Бог не беспокоится даже о спасении Своего собственного сына, то что говорить о других? И если Иисус не может уговорить Бога спасти себя, то как он может уговорить его спасать других?

Распятие должно было стать критерием. Собрались тысячи людей; такое случается не каждый день. Лишь изредка сумасшедший объявляет такие вещи. Они смеялись, шутили и бросали в него камни, плевали на него.

Они возложили на него терновый венец, они заставили его нести свой собственный крест. Три раза падал он на пути; крест был слишком тяжел. Он не мог нести свой собственный крест, а пытался нести кресты всего человечества, пытался спасти все человечество, забрать все людские несчастья, муки и страдания. И всякий раз, когда он падал, люди смеялись и говорили: «Ты не можешь нести даже свой собственный крест, как же ты собираешься нести кресты всех остальных людей?»

И на кресте они написали: «Се царь иудейский», - в шутку, потому что этот человек постоянно говорил о царстве Божьем, о том, что: «Те, кто верят в меня, спасутся. В судный день я буду там с Богом, указывая, кто среди людей мой, сортируя людей на тех, кто должен быть спасен, и на тех, кто не должен быть спасен. И я буду свидетельствовать о вас. Суд в моих руках».

На кресте он сам чувствует себя потрясенным. Он плачет, обращаясь к Богу: «Ты забыл меня? Ты оставил меня?» - ведь он же видит, что распятие идет, а чуда нет. Он смотрит вверх, в небо... спустится ли Бог на белом облаке, придут ли ангелы, распевая: «Аллилуйя, Аллилуйя».

Но не приходят ангелы, не видно нигде Бога; небо совершенно ясное; ни облачка. А толпа кричит, радуется и танцует. Они веселятся, они говорят: «Посмотрите на дурака! Он собирался спасти весь мир!»

А он испытывает жажду. Он прошел длинный путь, нес тяжелый крест по горячему солнцу - распятие происходило на горе Голгофе, - он испытывал жажду, и на кресте, когда кровь начала истекать из его рук и ног...

Иудейское распятие было самым жестоким способом убийства человека, который применялся повсюду. До смерти человека проходило иногда тридцать шесть, иногда сорок восемь часов. Электрический стул - гораздо менее насильственное приспособление. Вы просто садитесь на него, и вот вас нет - простое выключение. Может быть, вы даже не услышите щелчка. В то время, когда вы слышите щелчок, вас уже нет.

У каждой страны свои способы, но у иудеев был самый мучительный. Смерть - это не мучение; смерть может быть освобождением от мучительной жизни, но на иудейском кресте вы молили бы: «Убей меня, Боже, убей меня; я не могу больше ждать», - ведь вы испытываете голод и жажду, а когда кровь сочится из вашего тела, вы испытываете большую жажду, все большую жажду, ведь вы теряете жидкость. Вы все еще живы, и потрясающая боль... такая медленная смерть. Это не просто смерть. Смерть может быть очень простой: человеку отрубают голову; это не такая уж большая проблема. Для этого не нужно сорока восьми часов... сорока восьми часов умирания.

Он начинает просить воды. И это человек, который ходил, бывало, по воде. Это человек, который обращал, бывало, воду в вино. Это человек, который поднимал из могил мертвых. Он не может остановить своей крови, истекающей из его тела. Он не может заставить кровь течь обратно в тело. Он не может даже устроить себе стакан воды, - а ведь он мог превращать камни в хлеба!

Почему он не может превратить в воду воздух? Почему он не может устроить облака, чтобы они излились на него дождем, а он смог бы напиться воды? На кресте он показал себя абсолютно бессильным.