Тайны архивов. НКВД СССР: 1937–1938. Взгляд изнутри - Александр Николаевич Дугин

Ответ: Через того же НИВОЛИКА […]

Летом 1935 года БЕРГМАН назначил мне очередную явку. Наша встреча состоялась в Серебряном Бору. БЕРГМАН потребовал от меня личного участия в подготовлявшемся германской разведкой террористическом акте над СТАЛИНЫМ и ВОРОШИЛОВЫМ, причем просил меня передать ПАУКЕРУ, что он тоже должен принять участие в подготовке террористического акта.

БЕРГМАН поставил передо мной категорическое требование, что, если я откажусь от участия в подготовлявшемся убийстве, я буду разоблачен теми или иными путями. Я дал согласие […]

После обсуждения создавшегося положения ПАУКЕР мне сказал, что дает свое согласие принять участие в подготовке террористического акта и велел передать БЕРГМАНУ, что необходимое количество оружия террористам он даст и предоставит им свою дачу для сокрытия от розыска. ПАУКЕР долго думал, какую квартиру предоставить террористам. Затем мне сказал, что его дача вне подозрений и, самое лучшее — если они будут скрываться у него на даче.

Вопрос: Вы не ответили на вопрос, какое участие вы лично должны были принять в террористическом акте?

Ответ: Мое участие заключалось в следующем. Я должен был получить от ПАУКЕРА оружие для террористов и передать его БЕРГМАНУ. В день покушения находиться вблизи от места совершения террористических актов и, после убийства, увезти террористов на дачу ПАУКЕРА […]

Вечером 2 ноября БЕРГМАН вызвал меня на явку. Свидание состоялось у остановки трамвая у «Бегов» на Ленинградском шоссе. БЕРГМАН мне сообщил, что произошел провал, арестовано несколько лиц, которые должны были принять участие в совершении террористического акта. БЕРГМАН просил меня немедленно выяснить у ПАУКЕРА, в каком состоянии находится дело пойманных террористов. На другой день я ПАУКЕРУ сообщил все, что передал мне БЕРГМАН. ПАУКЕР сильно заволновался, обещая быстро все установить. Вечером того же дня он мне сказал, что действительно арестован ряд лиц и что арестованные дали показания о подготовлявшемся террористическом акте и указали, что непосредственным организатором покушения является БЕРГМАН. Все эти сведения я немедленно передал БЕРГМАНУ и сказал ему, что ПАУКЕР считает обязательным его немедленный отъезд в Германию, иначе возможен арест. БЕРГМАН согласился и, действительно, вскоре, буквально днями, уехал в Берлин […]

Протокол записан с моих слов правильно и мною прочитан.

ВИНЕЦКИЙ

ДОПРОСИЛ:

Начальник 1 отделения 3 отдела ГУГБ НКВД СССР

капитан государственной безопасности ЯРЦЕВ

ЦФ ФСБ РФ. АСД № Р-3054. Т.1. Л.232–243.

Заверенная копия. Машинопись.

№ 17

Из заявления С. Я. ЗУБКИНА

Народному комиссару внутренних дел СССР [Л. П. БЕРИЯ]

15 января 1939 г.

В дополнение к моим показаниям о террористической группе БУЛАНОВА сообщаю следующее: работая в органах ОГПУ-НКВД с 1923 года, я, примерно с 1929–1930 гг., когда БУЛАНОВ был секретарем Коллегии, близко с ним сталкивался по работе. Так как я в то время был начальником отделения, которое занималось учетом арестованных и выполнением судебных решений. Со временем мои взаимоотношения с БУЛАНОВЫМ стали дружескими.

На протяжении ряда лет все мои очень серьезные ошибки по работе [Буланов] покрывал и замазывал. Всегда меня поддерживал и всячески меня приближал к себе всякими материальными благами как лично сам, так и через ПАКАЛН П. П., благодаря чему я видел в лице БУЛАНОВА П. П. своего защитника, а сам стал преданным человеком БУЛАНОВА и готов был выполнить любое его задание. БУЛАНОВ об этом, безусловно, знал.

В конце 1936 г., вскоре после снятия ЯГОДЫ с НКВД, как-то поздно вечером БУЛАНОВ вызвал меня к себе в кабинет и, после расспросов как я себя чувствую, какое у меня настроение, как семья (в кабинете мы были одни), БУЛАНОВ заявил мне: «Сергей! Скоро наступит время, когда моя группа должна выполнить очень серьезное задание». На мой вопрос, кто входит в группу, он заявил, что эти люди тебе знакомы и добавил, если хочешь, я тебе могу их назвать, и тут же мне сообщил, что в группу входят: БЛОХИН Василий Михайлович — комендант НКВД, СЕМЕНИХИН Демьян — работник комендатуры НКВД и ШИГАЛЕВ Василий Иванович — тоже работник комендатуры, и добавил, что если потребуется еще люди, то я намечу из известных тебе по спецработе людей. Тут же БУЛАНОВ мне сказал, чтобы я с названными им участниками группы […] ничего о нашем разговоре не говорил и заявил, что, когда будет нужно, я вас всех соберу.

Тогда я задал БУЛАНОВУ вопрос, о каком задании идет речь и когда его нужно выполнить. Он мне ответил, что сейчас об этом говорить еще не следует, а когда наступит время действовать, он своевременно скажет, когда и какое задание надо выполнить. Хотя БУЛАНОВ мне и не сказал о характере предстоящего задания, но, учитывая момент и состав группы, я уверен, что речь шла о выполнении террористического или диверсионного акта.

Я БУЛАНОВУ дал согласие на участие в выполнении его задания. До момента ареста БУЛАНОВА, он мне больше об этом преступном задании ничего не говорил и каких-либо предложений о выполнении не давал.

[…] БУЛАНОВУ был известно, что БЛОХИН использовал свое служебное положение в корыстных целях, т. е., проще говоря, БЛОХИН занимался расхищением советских денег, пьянствовал, устраивал у себя вечеринки, на которых очень часто бывал и я.

БЛОХИН очень близко был связан с комендантом ЦК ВКП(б) ШАШКИНЫМ П. С.126, бывали друг у друга почти каждый выходной и ряд лет (до момента ареста ШАШКИНА) проживали с ним вместе на одной даче в Томилино.

БЛОХИН, кажется, в 1922 г. за что-то исключался из партии и как будто был восстановлен при помощи БЕЛЕНЬКОГО Абрама. БЛОХИН является подхалимом и солдафоном, на почве чего очень часто среди работников комендатуры проявлялось недовольство, но при помощи БУЛАНОВА БЛОХИН с этим не считался и ему все сходило, все это говорит о том, что БЛОХИН являлся преданным человеком БУЛАНОВА и последний мог на него рассчитывать в своих преступных планах.

[…] После ареста БУЛАНОВА ко мне в служебный кабинет зашел БЛОХИН и, когда мы остались одни, стали обсуждать о произведенных арестах. В разговоре с БЛОХИНЫМ я задал ему вопрос, что нам делать? Он мне на это ничего не ответил и сделал вид, что моего вопроса не слышал. Тогда в дальнейшей беседе я, отвечая на свой вопрос, заявил, что нам, т. е. мне и БЛОХИНУ надо сейчас очень хорошо и много работать, чтобы заслужить доверие, так как наша близость во взаимоотношениях с БУЛАНОВЫМ была многим известна. А там будет видно, что в дальнейшем займемся вредительской работой каждый на своем участке. БЛОХИН мне на это ничего не ответил, и мы решили, что сейчас нам надо прекратить наши