Бар «Дракон» - Кирилл Якимец

Увидев, что Дмитрий вооружен только мечами, рыцари отшвырнули самострелы и вытянули из заплечных ножен одинаковые мечи с чуть изогнутыми лезвиями. Возле самого лифта возился третий человек, лохматый коротышка в просторном балахоне — техник. Ни на кого не обращая внимания, техник пытался починить механизм, но у него явно не получалось. Дмитрий еще раз похвалил про себя ментов и секьюрити. Жаль, что здесь их нет…

Отстранив Илиона, он пошел к рыцарям, вынимая на ходу мечи. Первый выпад сделал сын. Отбив удар левым мечом, Дмитрий присел, пропуская над головой меч отца, потом перекатился на спину и нанес сыну сапогом удар в пах. Отец ловко ушел от такого же удара, высоко подпрыгнув. Дмитрий снова быстро перекатился, спасаясь от каблуков старого рыцаря и сразу попытался сделать подсечку молодому. Но молодой изогнулся в обратном сальто, так что нога Дмитрия пролетела в пустоте, а сам Дмитрий чуть не потерял равновесия. Отец, между тем, развернулся и рубанул мечом сверху вниз. Дмитрий еле успел подставить свой клинок. Сын все еще стоял на руках. Дмитрий, расставив ноги пошире, потянулся всем телом и вонзил острие второго клинка в загривок молодого рыцаря. Молодой повалился на пол мешком. Старый рыцарь не изменился в лице. Он снова занес свой меч, но вместо того, чтобы опустить его, ушел в сторону, разворачиваясь всем корпусом, поэтому удар Дмитрия не достиг цели. Зато удар старого рыцаря оказался точным: Дмитрий чуть не потерял сознание от боли в животе — блестящий каблук рыцаря был подбит сталью. Хорошо, что рыцарь не попал чуть выше. Реторта с раскольником, вроде, цела. Боль исчезла внезапно, но Дмитрий продолжал сидеть, скорчившись, и сдавленно материться.

Откуда-то из темноты раздался испуганный возглас Алмис. Этот возглас окончательно убедил старого рыцаря в скорой победе. Перехватив меч обеими руками, старик широко размахнулся… И тут Дмитрий свел на его теле свои клинки, словно лезвия огромных ножниц. Старик не успел издать ни звука — две половинки его тела упали рядом, залив кровью весь пол.

Дмитрий встал, подошел к технику. Тот продолжал работать, скручивал какие-то стебельки. Когда стебельки были надежно скручены, Дмитрий заколол техника одним точным ударом. Техник упал на спину. Он был слеп — вместо глаз на его лице торчали какие-то мерзкие прыщики. Может, он был еще и глух? Теперь уже невозможно ответить на этот вопрос.

Раздвинув омертвевшие корни, Дмитрий вошел в кабину лифта. Посреди кабины стояла кадка с мелким жрутером-мутантом. У техника, не исключено, кое-что получилось… Но существует только один способ это проверить. Дмитрий запустил руку в пасть цветка. Рука осталась цела. Мягкие лепестки обхватили кисть, жрутер довольно заурчал. Лифт все еще был настроен на Дмитрия. Можно ехать.

Платформа стремительно уносила маленький отряд все выше и выше. Мимо мелькали этажи царства атсанов. Большинство обитателей этого мира так ни о чем и не узнали, занятые идиотским праздником. Что там Брюква говорил о способах размножения?..

Дмитрий весело расхохотался. Алмис и бармен удивленно посмотрели на него. Илион спросил:

— Вспомнил чего?

— Анекдот, — ответил Дмитрий.

— Так расскажи…

— Нет, при Алмис не могу. Он неприличный.

Этажи кончились. Со всех сторон вниз убегала плотная земля. Вот мелькнули корешки — самые обычные. Платформа замедлила ход и остановилась. С четырех сторон были досчатые стены, сквозь щели которых…

Дмитрий вздохнул. Сквозь щели пробивался яркий солнечный свет. Два месяца без солнца… И как этот кретин Брюква мог подумать, что Дмитрий согласится променять солнце на победу в бессмысленной мужской революции кочерыжек? Скрипучая дверь распахнулась, выпуская людей на свежий воздух. Досчатое строение, из которого они вышли, больше всего напоминало деревенский сортир. Кругом тянулись заброшенные огороды, упираясь в розовую ленту шоссе. А на шоссе, прямо напротив сортира, неподвижно замерла потрепанная фура. Та самая «Колхида»! Из окошка показалась довольная рожа водителя. Солнце сверкало в рыжей шевелюре и такой же рыжей бороде, покрывавших лишь одну половину головы. Вторая половина отливала зеленым.

Последние сомнения пропали, когда к запаху сырой земли примешалась отвратительная мускусная вонь. Вонь дракона. Не стесняясь Алмис, Дмитрий длинно и грубо выругался — так он не ругался, наверное, еще со времен учебы в МИРЭА.

V. ЛИЧИНКА И ЦВЕТОК

ГЛАВА 1

Досюда Капитан еще никогда не доходил. А может, доходил… Какая разница? Ровно никакой. Дойти до самого конца бесконечных коридоров казалось невозможным. Так и будут тянуться во все стороны коричневые стены, пространство за которыми нашпиговано всякой смертоносной дрянью. Ловушки, летающие иглы, неожиданные водопады едкой жидкости…Впрочем, создатель подземелья постарался оградить соискателей от травм. Потолок, такого же отвратно-розового цвета, как и в «Думе», здесь нес одну полезную функцию. Розовая субстанция обладала способностью проливаться вниз и обволакивать всех участников поединка — за миг до наступления грустной развязки. После одного такого душа Капитан и нападавший на него кимор застыли, причем острие копья, которым был вооружен болотный недомерок, минут двадцать, не меньше, щекотало пупок бандита.

До сих пор Капитану везло. Он благополучно разбил в щепы шестирукого монстра, встретившегося в самом начале лабиринта. Деревянное нутро монстра содержало начинку — перепуганного оператора-атсана. Капитан оторвал атсану правую ногу: сам виноват, нечего было соблазняться денежной работой.

Молодых необученных жрутеров, присыпанных для маскировки землей, бандит без труда вычислил по запаху. Хищные цветочки уже отрастили зубы и поэтому не были годны в качестве унитазов. Но ума в них было все еще не больше, чем в самом обычном унитазе: пара удачно брошенных камней — и жрутеры сомкнули вечно голодные бутоны, выдав себя с головами. Троих козлоногов, выскочивших из-за обвалившейся стены, удалось раскидать меньше, чем за минуту. Образовавшийся проход закончился ямой-ловушкой. Легкое покалывание в районе кобчика сообщило Капитану об опасности. Он уже привык к этому своему странному свойству: любая опасность вызывала покалывание. Шаг, другой, третий…

Вот здесь надо топнуть правой ногой и сразу перенести тяжесть на левую. Пол спереди превратился в пыль. Пыль осела вниз, в яму, на дне которой торчали колья. Впрочем, свались соискатель в эту яму, колья немедленно убрались бы в пазы — но тогда конец путешествию.

Зато с первокурсником — квадратным бородачом, выходцем из сопредельной Янтрии, которого вооружили кривой саблей, пришлось повозиться. Легко уворачиваясь от рубящих ударов, Капитан подобрался к бородачу вплотную и резким движением схватил того за оба запястья:

— Что, салага, фенарем машешь?

Первокурсник не ответил. Он попытался боднуть Капитана лбом, защищенным стальным обручем, но Капитан увернулся, подпрыгнул, разведя ноги в стороны, и нанес бородачу в живот удар пахом. Пока старый атсан-инструктор не познакомил Капитана с приемами Вин-Дао-Ян, тот не мог поверить, что можно кого-то вырубить вот так, словно в анекдоте — «хреном по лбу». Первокурсник, правда, получил не по лбу, а в солнечное сплетение. Он согнулся пополам, начал хватать воздух ртом, утонувшим в густой русой бороде. Капитан, отпустив руки противника, стукнул его локтем по затылку, сразу добавив туда же ребром ладони. Первокурсник перестал ловить воздух, свалился мешком. Может, умер. Капитан в очередной раз подивился эффективности Вин-Дао-Ян. Инструктор утверждал, что это земная школа — правда, мало кому известная. В Рунике ее называли просто «школой пахопашного боя». С сожалением посмотрев на ставшее бесхозным оружие, Капитан двинулся дальше. По условиям этого лабиринта, пройти его полагалось исключительно с голыми руками, ногами и пахом.

Двое монахов, судя по красно-белым одеяниям — почитатели Катасы, богини лени, выскочили, размахивая посохами, сразу из двух боковых проходов. Капитан сходу получил посохом по хребту. Сгруппировавшись, он упал, перекатился и встретил одного из наглых лентяев ударом ноги снизу в пах… Черт бы взял эти земные привычки! Если бы монах был мастером, за свой удар Капитан мог бы поплатиться пробитой насквозь ступней! Но лентяю, судя по всему, было еще далеко до того уровня, на котором изучают пахопашные приемы: жалобно воя, он откатился под ноги своему единоверцу. Впрочем, выть он сразу прекратил и принял низкую стойку — почти на четвереньках. Другой монах вскочил ему на спину. Капитан сразу понял, что за этим последует, и сделал вид, что собирается прыгнуть. Монахи разогнулись, словно две красно-белые пружины. Тот монах, который был сверху, подпрыгнул до самого потолка, чуть не увяз в розовой слизи, и полетел вниз, выставив перед собой тупой конец посоха, одетый в серебряный наконечник.