Леди и дезертир - Шерил Сойер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С искренним уважением, Себастьян Кул.
— Где этот сундук? — спросила София мажордома.
— У бокового входа, миледи.
— Пусть его поднимут в игровую комнату мистера Гарри, пожалуйста.
Сама она пошла наверх, чтобы проверить все в последний раз, прежде чем дом будет наводнен гостями. Она не могла не чувствовать себя неловко по поводу того, что оставила Гарри наверху, в то время как подавали ужин, но никто не ожидал увидеть детей на таком приеме. Его няня должна была привести его вниз лишь незадолго до того, как гости будут уходить, потому что в отличие от нее, сын испытывал неутомимое любопытство к новым людям.
Гарри стоял на коленях на сиденье с подушками и глядел в окно на изгиб дороги.
— Никто не едет, — сказал он через плечо.
— Нет, еще рано. Прыгай вниз, дорогой, и посмотри, что кузен Себастьян прислал тебе.
Грум поставил дубовый сундук посреди комнаты, поклонился и вышел. С него вытерли пыль, но дерево было тусклым, а две металлические скобки, на которых держалась крышка, проржавели. Со странным ощущением дурного предчувствия она опустилась на колени и помогла Гарри открыть его.
Он был полон свинцовых солдатиков. Один слой на другом, они лежали рядами, как покрытые эмалью драгоценные камни на мягком кусочке фетра — вперемешку, красные и голубые. У Гарри перехватило дыхание, затем он с восхищением начал вытаскивать их. Солдаты пехоты с выпяченной грудью, перевязанной белой лентой. Гусары с высокими мешковатыми киверами. Кривоногие кавалеристы и уланы, каждый с одной поднятой рукой, куда можно было вставлять сверкающее оружие. На дне сундука оружие хранилось отдельно в бархатной сумке с затягивающимся шнурком, среди лошадей, повозок и бронзовой пушки.
София поднялась и отошла в сторону, боясь заговорить. Она смотрела на счастливое лицо Гарри и понимала, что было уже слишком поздно что-либо говорить. Это не было виной кузена Себастьяна, она никогда не говорила ему, как тщательно она пыталась спрятать ужасы войны от своего сына. Она могла отвергнуть предложение старых игрушек ее супруга, но тогда она рисковала обидеть кузена Себастьяна и ранить Гарри, потому что он никогда бы не понял, если бы она унесла прочь такие сокровища.
Его глаза сияли, когда он посмотрел на нее:
— Они могут быть в крепости!
Затем он отвернулся и снова порылся в сундуке, достав длинную плоскую жестянку, которая грохотала, когда он положил ее на пол. Он попытался открыть крышку, но у него не получилось.
— Смотри! У нее есть отверстие для ключа. Мама, это коробка для моего ключа! — воскликнул мальчик.
Он подбежал к столу, где хранил всякую всячину. Среди камней, ракушек и перьев лежал ключ, который они с Софией нашли за камином в Бирлингдине.
Они прочесали весь Клифтон, чтобы найти предмет мебели, к которому подходил бы этот ключ, но безуспешно, к большому разочарованию Гарри. Теперь он вернулся бегом с ключом в руке.
Немного помедлив, София сказала:
— Подожди, я помню эту коробку. — Она опустилась на колени рядом с сыном. — Все эти игрушки принадлежали твоему папе. Это отверстие слишком маленькое для нашего ключа, дорогой. Я вспоминаю теперь, эта крышка всегда заклинивала. Но если ты подденешь край ногтями…
Со скрежещущим звуком крышка открылась. Гарри уронил ключ на коврик и забыл о нем, так как коробка была полна множеством маленьких мраморных шариков.
София оставалась с ним некоторое время на полу, показывая мальчику, как можно было усадить кавалеристов на лошадей, осторожно выпрямляя несколько фигур, которые согнулись в сундуке. Она пыталась побороть неожиданное побуждение показать, для чего были предназначены эти шарики. Пружинный механизм миниатюрной артиллерии был прост: вы закатывали мрамор вниз ствола, чтобы он оказался против пружины, оттягивали пружину назад, кончиком пальца держа защелку, и закрывали его там, а затем целились. Заряд выбрасывался при помощи легкого удара по защелке, а в это время нужно было держать пушку устойчиво на полу. Ей было интересно, догадается ли он об этом сам, хотя и надеялась, что этого не произойдет.
Наконец она поднялась, поправила свой наряд и сказала:
— Сейчас я должна спуститься вниз. Твой ужин принесут наверх из кухни. Ты можешь съесть его за столом с Мод. Хорошо?
— Да, мама. — Но он едва слышал ее, так как был слишком увлечен.
Когда прибыл Себастьян, ему сообщили, что леди Гамильтон наверху, но скоро она спустится вниз и примет его. Вместо того чтобы провести его наверх в гостиную, мажордом проводил его в приемную рядом с холлом. София, должно быть, намеревалась приветствовать своих гостей в тот момент, когда они будут входить в дверь, что, как он понял, было местной традицией.
Себастьян был удивлен, обнаружив там кое-кого. Моложавый мужчина среднего роста в пиджаке из буйволовой кожи вздрогнул, бросил на него быстрый взгляд, а затем отступил в самый дальний угол комнаты. Он не дал возможности Себастьяну хорошенько рассмотреть свое лицо, поэтому единственно, что можно было увидеть, это его худую шею и волосы песочного цвета. Он явно был не гость, иначе представился бы, но Себастьян тем не менее поздоровался с ним.
Но он не получил никакого ответа, за исключением судорожного кивка, затем человек снова отвернулся. Еще на пару шагов дальше была ниша, и мужчина скользнул туда, бормоча, когда шел:
— Извините, какие изысканные миниатюры… — и начал сосредоточенно рассматривать стены внутри. Себастьян мог только заключить, что этот человек должен был быть неким ценителем или поставщиком произведений искусства, хотя для него оставалось загадкой, почему его приняли в день, когда у Софии Гамильтон были гости.
Затем Себастьян услышал в вестибюле ее низкий красивый голос и вышел встретить ее. С ним произошла обычная вещь: ее красота хлынула стремительным потоком в его сознание. Его взгляд задержался на полных красных губах, блестящих глазах, бледную кожу выгодно подчеркивали глянцевые черные волосы, сегодня убранные назад с простотой, которая была похожа на греческую, почти суровую. Если бы она только знала, что нервозность, в которой она так трогательно призналась ему, только добавляла достоинства ее природной грации. Она была призом, которого стоило сильно желать и завоевывать. Видение того, как она шла по направлению к нему, напомнило ему о том, что у него уже было однажды побуждение обладать ею, когда он увидел ее случайно прогуливающейся верхом в Гайд-парке, вскоре после того, как вернулся в Лондон, не имея ни малейшего понятия в тот удивительный момент, кто она такая.
София улыбнулась ему, когда
