Космические волки: Омнибус - Уильям Кинг

Демон резко свернул, собираясь отыскать новую жертву и утолить жажду крови, но вместо этого наткнулся на Тормода и его огнемет. Если прежде внезапным набегам существа в реальность сопутствовали источаемые им волны жара, то сейчас оно обрело уязвимую плоть.

И взвыло, когда Космический Волк поджег её.

Схватив Гульбранда за руку, вожак стаи удержал его от падения. От зараженной раны поднимались испарения, а взгляд воина оказался расфокусированным и потерянным.

— Посмотри на меня, брат, — произнес Годрихссон, и раненый встретился с ним глазами. — Не позволь этому овладеть тобой, сражайся с ним.

Гульбранд кивнул, его взгляд снова стал сосредоточенным, и, сбросив поддерживающую руку капитана, «серый охотник» поднял болтер и вернулся в битву.

Порождение варпа всё ещё пыталось нарастить массу, но град болт-зарядов разрывал пухнущую плоть на куски. Космодесантники и инквизитор нападали на демона, уклоняясь от хлеставших по гробнице конечностей, но только сдерживали, а не уничтожали врага.

— Мы должны разнести его в клочья! — объявил Монтийф, поднимая молот. Кивнув, Анвинд в ответ воздел цепной клинок, и имперцы двинулись на чудовище.

Стоило им приблизиться, тварь тут же бросилась в атаку, но Годрихссон, перепрыгнув пронесшуюся над полом лапу, приземлился ближе к туловищу демона, а инквизитор отбил клешню в сторону ударом молота. Затем вожак стаи вонзил меч в глаза чудовища, а Монтийф осыпал голову врага градом ударов, сопровождая каждый взмах вспышками психических сил.

Дознаватель приблизился к твари, готовя собственную пси-атаку, Тормод выхватил цепной клинок, и даже Гульбранд заковылял в сторону схватки, одной рукой держа длинный нож, а другую прижимая к кровоточащей груди.

Выбросив вперед клешню, демон схватил подбегавшего Синдри ниже колена; клешня немедленно превратилась в щупальце, которое потащило космодесантника по полу, к пасти, открывшейся в боку чудовища. Космический Волк, ровно держа болтер, продолжал стрелять во врага, а отросток тем временем продавил силовую броню и начал вгрызаться в плоть фенрисийца.

Анвинд, продолжавший вздымать и опускать цепной меч, рубить и избивать нечистую плоть, мысленно ощутил враждебное присутствие. В разуме вожака стаи возникли сомнения и ереси, расползавшиеся, словно зараза. Они твердили, что Хрондир продал душу демону, чтобы поддерживать его, что это создание было божеством, единственным истинным богом, что он был самой жизнью и не мог умереть.

Бессмысленная ложь отчаявшегося существа.

Капитан Годрихссон глубже вонзил клинок в бесформенное тело, заставив порождение варпа взвыть. Рядом с Волком вновь опустил молот инквизитор Монтийф, сопроводив удар очередной пси-вспышкой. Нечистая плоть создания начала пузыриться и распадаться, раскрывающиеся в ней рты издавали чудовищный жалобный вой.

Вопли твари эхом разнеслись по катакомбам. Из ушей смертных, сидевших в темных уголках гробницы, потекли струйки крови — люди услышали крик демона, отправленного обратно в ад.

В последующие дни Анвинд и бойцы его стаи почти не разговаривали с Монтийфом и Праниксом. Ничего не изменилось, даже когда свита инквизитора расчистила обвал, и имперцы вышли на свет. Пусть они и сражались вместе, чтобы изгнать чудовище, Годрихссон знал, что дознаватель мог раньше навести Волков на след твари — но вместо этого, следуя своему плану, позволил Лиульфу погибнуть.

Сам Анвинд и Тормод немедленно присоединятся к битве с тау, но Гульбранду и Синдри потребуется некоторое время, чтобы оправиться от ран. События в гробнице оставили неприятный привкус во рту капитана, но он держал язык за зубами. Не стоило заводить столь опасного врага, как Инквизиция, да и без того Годрихссона ждала собственная война. Вожак стаи решил перенаправить свой гнев на серокожих ксеносов.

Перед тем, как покинуть катакомбы, Анвинд забрал из саркофага части доспеха Хрондира. Он пообещал себе — хотя и не знал, как ему это удастся — найти способ вернуть броню на Изгон, чтобы в неё снова облачился боевой брат ордена Экзорцистов.

— Они гневаются на нас, — сказал Праникс, глядя, как уходят Волки. — Думают, что мы могли бы начать действовать раньше, что их брат погиб из-за нашей скрытности.

Монтийф поднял бровь.

— Ты поступил верно, посоветовав соблюдать осторожность, — ответил он. — Великолепный план, Праникс, а твоя идея уничтожить «якорь» повернула ход сражения. Боюсь, что вскоре ты покинешь мою свиту.

— Покину? — переспросил дознаватель.

— Именно так, — подтвердил Монтийф. — Я буду рекомендовать твое повышение до инквизиторского чина, Праникс. Ты продемонстрировал, что обладаешь всеми необходимыми качествами.

— Благодарю вас, — ответил Праникс, не глядя инквизитору в глаза.

Монтийф ощутил легкое беспокойство от того, насколько прохладной оказалась благодарность дознавателя, и почти заподозрил, что тот и не ожидал меньшей награды. Что решение возвысить помощника до инквизитора принадлежало самому Праниксу, а не его господину.

Затем Монтийф отбросил странную мысль. Не слишком далеко от них раздавались залпы тяжелой артиллерии тау, демон был мертв, и настало время уходить.

Скоро они покинут планету и оставят Бельтрассе Волкам.

Ник Кайм

Гром с Фенриса

Не переведено.

Рассказы из White Dwarf

Рунические камни застучали по грубо обтесанным доскам пиршественного стола, и опустевший тёмный зал наполнился эхом. Логан глядел на морщинистое лицо Жреца Рун Гретрира, который размышлял над значением броска. Самого Гримнара мало заботили причуды гаданий, но Великий Волк знал, что не следует испытывать терпение человека, отрывая от дела всей жизни.

Наконец, Гретрир поднял голову и встретился с суровым взглядом Логана.

— Милорд, руны вновь говорят о страшных событиях. Враг вновь приближается к Вратам.

Разум Гримнара вернулся к войне против Хаоса на Армагеддоне. В те времена Великий Волк возглавил защиту целого мира от вырвавшейся из Ока Ужаса мрази во главе с Ангроном, князем демонов и примархом Пожирателей Миров. Миллионы предателей бесчинствовали на поверхности мира-улья и превратили в пепел целый континент. Ангрона удалось остановить чудовищной ценой, а на восстановление Армагеддона ушли поколения.

Словно читая мысли Великого Волка, Гретрир заговорил сквозь хриплый треск очага.

— Айе, милорд, Армагеддон был самим Адом. Но то, что я увидел в камнях, заставит Первую Войну казаться дракой пьяных Кровавых Когтей.

— Говори, старый друг, ты же знаешь, что я поклялся пред Вратами Моркаи не позволить повториться произошедшему на Армагеддоне.

Жрец Рун знал, что Гримнар говорит не только об ужасах во время войны с силами Хаоса, но и о совершённых после неё зверствах Администратума. Выживших сочли порчеными Хаосом и загнали в концлагеря, где они прожили остаток своих несчастных жизней в жестоком рабстве. Лишь Великий Волк осудил несправедливость, но его слова были обращены в глухие уши.

Логан пристально смотрел на разбросанные по столу руны.

— Я всегда плохо разбирался в камнях. Растолкуй их значение.

— Смотри сюда…

Гретрир указал на группу камней, которые лежали близко к краю стола. На полированной поверхности камней танцевали отблески очага.

— Эта указывает на ”су”, орду. ”Оп Ки” значит ”атаковать”, а очертания намекают на великую силу.

Кровь Гримнара вскипела, когда он представил, как прислужники Губительных Сил вновь вторгаются во владения Императора. Одна мысль об этом разгневала гордого воителя, и с возмущённым фырканьем Логан шарахнул кулаком по тяжёлому столу. Руны взлетели в воздух на несколько метров, а затем вновь упали на стол и замерли.

Великий Волк потянулся, чтобы смахнуть руны со стола, но Гретрир вцепился в руку Логана словно тиски.

Космодесантники замерли и напряжённое мгновение сверлили друг друга глазами, а затем Жрец Рун взглядом показал, что лорду стоит взглянуть на руны вновь.

Стальной взор Гримнара оставил Гретрира и обратился на новую картину рун.

— Проклятье, жрец, объясни мне ясно, какую нелепицу ты прочёл.

Гретрир не обратил внимания на подколку, приписав её неприязни, которую основательный воин всегда испытывал к столь абстрактным вопросам как бросание рун. Жрец отпустил руку Волчьего Лорда и показал на три камня, которые упали за остальными вместе.

— Ульфхединн.

И потрескивающее в очаге пламя словно умерло, когда слово сорвалось с языка Гретрира.

В глазах Великого Волка появилось понимание, когда Гримнар вспомнил учения Жрецов Рун и другие саги, которые шёпотом рассказывали лишь самым главным членам ордена.

— Потерянные… возвращаются?