Шерлок Холмс: наука и техника - Э. Вагнер

Пол домика был залит кровью. В его подвале обнаружился труп пропавшего ребенка, одетый в ночную сорочку и укутанный одеялом. В груди мальчика зияла рана, а горло было перерезано так сильно, что голова была почти отделена от тела.

Местная полиция отреагировала арестом няни, у которой не было никакого вероятного мотива. Также против нее не было никаких улик, и, в конце концов, женщину отпустили. На оконной раме полицейский обнаружил кровавый отпечаток руки и вытер его, чтобы «не расстраивать семью». Кладовки никто не обыскивал, чтобы «не вторгаться в семейные тайны». Властные манеры мистера Кента не способствовали его популярности среди местного населения, и вскоре поползли слухи о том, что он сам убил своего маленького сына по непонятным причинам. Возбужденная пресса потребовала от следствия результатов.

Местная полиция пребывала в откровенном замешательстве. Расследовать дело по поручению Скотленд-Ярда отправился один из самых одаренных детективов, инспектор Джонатан Вичер. Узнав, что нынешняя миссис Кент, мать погибшего ребенка, первоначально попала в дом в качестве гувернантки для старших детей, он заинтересовался шестнадцатилетней Констанцией, дочерью первой миссис Кент. Было известно, что мать девочки страдала психическими расстройствами, а впоследствии оказалось, что флигель использовался ее дочерью в качестве тайника. Могло ли безумие матери перейти по наследству к девочке? Поскольку маленький Френсис был явным любимчиком всей семьи, могла ли зависть и месть послужить мотивом убийства? Могло ли это быть «у нее в крови», как вопрошает отчаявшийся отец Фергюсон в рассказе «Вампир из Суссекса»?

При детальном расследовании оказалось, что одна из трех ночных сорочек Констанции пропала. Прибыв на место убийства, местная полиция обнаружила возле котельной окровавленную «рубашку», но оставила ее лежать там, а к моменту прибытия Вичера ее там уже не было. Детектив решил, что рубашка и была пропавшей ночной сорочкой. В результате обыска в спальне девушки под матрасом нашли кипу старых газетных вырезок, в которых подробно освещался судебный процесс над некой шотландкой по имени Мадлен Смит, представшей перед судом в 1857 г. за отравление своего любовника. В прессе подчеркивалось особое хладнокровие и сдержанные манеры, которыми миссис Смит поразила своих обвинителей. В результате суд вынес вердикт «Не доказано».

Скорее всего, под влиянием выявленных улик (газетных вырезок и факта пропавшей ночной сорочки), 16 июля, к большому удивлению жителей городка, инспектор Вичер арестовал Констанцию. По примеру Мадлен Смит, девушка оставалась спокойной и умеренно печальной. Она немедленно стала предметом всеобщего сочувствия. Адвокат, которого мистер Кент нанял для защиты своей дочери, охарактеризовал детектива Вичера как «человека, одержимого погоней за убийцами и жаждущего получить обещанное вознаграждение».

Констанцию освободили без проведения судебного процесса, поскольку улики против нее сочли несостоятельными, после чего повторно арестовали няню, которую тоже отпустили за отсутствием доказательств. Тело мертвого ребенка эксгумировали в надежде, что пропавшая ночная сорочка была по ошибке погребена вместе с ним, но в могиле ее не оказалось. Страдающая от слухов и сплетен семья Кентов переехала из Уилтшира, отправив Констанцию в монастырь во Франции. Вишер, которого подвергли резкой критике за то, что он посмел арестовать блистательную представительницу английского дворянства, уволился из Скотленд-Ярда. Прошло время, и люди стали забывать об этом происшествии.

А затем, через пять лет после убийства Констанция Кент появилась в церковном приюте в английском Брайтоне. Приют предоставлял убежище незамужним матерям, а Констанция, по некоторым сведениям, помогала акушеркам. Понятно, что в приюте она проводила много времени, разговаривая со священниками. Наверное, благодаря их влиянию Констанция Кент в компании церковнослужителя отправилась в полицию и созналась, наконец, в убийстве своего маленького сводного брата Френсиса.

Она описала даже, как заколола его. «Я думала, что кровь никогда не потечет», — призналась она. Суд приговорил девушку к смерти. Ввиду ее молодости на момент совершения преступления и чистосердечного признания своей вины смертную казнь быстро заменили пожизненным заключением. Констанция отсидела в тюрьме 20 лет и в 1885 г. после своего освобождения попала в совершенно чужой для себя мир. В это же время ее трагическая история попала на страницы газет. (Наверняка молодой врач Артур Конан Дойль был знаком с подробностями этой истории. Судя по всему, именно они послужили источником для написания рассказа «Вампир в Суссексе».)

В момент освобождения Констанции был 41 год, но ее волосы уже стали седыми. К тому же, она обладала несколькими полезными навыками, полученными во время работы акушеркой. Сохранились сведения о том, что время от времени она обращалась к религии. (А еще нам хорошо известно, что однажды она уже имела дело с ножом.) Другая информация о том, где проживала и чем занималась женщина до нас не дошла. Поскольку Констанцию освободили всего за три года до серии убийств Джека-потрошителя, наводившего ужас на жителей Лондона (считалось, что он умел обращаться с ножом и владел некоторыми познаниями в медицине), можно сделать предположение о возможной связи между этими событиями. Однако нет никаких свидетельств о том, как Констанция Кент провела остаток своей жизни.

К тому времени Вичер работал частным детективом. В его послужном списке, среди прочих, значилось расследование «самозванца Тичборна». После признания Констанции Кент ему предложили вознаграждение, от которого детектив отказался. В деле Кентов ему удалось раскрыть чудовищную семейную тайну, очень похожую на ту, которую разоблачил Шерлок Холмс в истории о вампире из Суссекса. Беседуя с измученным отцом, Холмс говорит ему: «Отнеситесь к этому мужественно, Фергюсон. Особенно печально, что причина, толкнувшая мальчика на такой поступок, кроется в чрезмерной, нездоровой, маниакальной любви к вам и, возможно, к покойной матери. Душу его пожирает ненависть к этому великолепному ребенку, чье здоровье и красота — прямой контраст с его собственной немощностью». Несмотря на душевную боль и страдания, Фергюсон мужественно принимает eгo приговор, но в реальной жизни детективу Вичеру не везло с клиентами так, как Холмсу. Будучи честным и прямым человеком, он часто сообщал людям плохие новости, и это не всегда воспринималось Надлежащим образом.

Джонатан Вичер был одаренным детективом, делавшим правильные выводы из наблюдаемых фактов и не верящим в сказки о вампирах так же, как и Холмс. Однако в конце XIX и в начале XX века подобная преданность фактам не была общепринятой. Даже опытные профессиональные врачи иногда с готовностью следовали чужим заблуждениям, трактуя их на языке науки, что зачастую сильно усложняло расследование преступлений.

К примеру, во многих сельских общинах бытовало ошибочное убеждение в том, что ногти и волосы продолжают расти после смерти, и это считалось доказательством существования вампиров. Тем не менее некоторые патологоанатомы, отрицавшие явление роста ногтей и волос как следствие вампиризма, продолжали считать его доказанной реальностью. В плену подобного заблуждения пребывал даже знаменитый Чарльз Меймотт Тайди, имевший репутацию дотошного исследователя. Несмотря на существование трудов патологоанатомов Хэллера и Чэпмена, в своей книге «Судебная медицина» Тайди замечает: «Могут ли волосы расти после смерти? То, что и волосы, и ногти способны увеличиваться в длине после смерти, доказано тщательными наблюдениями».

В качестве доказательства этого любопытного, хотя и ошибочного, утверждения Тайди приводит цитаты из «Французского словаря медицинских наук», в который были включены статьи ведущих в то время медиков, в том числе докторов Гуда, Паризе, Вилларма и Бише. Тайди поясняет, что «может существовать молекулярная жизнь и развитие эпидермиса, а следовательно, и волосяных фолликул после соматической смерти, что достаточно подтверждается наблюдениями и следует ожидать, исходя из теории». В подтверждение своих слов он описывает случай из журнала «Нью-Йоркские медицинские записи» от 18 августа 1877 г. Доктор Колдуэлл из штата Айова рассказывает, что в 1862 г. он присутствовал «на эксгумации тела, пролежавшего под землей четыре года». У Колдуэлла были свидетельства того, что перед похоронами покойника побрили, а на момент эксгумации тела длина волос на голове составляла 18 дюймов, бакенбард – 8 дюймов, а волосы на груди отросли на 4–6 дюймов.

Поскольку было точно доказано, что волосы и ногти не растут после смерти, но из-за стягивания кожи может возникать такая видимость, нам остается только подозревать, что либо объект эксгумации доктора Колдуэлла стал жертвой чрезвычайно неряшливого цирюльника, либо врачи просто открыли не тот гроб.