Блистательные Бурбоны. Любовь, страсть, величие - Юрий Николаевич Лубченков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В оппозиционно настроенной аристократической среде также продолжает существовать своя литературная традиция, идущая стороной от насаждающегося официозного классицизма.
Франсуа Рабле. Неизвестный художник
Крупнейшим мастером классицистической трагедии является Жан Расин, написавший такие известные трагедии, как «Британик» и «Андромаха».
А в искусстве комедийного жанра можно отметить Мольера с его бессмертными комедиями «Тартюф», «Мещанин во дворянстве» и другие.
Никогда до Людовика ХIV – может быть, за исключением Дианы де Пуатье, которую именно поэтому многие и считали колдуньей, – женщины, приближенные к трону, не играли такой роли в политике двора. И, стало быть, в политике страны. Их слово зачастую было решающим в оценке людей, событий, а следовательно, и в развитии страны в целом. Воистину – «ищите женщину»… Ищите – и обрящете…
Луиза-Франсуаза де ла Бом ле Блан, маркиза де ла Вальер, герцогиня де Важур (1644–1710) – таково полное имя той, кого мы с ранней юности привыкли считать первой и единственной любовью виконта де Бражелона, героя бессмертного романа А. Дюма и также первой большой любовью французского короля Людовика XIV, «короля-солнце».
Надо сказать, что и то и другое недалеко отходит от истины. Действительно, когда ей еще не было 18 лет, она на свадьбе своей дальней родственницы, жившей в доме ее вдовой матери, маркизы де Сен-Реми, знакомится с двоюродным братом жениха, графа де Темин, маркизом де Бражелоном – двадцатилетним офицером, по данному торжественному случаю приехавшим из полка.
Встреча имела больше последствий для юноши, чем для девушки – он бесповоротно влюбился; Луиза же спокойно отнеслась к новому знакомству: ее душа еще спала.
Она воспитывалась в старой доброй традиции, определявшей жизнь провинциального французского дворянства на протяжении веков, безо всех этих новомодных столичных штучек – в любви и преданности монархии и монарху, в милосердии, кротости, почитании старших.
Но природа начинала брать свое, не столь рьяно, чтобы воспламениться от встречи с первым же симпатичным незнакомцем. Тем не менее она покорно выслушала весть, что маркиз де Бражелон просил у ее матери ее руки, и маркиза де Сен-Реми сговорила дочь.
Свадьба должна была вскоре состояться, но вмешался злой рок. Спустя несколько месяцев умирает барон ла-Бом – дед Луизы, проживший большую часть времени с ними, а следом за ним и мать – де Сен-Реми. Незадолго до своей смерти, как бы предчувствуя свой скорый конец, маркиза выхлопотала дочери при дворе место фрейлины при жене королевского брата – принцессе Генриетте Английской. И теперь, после смерти матери, это, по сути дела, оставалась единственная путеводная ниточка в жизни Луизы.
Графиня де Темин, несколькими годами старше Луизы, повезла ее в Париж к родственнице маркизы де Сен-Реми – жене маршала де Бельфона, дабы та подготовила ее к выходу ко двору, поведав ей про придворный этикет и посвятив ее хотя бы вкратце в групповые расклады, существующие среди придворных.
Портрет Луизы-Франсуазы де Лабом Леблан, герцогини де Лавальер, в образе Дианы. Художник К. Лефевр
Однако маркиза де Бельфон по своему характеру не годилась в наставницы: она была суха, горда, холодна. Но она дала Луизе бесценный совет, который надолго определит ее поведение в свете, совет сводился к мысли, что молчание есть золото.
Луиза последовала совету, что было не особенно трудно, ибо представленная двору, она там не знала никого. Девушка там всем понравилась своей молодостью, красотой, скромностью (которая находилась в резком противоречии с придворными нравами). Что же касается красоты де ла Вальер, то заметим – не в укор королю – что это первая из его официальных фавориток, судя по портретам, самая симпатичная. Большие голубые глаза, роскошные светлые волосы, свежая беспорочность лица – все привлекало к ней внимание. Даже ее легкая хромота не портила общей картины – с детства привыкнув скрывать ее, Луиза выработала особую, скромно-тихую плавную походку, которая делала ее недостаток практически невидимым.
Скромность же ее была чудом, отмечаемым всеми. Являясь сторонником классической монархии, герцог Сен-Симон (в силу чего ему особенно не был симпатичен Людовик XIV, своими действиями подрывающий основы монархизма), антипатично относившийся к королевским насилиям, для Луизы делал исключение, отмечая, что «она была скромна, бескорыстна, кротка, в высшей степени добра».
Именно за это и полюбит ее в те годы еще совсем молодой, 23‐летний, король Людовик.
Этот король – особая страница в истории Франции. В его долгое правление Франция, выбравшаяся из хаоса гражданских войн, станет одной из сильнейших держав Европы и уж, безусловно, законодательницей европейской моды.
В начале своего правления он еще будет оглядываться на годы своего детства, когда аристократическая Фронда едва не смела его с трона. Но ближе к концу своего царствования будет всерьез обсуждать вопрос, «не следует ли королю фактически взять в свои руки все земли и доход Франции» (т. е. в личную собственность. – Примеч. авт.).
На эту же тему он прикажет составить инструкцию для сына: «На том же основании все, что находится в пределах наших владений, принадлежит нам, что бы оно ни было. Вы должны быть убеждены в том, что короли от природы имеют право свободного и полного распоряжения имуществом клира и мирян и могут каждую минуту, подобно мудрым управляющим, им воспользоваться для нужд государства».
Словом, в правление этого короля во Франции укрепился и расцвел тот абсолютизм, к которому многие правители на протяжении веков стремились, как к недостижимой голубой мечте. Людовику это удалось. В этом сыграла свою роль и общая ситуация политического развития. Но и личность монарха во многом предопределила подобное развитие событий.
Незадолго до приезда ла Вальер ко двору там произошли значительные события: умер долголетний первый министр Людовика, человек, который от лица короля управлял долгие годы страной, тайный муж его матери кардинал Мазарини.
Долгие годы он вытаскивал Францию из той ямы, куда ее затолкали религиозные войны, сепаратизм и претензии аристократов. Он оставил Людовику дела, в общем-то, в хорошем состоянии. И он научил молодого короля, ненавидевшего его, но не имеющего сил бороться с ним в
