Sos! Мой босс кровосос! - Наталья Юнина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он же тот еще поганец. Тане простил выходку с охранником и не потребовал штраф, а мне нет. К гадалке не ходи. Из сучности своей потребует с меня неустойку за увольнение. Сволочь.
А ведь он будет провоцировать меня и дальше. Облезешь. Не для тебя волчью ягоду растила.
* * *От того, что полночи я ворочалась в кровати, борясь с бессонницей и мордой Кротова, вечно стоящей перед глазами, я ожидаемо проспала. Очухиваюсь только в восемь утра.
Быстро привожу себя в порядок и принимаюсь готовить завтрак. Когда гора блинчиков испечена, я на кой-то черт решила выглянуть в окно. Умывается, гад. Еще и зачем-то поливает водой голову. На улице не жара, чтобы расхаживать без футболки. Чтоб у тебя вода в джинсы затекла.
Как будто услышав мое пожелание, Кротов резко поворачивается и, закинув на плечо полотенце, подмигивает мне.
Замечательно. Теперь я за ним еще и слежу. Позориться, так позориться. Резко задергиваю тюль и хватаю большой нож. Разрезаю на половину капусту и принимаюсь ее рубить, как маньячка.
А ведь я планировала быть равнодушной и максимально спокойной. Что-то все идет через одно место. Хоть я орудую ножом крайне громко, но все равно слышу, что позади меня кто-то есть. И даже знаю кто. Спокойно. А нет, не позади, уже сбоку.
— Снежана Викторовна, можно вас попросить отложить разделывание трупа капусты и сделать мне кофе?
— Что скажете, то и сделаю.
— Даже так? Ну тогда хер с ним с кофе. Давай минет.
— Хорошо. Подождите минут десять. Можете пока одеться.
Беру яйца и начинаю делать омлет. С каким-то остервенением принимаюсь взбивать яйца. И зачем-то намеренно пересаливаю. Хорошо хоть не сгорает. Поворачиваюсь к столу. Кротов сидит, раскинувшись на стуле с едва заметной улыбкой.
— Готово. Вот ваш омлет.
— Как предсказуемо. Я сказал минет, а не омлет, Снежуля.
— Надо четче выражаться. У вас что-то с речью, как будто все время кашу жуете. В любом случае, в мои обязанности не входит осуществление интимных услуг.
— Не входит. А ты еще не влюбилась в меня? Вроде равнодушная, как и с твоим мальчиком из школы. Ты мне маякни когда, чтобы я не пропустил.
— Никогда. Вы это еще не поняли?
— Странно. А мне вчера показалось, что ты уже того самого. Дошла до кондиции. Так на меня смотрела, как будто уже поимела. Мне аж прям было неловко.
— Я смотрела на ваш шрам на шее. И думала, как же с таким ядовитым характером и языком, вы пролежали с трахеостомой, наверняка обездвиженный и беспомощный, — получай фашист гранату. — Куда девали свой яд?
— А чего это сразу трахеостома?
— А у меня было видение. Я, когда к вам прикоснулась, сразу все увидела. Так как гадили окружающим?
— Так и гадил. На белье, — как ни в чем не бывало произносит Кротов, пожимая плечами. — Подай-ка мне…
— Что?
— Корень мандрагоры. Буду варить приворотное зелье.
— Кофе значит.
— Ну раз мандрагоры нет, давай кофе.
* * *Рада ли я, что Кротов весь в работе, и я почти не вижу его целых пять дней подряд? Пожалуй, да. Но вот то, что я считаю дни, пожалуй, нет. Пожалуй, мои мысли не только тавтология, но и полная жопа. Люди не считают просто так дни. Как и не напоминают себе каждый день о ненависти.
Я действительно стала ловить себя на мысли, что ежедневно напоминаю себе о причинах своей ненависти. А еще Кротов, как назло, больше не дает мне дебильных заданий, некогда занимающих все мое свободное время. Теперь я выполняю только функцию уборщицы и кухарки. Неизменным остается только одно: на море меня не пускают. Сначала Кротов, а затем, минуя просьбу к главгаду, меня останавливает один из амбалов. А ведь я думала, что за мной никто не следит.
— Принеси, пожалуйста, два кофе, — перевожу взгляд на часы: половина десятого. Совсем башкой двинулся?
— Говорят, кофе на ночь вредно.
— Я рад, что ты заботишься о моем сне, но мои просьбы не обсуждаются. Два кофе мне в зал.
— Хорошо. Сейчас сделаю.
— Не плюй в чашки. Я одну отдам тебе.
— Я давно не плюю в чашки. В смысле с детдома.
— Давай живее, у меня к тебе есть дело.
Вот чует моя пятая точка, какую-нибудь гадость сейчас скажет. Однако, ловлю себя на мысли, что впервые за пять дней испытываю энтузиазм и предвкушение.
— Садись рядом, — хлопает по дивану. Усаживаюсь и беру чашку, которую мне подает Кротов. — Пей, все равно не спишь, каждую ночь круть верть пердь.
— Чо?
— Спать мешаешь. Вот чо. Мне нужна твоя помощь, — пододвигает мне большую папку. — Помоги мне выбрать проститутку, — я прыскаю горячим кофе изо рта, к несчастью, на себя. — Посмотри внимательнее, оцени внешность и скажи, какую мне на завтра заказать. Там еще справа указано, что они умеют, — гореть тебе, тварь голубоглазая, в аду. — Подожди, ты что, расстроилась? Хочешь быть третьей? Извини, Снежок, я боюсь ты её раздавишь своим авторитетом, — раздавить бы тебя, паскуда, рядом стоящим трактором. — Да и, если честно, я за классику. Член один, на черта мне две бабы одновременно? Никогда этого не понимал. А ты?
— Что я?
— Как относишься к тройникам?
— Положительно.
— Да ладно? И что, был такой опыт?
— Конечно. Скучаю по такому опыту. Хочу скорее домой, там хоть раздолье. Без него жизнь не та.
— Без него?
— Ну да, мы ж про тройник. Как люди жили без тройника фитинга, не пойму. Вот мне сейчас тяжко.
Кротов тут же меняется в лице. Смотрит на меня в упор, хмуря брови.
— Теряю хватку. Я не понимаю уже, когда ты брешешь. Готов поклясться, что сейчас нет.
— А я и не вру.
— Фистинг?!* Ты серьезно?
— Серьезно. Только правильно
